08:36 Джеймс Твайман. «Две встречи с Марией» |
|
Первый разговор с Марией Я очень хорошо знал деревню, о которой шла речь. Именно там закончилось мое приключение с Посланниками. Именно там, на невысоком холме, я последний раз встретился с Учителем. Он напомнил мне о Двери и еще раз рассказал о грядущем «новом наставнике». Именно там, в Междугорье, шесть детей в 1981 году увидели святую Деву Марию, и с тех пор миллионы людей стекались в маленькую деревню, чтобы ощутить ее присутствие. Являясь людям в Междугорье, Мария возвестила несколько предсказаний о будущей войне и о том, что произойдет, если мы не обратимся сердцами к Богу. Многие ее предсказания сбылись, но меня прежде всего привлекала весть о мире. Мария сказала, что грядет мирная эпоха, но она наступит только в том случае, если мы сделаем правильный выбор. Иначе нам предстоит эпоха великих испытаний. На меня лично произвела большое впечатление энергия в Междугорье. Она очень напоминала то, что я испытывал у Посланников. Однако я не чувствовал никакого особенного желания возвращаться туда — по крайней мере, до этого момента. — Похоже, вы говорите о Втором Пришествии, — заметил я. — Вы хотите сказать, что Иисус скоро снова придет на землю? — Я говорю, что Свет Христов уже вернулся в мир. Я ничего не говорила об Иисусе. У Нее было двое детей, но второй ребенок очень долго спал. На самом деле они — это один и тот же ребенок, просто они по-разному проявляют себя. Ты должен найти второго, который в действительности первый. … — Истину нельзя увидеть здесь или где-то в другом месте, — продолжала она. — Посмотрите вокруг, и вы увидите студентов, которые, на ваш взгляд, борются за свои права. Но такой взгляд очень ограничен, он открывает перед вами лишь маленькую часть истинной картины. На самом деле они, не понимая этого, ищут самих себя. Они не умеют смотреть вглубь себя, чтобы достичь истинной действительности, поэтому им приходится искать ее в окружающем мире. Но однажды мир не сможет дать им ответа, и они будут вынуждены заглянуть глубже. Тогда они посмотрят на все другими глазами и поймут то, что недоступно нашим чувствам. … Я слышал звук приближающихся шагов. Если я подожду еще немного, она подойдет вплотную, и я решил посмотреть на нее. Когда я повернулся, в течение нескольких мгновений мои глаза ничего не видели из-за слепящего света, а потом я увидел ее. Когда я узнал ее, мурашки побежали по всему моему телу, и мне внезапно стало не хватать воздуха. Глаза мои расширились и я не мог двинуться. — Здравствуйте. Вы меня помните? — улыбнулась она. Это была Мария, та девушка, которую я встретил на улице в Белграде! Невероятно! Она училась в Сербии, а сербам совершенно нечего было делать в Боснии сейчас, когда память о войне еще так свежа. Но в любом случае шансы встретить ее на холме близ маленькой деревушки за сотни миль от Белграда были практически равны нулю. И все же невозможное случилось: она стояла передо мной. На ней был коричневый замшевый жакет, джинсы и кожаные ботинки. Ее длинные прямые светлые волосы ниспадали на плечи, прикрывая длинную изящную шею. Внезапно меня охватило то же самое удивительное чувство, которое я испытал, встретив ее в Сербии, и тогда я наконец понял, что происходит. — Мария! Но этого не может быть, — вырвалось у меня. — Ты… Затем мы долго молча смотрели друг на друга. Она продолжала улыбаться, а я не мог оправиться от изумления. Вдруг подул резкий порыв ветра, заставив меня задрожать от холода. Дрожь вывела меня из транса. — Почему ты так удивлен? — спросила она, садясь на камень справа от меня. — Я обещала, что мы снова встретимся, и почему бы этому не произойти здесь, в Междугорье? Вполне подходящее место. — Я не верю, — у меня начала кружиться голова. — Ты Мария. Мария, ты… — Мои слова были лишены всякого смысла. Да и какие я мог найти слова? Действительность выглядела столь невероятной, что я никак не мог в нее поверить. Она снова улыбнулась: — Ну и что? Что тут удивительного? Ты знал, что я приду, тебе было дано много знамений. Ты чувствовал, что я приду, и я никогда не