Если долго всматриваться в пропасть, пропасть начнёт всматриваться в тебя. Это правило следует помнить любому, кто интересуется аномальными явлениями. Раньше или позже, но любитель необычного начнёт встречать информацию по теме своего любопытства даже там, где совсем не ожидал.

Как-то раз во втором часу ночи я вышел покурить на лестничную площадку стандартного 9-этажного дома на улице Маяковского, в городе Екатеринбурге. Площадкой ниже дымил сигаретой сосед, я узнал его по одежде — камуфляжному кителю, хотя лица его не видел. Крикнул ему: «Привет, Максим!». Он посмотрел на меня снизу и как-то с опаской. Сосед так долго изучал мою физиономию, что я даже забеспокоился: может, со мной что-то не так? Лицо у Макса было белое, как бумага. В то же время он хорошо владел собой: руки не тряслись, глаза не бегали.

Он работает дежурным электромонтёром на электроподстанции «Южная» в Екатеринбурге и в каждую смену общается с напряжением в 500 киловольт. На такую работу и готовят специалистов, проверяют их как космонавтов. Какие-то психические отклонения, злоупотребление алкоголем или малейшее касательство к наркотикам исключены.

-Вот сходил за сигаретами, Георгич, — нервно усмехнулся Максим.- Чуть не поседел, блин!

- Где же «чуть»? Домой зайдёшь — посмотри в зеркало.

- А что? — насторожился Максим.

- А то, что у тебя виски седые. А ты говоришь — «чуть не поседел».

Макс машинально потёр коротко стриженый висок, а потом рассказал мне необычайную историю. Он устроился дома посмотреть на видео сериал «Ментовские войны». И тут обнаружил, что у него кончились сигареты. Нажал на «паузу», надел туфли и как был, в трениках и футболке, выдвинулся в киоск на углу Омской и Сулимова, где любой страждущий до глубокой ночи может купить пиво и сигареты. С четвёртого этажа на первый он доехал благополучно, открыл кодовый замок подъездной двери нажатием кнопки, вышел на улицу и пошёл к заветной цели. И понемногу начал беспокоиться.

-Понимаешь, Георгич, так не бывает. Возможно, тебе это в глаза не бросается, но мне очень даже! Не может такого быть, чтобы все газовые лампы, все рекламы светили ровно, без морганий, причём одним и тем же цветом. Понимаешь, среди них очень много разновидностей, в одних работают ртутные пары, в других — натриевые, в третьих — ещё какие-то, это только в простом народе ходит определение, что все газосветные лампы — это, дескать, «неоновые трубки»! Сколько типов газа-наполнителя, столько и цветов. И при этом надёжность этих штуковин не особо велика. Да ты сам видел — всегда потрескивают, мигают. А тут вдруг — ну всё горит исключительно ровно и каким-то одинаковым серым светом.

Максим длинно и замысловато выругался, что было для него совершенно не свойственно. От него слова грубого никто по жизни не слышал. Вот с этого момента я начал воспринимать его рассказ всерьёз.

На улице не было ни ветерка, ни звука, и Макс клялся и божился, что ему было так не по себе, как будто он попал куда-то в другой мир. Но сигареты... Киоск выглядел как обычно, и Максим постучал в окошко, предусмотрительно сжимая между пальцами правой руки две купюры по 10 рублей: пачка «Балканской звезды» стоит 19. Окошечко отодвинулось в сторону, но вместо привычного «Что вам?» изнутри дохнуло холодом и вонью, от которой у Макса перехватило дыхание. «Крыса сдохла, — услужливо подсказал так называемый разум, который всегда пытается удержать нас по эту сторону реальности. — Да разумеется, крыса сдохла!» — радостно согласился Максим.

-Пачку «Балканской», синенькой. — Макс протянул в окошечко деньги.

- Пожалуйста. — В окошечко проникло нечто такое, от чего у Макса, похоже, виски и побелели. Узкое тонкое щупальце. И при этом оно держало пачку синей «Балканской звезды». Максим не впал в панику и не побежал куда глядят глаза с истошными воплями. Он взял сигареты и сдачу. Вскрыл пачку, достал сигарету и закурил. Почувствовал вкус табака — вроде бы реальный. И только после этого пошёл домой.

Пути от киоска до подъезда — 200 метров. Но на полдороге Макса остановила... газета. На улице не было ни ветринки. И тем не менее по улице Омской неторопливо брела газета, зигзагами приближаясь к Максиму. Приводя его при этом в немыслимый страх.

-Если бы мой ключ не открыл замок двери подъезда, — рассказал мне Макс, выкуривая, наверное, десятую по счёту сигарету, — я бы там от страха и скопытился!

- А дальше что?

- А ещё хуже.

Максим вернулся в подъезд родного дома. Родной подъезд, всегда немножко замусоренный, немножко неопрятный, был стерильно чист и освещён бледно-фиолетовым огнём немигающих газовых ламп. Войти в лифт он уже не решился. Пройдя пешком до 4 этажа, он встал перед дверью с ключом и не мог заставить себя открыть дверь.

-Георгич, можешь смеяться мне в лицо, но меня просто затрясло от страха, что вот я сейчас дверь ключом открою — а там не моя квартира!!! И вообще я не «здесь», а чёрт знает где.

Простояв у собственной двери минут 15, Максим отступил на лестничную площадку, бросил ключи на бетон и закурил. И тут сверху высунулся я. Дальше, если верить Максу, всё сразу переменилось: и лампы в подъезде сразу загорелись уютно, по-домашнему, и тишина вдруг раскололась обычными звуками подъезда нормального многоквартирного дома. И вообще он мне был готов немедленно выставить пол-литра за избавление от кошмара.

-Шуруй домой, сосед. Навоображал себе с три короба, сам себя пугаешь, — подначил я Максима. — Пойдём, я сам твою дверь открою! Зуб даю, там нет никаких монстров, только твоя жена, дочка и собака.

- Нет, Георгич, не нужно. Всё в порядке. Посмотри — лампы мигают?

Пригляделись: одна из люминисцентных ламп на потолке лестничной площадки помаргивала.

-Вот видишь, мы дома. — Макс тяжело встал, его шатало. — Всё в порядке, мне помощь не нужна!

«Интересно», — подумал я и распечатал с компьютера рассказ Стивена Кинга «Крауч-Энд». Вот кусочек из него: «когда вокруг тишина, и стоит поздняя ночь, как сейчас, я говорю себе, что весь наш мир, всё, о чём мы думаем, — приятное, обыкновенное и разумное — все это похоже на большой кожаный мяч, наполненный воздухом. Только в некоторых местах кожа эта протёрлась почти насквозь. В местах, где... где границы очень тонкие».

И занёс его Максу — благо, всего-то спуститься на этаж ниже. Зря я это сделал. Макс вернул мне распечатку со словами: «Похоже на то», и с лицом, таким же белым, как и в ту странную ночь.

Вот такие дела. Это произошло буквально рядом со мной.