забывала о тебе. Ты дал мне обет много-много лет назад, еще в детстве. Ты забыл о своем обещании, а я нет. — Что же я обещал? — спросил я после долгого молчания. — Ты хотел стать орудием мира. Помнишь? Тебе было всего двенадцать лет, когда ты сидел у церкви и ждал, когда тебя заберет мать. Ты сказал, что хочешь посвятить мне свою жизнь и работать, чтобы привести людей к Богу. Я всегда была с тобой и ждала. Я никогда не забываю о таких обещаниях. — Но почему ты явилась в таком физическом обличье? — спросил я, пораженный внезапным ярким осознанием того, КТО сидит рядом со мной. — Ты такая же, как я. Ты совершенно обычный человек и вместе с тем ты божественна. — Произнеся эти слова, я понял, насколько неприлично я вел себя в Белграде. Если бы я только знал, подумал я. Казалось, она прочла мою мысль и улыбнулась. — Господь всегда идет доступными для понимания путями. Шести хорватским детям, знавшим лишь катехизис, я явилась в облике Царицы Мира с четками в руках. Тебе… ты видишь, что тебе я явилась в ином обличье. Но весть, которую я несу, от этого не меняется. Я пришла вернуть людей к Богу, просить их пересмотреть свою жизнь. Но люди не понимают, что это значит. Часто они принимают это обращение за призыв к пожертвованиям и покаяниям, но в действительности оно означает: вознеси любовь выше страха. Самопожертвование и самоотречение порождает и укрепляет страх, а не избавляет людей от него. Бог хочет от тебя, только чтобы ты разрушил преграды, отделяющие тебя от любви, не дающие тебе осознать, что ты составляешь одно целое с Божеством. Ты никогда не бываешь один, ни одно мгновение. Твое одиночество, твоя обособленность — лишь продукт твоего воображения. Пора отказаться от этих представлений и вернуться на свою извечную родину. Тогда ты поймешь, что любовь — твое исконное наследие, что ты божье дитя. — Это очень похоже на весть, которую я получил от Посланников в боснийских горах, — сказал я. — Это один и тот же призыв, просто он по-разному выражается разными людьми. Вот суть того, что ты услышал от них: когда ты открываешь божественную сущность в другом человеке, в любом, кто стоит перед тобой, ты открываешь эту сущность внутри себя. Ты часто ищешь Бога в необычайных, чудесных явлениях. Но чудо не снаружи, оно внутри тебя. Ты, все вы — чудо, и когда ты видишь суть другого человека, ты прозреваешь свою. Вот весть, которую я не устаю возглашать. Ты всегда найдешь Бога в самых простых вещах: в улыбке ребенка, во взгляде незнакомца, в стремлении распахнуть дверь перед другим. Так проявляет себя в твоей жизни любовь, так ты найдешь ту Дверь, которую ищешь. — Посланники сказали, что я встречу другого наставника, — сказал я. — Они говорили о тебе? — Слушай внимательно, ибо то, что я тебе скажу, очень важно. Я пришла не ради одного тебя, но ради всего человечества. Настает заря сострадания и умиротворения. Я Царица Мира, ибо я воплощаю эти качества, и я могу помочь тебе испытать их действие. Ты можешь подумать, что я воплощаю женское начало. Эти качества действительно искони присущи женщинам, и именно женской энергией должно напитаться сейчас человечество. Я могу помочь, но только в том случае, если вы перестанете искать мира с помощью войны. Сострадание, взаимопонимание, терпимость — вот пути, ведущие ко мне. Это дверь, перед которой стоит человечество. — Но как же те люди, которые не исповедуют католичество… или вообще христианство? — спросил я. — Должны ли люди принимать тебя именно в этой роли и именно в этой религии? — Я пришла не ради одной особенной общины или одной религии, — сказала она. — Я пришла ради всего мира, хотя многие идут ко мне своим особым путем. Форма не имеет значения. Важна лишь энергия, которую я несу миру, и каждый может причаститься этой энергии. Если человечество будет способно сместиться в область женской энергии, на всей планете установится мир. Но если вы предпочитаете власть и силу, то упустите эту удивительную возможность и будете и дальше жить среди войн и насилия. Не знаю, сколько мы сидели на холме, но через какое-то время я почувствовал на спине дыхание холодного ветра и увидел, что солнце уже село за горизонт. В первый раз с начала нашего разговора я вновь ощущал собственное тело. Казалось, Мария заметила неудобство моего положения и встала, собираясь уходить. — Мне надо многое еще сказать тебе, — промолвила она. — Но это подождет. Я хочу, чтобы ты начал развивать в себе эти качества, воплощая их в жизни. Живи, сострадая другим, вдыхай мир в людские сердца, проповедуй любовь, и ты почувствуешь грядущие перемены. Следующий шаг откроется тебе позже, когда ты будешь к нему готов. А так как я знаю, что ты начнешь сомневаться в том, что случилось сегодня, я дам тебе знак, который успокоит твои сомнения. В очень скором времени весь мир увидит, как я пролечу по небу со сверкающим шлейфом из яркого света. Когда ты увидишь это знамение, знай, что настала пора исполниться всему тому, о чем я говорила тебе. Пока же не забудь свое обещание и знай, что я никогда тебя не забуду. Она повернулась и пошла вверх по склону холма в ту сторону, откуда появилась. Я попытался что-нибудь сказать, но слова не сходили у меня с языка. Я все еще не мог поверить в случившееся, в то, что Мария разговаривала со мной так, словно мы были закадычными друзьями. В это мгновение я понял, что отныне для меня начинается совершенно другая жизнь. Я уже не смогу жить, как раньше, и думать, как раньше. Затем, отойдя на такое расстояние, что я уже с трудом различал ее силуэт в наступившей темноте, она оглянулась и сказала: — Причина, по которой я явилась тебе в этом облике, состоит в том, что все мое учение содержится в этой форме. Найди Бога в привычном. Ищите Бога друг в друге и в самих себе. Так произойдет чудо преображения. Так вы вспомните, кто вы такие: святые сущности, составляющие с Богом одно целое. Приходи сюда завтра, и мы еще поговорим. Тебе еще так много нужно узнать, особенно о том, кто грядет… о носителе Света. — Я думал, что ждал тебя, — сказал я. — Разве не о тебе говорили Посланники, когда рассказывали мне о «следующем наставнике»? — Следующий наставник уже с тобой. Ты узнаешь, что делать, когда наступит время. Я пришла, чтобы подготовить тебя. Я пришла, чтобы напомнить тебе о твоем обещании и взять тебя за руку. Не беспокойся, скоро все станет на свои места. Потом она повернулась и исчезла, скрывшись с другой стороны холма. Я подумал, как это правильно и хорошо — она не вознеслась на небо, не растаяла на моих глазах, а просто ушла, как самый обычный человек. И все же это была она, воплощение всех добродетелей, о которых мы мечтали, «вестник любви», о котором говорили Посланники. Однако, по ее словам, не она будет моим наставником, и это приводило меня в смущение. «Вестник любви» и «следующий наставник», оказывается, разные люди? Подумав, я начал понимать, в чем дело. Я вернулся к самым истокам. Я стал спускаться с холма к гостинице, в которой я остановился. Мне казалось, я парю по воздуху, лечу с холма через камни и тернии. Добравшись до ровной земли, я заметил слева небольшую часовенку, а во дворе этой часовни стояла большая статуя святой Матери, такая же, как та, что была во дворе у Шринат Деви. Эту статую вырезали из дерева по описаниям шести детей. Я остановился перед ней на минуту, чтобы вознести благодарственную молитву, но когда взглянул ей в лицо, то чуть не потерял сознание. Это было лицо Марии, и оно было полно жизни. Как будто она сама позировала скульптору. Впрочем, чему я удивляюсь? Я провел весь вечер в междугорской церкви Св. Якова, молясь и пытаясь понять, что со мной случилось. Но это мне так и не удалось. Никакая логика не могла бы объяснить, кто такая Мария и почему она явилась мне. Мой разум отказывался принять подобную информацию и логически оценить события, настолько выходящие за грани разумного. Я сидел и смотрел на статую Марии, стоявшую справа от алтаря, пытаясь заполнить разрыв между Госпожой, которой я молился всю мою жизнь, и прекрасной энергичной девушкой, которую я встретил на холме. Неужели они обе — одно лицо? Или мне пора освободиться от детских образов и представлений? В тот вечер я прослушал две службы, одну на хорватском, другую на английском. Оба раза я причащался. При этом у меня было такое чувство, как будто я принимаю в свои уста саму Марию. Меня пронизывало необыкновенное ощущение, будто бы она вливала в меня свою любовь, заполнявшую собой все мое существо. Это невозможно описать словами, это может передать лишь хорал «Мария, Мария, Мария», звучавший в моих ушах и отзывавшийся в самой душе. Влечение к ней, которое я ощутил с момента нашей встречи в Белграде, превратилось во всеобъемлющее чувство любви, страстное крещендо, подобного которому я никогда не испытывал прежде. Когда пришло время закрывать церковь, я вернулся к себе в комнату. Не знаю, как долго лежал без сна. Мне все казалось, что я уже во сне. Весь этот день представлялся мне залитым светом добра и любви, и я все думал, как встречусь с ней снова. Я радовался тому, что вновь увижу ее и причащусь ее сияния. Она стала моей священной Возлюбленной, ведущей меня по пути к божественному океану. Она уже не была в моих глазах матерью, как прежде. Куда ушла эта женщина? Не привидение ли она, не призрак ли? Я уверен, что нет. Женщина, которую я встретил на холме в Междугорье, была реальной женщиной из плоти и крови, и я влюбился в эту женщину. Даже если завтра она явится мне в обличье, к которому я не готов, вернувшись к традиционному образу, восхищаться которым я привык с детства, ее сущность навсегда отпечатается в моем сознании и в моей душе. Она всегда будет ждать меня там. Второй разговор с Марией Я проснулся на рассвете и подготовился к прогулке. Мария не сказала мне вчера, когда мне ждать ее появления, но по моим представлениям, это было совсем не важно. Даже если бы мне пришлось прождать на холме весь день, пока солнце не сядет за горизонт и на ночном небе не зажгутся звезды, я не стал бы жаловаться, ибо это было лучшее, что до сих пор случилось в моей жизни. По крайней мере, я еще раз посижу в том самом месте, где она явилась мне, побуду в том святилище, в котором она перевернула всю мою внутреннюю сущность, навсегда изменив мою жизнь. Ибо мне казалось, что часть меня внезапно умерла, а вместо нее я получил нечто совершенно новое и неизвестное. Останется ли это новое во мне, сохраню ли я эту новую жизнь, которую она мне дала? Я совсем не думал об этом. Мои мысли полностью сосредоточились на предстоящей мне встрече, и я помнил лишь о взгляде ее лучезарных глаз. По пути я почувствовал необоримое желание заглянуть в один из множества магазинчиков для туристов, выстроившихся по бокам узкой улочки. Рассмотрев ассортимент, я обратил внимание на кучу одноразовых фотоаппаратов, и внутренний голос призвал меня купить один из них. Я уже несколько лет ничего не снимал и хотел проигнорировать этот призыв, но голос звучал все громче и настойчивей. «Купи аппарат», — убеждал он меня. Казалось, у меня нет выбора. Я заплатил в кассу и положил фотоаппарат в карман пиджака. Не встретив по пути ни души, я пришел на то место, где вчера свернул с дороги. Я легко прошел сквозь заросли кустарника, будто перенесясь через все препятствия, которые раньше надолго бы меня задержали. Когда еще я ощущал такой прилив энергии, приток адреналина и жизненных сил, бьющихся в моем сердце? Неужели я действительно влюбился? Будь осторожен, не поддавайся ее обаянию безоглядно. Помни, кто она на самом деле, какое бы обличье она ни приняла. Правда, она без остатка заполнила пустоту в твоей душе, но не забывай, что перед твоими глазами сидит божественная Мать, само женское начало. Не прыгай с утеса в надежде, что тебя Подхватят ангелы. Через несколько минут я уже видел вдали обелиск мира, и мое сердце сжалось от радости, когда я увидел, что она уже сидит рядом с ним и ждет меня. — Доброе утро, — сказала она, подвинувшись на камне и освободив для меня место. Сев рядом с ней, я почувствовал, как взбудораженные волны моего сознания внезапно улеглись. Беспокойство и нетерпеливое ожидание, обуревавшие меня, пока я взбирался на холм, сменились умиротворением и полным покоем. — Я не знал, будешь ли ты ждать меня так рано, — сказал я. — Я знал, что мне нужно прийти пораньше. Я просто не мог больше ждать. — Я ждала тебя дольше, чем ты думаешь, — сказала она. — Но и ты ждал меня не меньше, разве не так? Некоторое время я собирался с мыслями и не мог понять, что она хочет сказать, хотя в сердце моем уже пробудилась догадка. — Я ждал тебя давно, в этом я уверен. Я знаю лишь, что в тот самый момент, когда я увидел, как ты идешь ко мне по этому холму, нет, с того момента, как я увидел тебя в Белграде, мое сердце ожило. Я как будто пробудился ото сна, до сих пор я не знал, что сплю. — И все-таки есть нечто еще, правда? Ее синие лучащиеся глаза сверкнули при этих словах, как будто она хотела напомнить мне о чем-то давно мною позабытом, но чрезвычайно важном. Она ждала от меня следующего хода. — Я не понимаю, о чем ты, — сказал я в замешательстве. — Когда ты жил у Посланников, у тебя не было возможности узнать, кто они такие и чем на самом деле занимаются. Поэтому ты был не в силах понять, почему к ним привели именно тебя. Разве ты об этом не думал? Посланники Света молятся о просветлении человечества уже две тысячи лет, и все же, когда пришла пора завершения их миссии, они пришли к тебе. Почему? — Я так и не смог этого узнать, — сказал я. — Я думал, что, может быть, просто потому, что я оказался… в пределах досягаемости. Больше я ничего не мог придумать. — Это не все, — сказала она. — Далеко не все. Ты уже начинаешь вспоминать. Ты начал понимать, кто такие Посланники на самом деле. — Ты имеешь в виду Общину Любимого Ученика? Это так. Посланники — прямые наследники святого Иоанна. Когда церковь стала преследовать их орден, они ушли в подполье и с тех пор так там и остались. Это означает, что роль святого Иоанна выполнена. Иисус сказал, что Иоанн пребудет, пока Он не придет. По крайней мере, пребудет его община. То, что Посланники распустили свой орден, означает, что Иисус вернулся. Сам Иоанн не может этого увидеть, но вместо него об этом свидетельствует основанная им община. — Нет, Он хотел сказать лишь то, что сказал, — промолвила Мария. — Иоанн пребыл, он и сейчас здесь. — Не понимаю, — сказал я. — Ты говоришь о реинкарнации? — Ваши человеческие представления о реинкарнации — сплошная фантазия, — ответила она. — Правда гораздо проще, чем ты думаешь. И одновременно гораздо сложнее, это как посмотреть. Иоанн никогда не покидал Земли, как и Иисус. — Ты хочешь сказать, что они последние две тысячи лет жили на Земле? Но возможно ли это? — Ты думаешь, что этот мир ограничивается физическим, воспринимаемым тобой миром, — сказала она. — Существует множество других уровней реальности, которых ты еще не можешь воспринимать, и они столь же реальны, как этот. Как раз на этих глубинных уровнях начинается настоящая работа. Именно туда вознесся Иисус после воскресения, там он и остался вместе с Иоанном и многими другими, ожидая времени великого сдвига. Можешь назвать их попечительским советом или, лучше, советом директоров. Посланники представляют собой физическое соответствие этой особой общины, состоящее из существ, достигших высшего просветления на этом уровне бытия. Существуют и другие уровни реальности над тем уровнем, где находятся Иисус и Иоанн. Можешь называть их ангельскими мирами. Посланники — это нечто вроде точки пересечения, связующей все эти эфирные царства с миром физическим. — Нас всегда учили, что Иисус вознесся на Небеса, — сказал я, — и я думал, что святой Иоанн тоже там. А по твоим словам получается, что они где-то между Небом и Землей и когда-нибудь покинут свою обитель и вернутся на Землю. Мария улыбнулась, услышав от меня эти слова. В ее улыбке светилась любовь. Так взрослые улыбаются детям, когда те что-то не понимают. «Если хочешь, назови это Небом. Во многом это очень близко к вашим представлениям о Небесах. И все же это лишь малая часть действительности. Есть много других уровней, столь далеких, что ты не в силах составить о них ни малейшего представления. Наставники не возвращаются с этих уровней на Землю в физическом смысле, разве что в той форме, которую ты видишь перед собой. Я облеклась в это тело, чтобы дать тебе определенное наставление. Когда урок закончится, тело исчезнет. В мир возвращается то, что вы могли бы назвать «энергетическим отпечатком». Например, «Христос» — это опыт, а не личность. Пожалуйста, постарайся это понять, так как это жизненно важно: Иисус, конечно же, был Христом, но Христос не ограничивается вашими представлениями о том, кем был Иисус. Иисус принял эту систему координат, или этот энергетический отпечаток, и потому стал Спасителем для своей эпохи. Учитель, которого ты ждешь и которого называешь «следующим наставником», примет ту же систему координат, что и Иисус. Он будет таким же, но будет и иным. Он будет Иисусом, но и кем-то большим. — Я не уверен, правильно ли я тебя понял, — сказал я. — А как же Второе Пришествие? Иисус вернется на Землю или это вернется его душа? — И то, и другое, и вместе с тем ни то, ни другое, — ответила она. — Мне жаль, что я не могу уложить это в логические рамки, но логикой тут ничего не понять. Иисус, вне своего тела и вне своей личности, всегда пребывает на эфирных уровнях в ожидании времени, когда он должен будет вернуться на Землю. Это предначертанное время пробуждения, тот момент, когда «Христос» вернется для создания Нового Мира. Но это произойдет вовсе не так, как ты думаешь. Другими словами, не думай, что появится еще один еврей с бородой и спасет мир. И это возвращает нас к Иоанну и основанному им сообществу. Перед тем как умереть на кресте, Иисус доверил меня, свою мать, попечению Иоанна, — продолжала она. — С того самого дня обо мне заботился апостол, а также последовавшие за ним ученики. Он был со мной, когда я перенеслась в реальный мир, а через много лет последовал за мной туда же. Он не испытал физической смерти, как принято считать. Он остался живым наставником основанной им общины и, что самое важное, сохранил самую великую тайну — истинную природу возвращения Христа. Видишь ли, в действительности есть два проявления Христовой энергии. Последние две тысячи лет она воплощалась в мужском образе Иисуса. Новый Мир, о котором я говорю, по сути своей будет означать смену полюсов. Энергия Христа, как и все остальное, должна будет уравновеситься. — Я все еще плохо понимаю, — сказал я ей в полном смятении. — Шринат Деви говорила нечто похожее — что есть другой Христос, — но как это связано со святым Иоанном? — Две тысячи лет Иоанн заботился обо мне и защищал того, кого ты называешь «следующим наставником», — сказала она. — Он взял ее в свой дом и в свое сердце, а ныне возвращает ее миру. — Но ты же сказала, что не тебя я ждал, — воскликнул я, — хотя он-то заботился о тебе. Разве это не означает, что ты и есть «следующий наставник»? — Не я, а энергия, которая во мне, — сказала она. — Отвлекись от своих представлений о том, кто я, поднимись над верованиями, в которых ты воспитан. Я несу женскую сущность Бога, энергию сострадания и любви. Иоанн должен был не только защищать эту энергию, но и вернуть ее миру. Это Иоанн теперь и делает — с твоей помощью. — Что? Теперь я уж точно ничего не понимаю. — Ну что ж, попытаюсь объяснить иначе, — сказала она. — Как ты уже, наверное, знаешь, до своего вознесения Иисус уже понимал, что в будущем должен возникнуть раскол между официальной церковью, возглавляемой Петром, и внутренней церковью во главе с Иоанном. Из Евангелия также становится ясно, что Петр не понимал роли и задач Иоанна, да и как он мог понять это, когда его первейшая обязанность заключалась в создании и укреплении официальной власти? Пока Петр и другие апостолы проповедовали учение Иисуса и устанавливали церковную организацию, Иоанн был погружен в экстатические видения, позднее принявшие форму «Откровения Иоанна». Он и его ученики занимались изучением эзотерических уровней реальности, которые являются ключом к мистической духовности Иисуса, — тайнами воскресения и вознесения, исцелением больных и воскрешением мертвых. По учению Римской католической церкви, каждый папа является наследником святого Петра, который был первым папой. Римская церковь также учит, что каждый раз, когда на кафедру вступает новый папа, между ним и его предшественниками устанавливается мистическая духовная связь. Новый папа исполняет роль Петра. В этом заключается истинный смысл догмата о папской непогрешимости. Это не имеет ничего общего с реинкарнацией, но непосредственно связано с «энергетическим отпечатком», о котором я уже говорила. В сущности, папа вступает в энергетическое поле, которое когда-то занимал сам апостол. Принимает ли и активирует новый папа это энергетическое поле, — это совсем другой вопрос. — То же относится и к внутренней церкви, — продолжала Мария. — Со времен вознесения Иоанна сотни людей вступали в энергетическое поле, которое он оставил после себя, точно так же, как каждый следующий папа вступает в энергетическое поле, оставленное святым Петром. Каждый из них продолжал исполнять тайную миссию Иоанна, сохраняя в сердце своем «женственного Христа» и укрывая этот свет в ожидании того времени, когда можно будет выпустить его наружу. Они исполняли роль Иоанна и продолжали его работу. Когда официальная церковь в страхе перед тайной этой общины попыталась уничтожить ее, самая тайная ветвь ордена ушла в подполье, чтобы и дальше вести порученное ей дело. Их называли разными именами — катарами, рыцарями Храма, богомилами, а с недавних пор и Посланниками Света. Их орден существует уже две тысячи лет, и сейчас он не прекратил своего существования, а просто сменил цели и ориентиры своей деятельности. — Если правда то, что ты говоришь о папе, то это справедливо и по отношению к Учителю, главе Посланников. Он является наследником Иоанна? — Верно, — сказала она. — А теперь, когда его миссия завершена, он передал свое наследство другому. И этот другой — Ты, Джимми. Когда я услышал эти слова, мне внезапно стало не хватать воздуха, но все же я начал смутно понимать, к чему она ведет. Последние три года я спрашивал себя, почему именно мне Посланники доверили огласить миру их весть. Об этом же меня часто спрашивали и другие, а я всегда чувствовал себя крайне неловко, когда в чужих глазах выглядел каким-то особенным. Во мне определенно нет ничего особенного, заявлял я, и именно поэтому я избран, так как всем нам пришла пора вступить в Новый Мир, о котором говорили Посланники. Но в словах Марии заключалось нечто совсем другое. Похоже, она подтверждала мысль о моей особенности, о моей избранности, как будто я был наделен уникальным даром. — Дело не в том, что ты особенный, — сказала она, прочтя мои мысли. — Это никак не связано с уникальностью, так что выбрось это из головы. Каждый из нас, приходя в этот мир, несет особый дар, и наша обязанность состоит в том, чтобы мудро воспользоваться им для совершенствования человечества. Это похоже на пьесу с множеством персонажей и костюмов. У каждого персонажа своя роль, и он должен убедительно ее сыграть. У некоторых актеров роль больше, чем у других, но это не придает им большей важности. Когда пьеса заканчивается и падает занавес, все они уравниваются друг с другом. Когда костюмы сняты и смыт грим, они ничем не отличаются от любого другого. — Но почему именно я? Кто я такой, чтобы играть такую роль? — Я могу лишь сказать тебе, что ты сам давно ее избрал. Считай это соглашением, заключенным задолго до твоего рождения. Пришло время выполнить его условия. Проговорив эти слова, она улыбнулась. Очевидно, это была шутка, но я не чувствовал желания рассмеяться. Часть моего существа, находящаяся глубоко внутри меня, знала, что Мария говорит правду. В некотором смысле это меня вовсе не удивило. В мире было множество самых обычных людей, которым приходилось исполнять самые необычайные задачи, и я хорошо это знал. С одним таким человеком я был лично знаком. Это Ник Баник, герой книги «Вестники» (The Messengers: A True Story of Angelic Presence and the Return to the Age of Miracles, by Julia Ingram and G.W, Hardin.). Я познакомился с Ником на одном из его выступлений и вскоре подружился с ним. Хотя поначалу я с подозрением относился к его утверждению о том, что он является реинкарнацией святого Павла, наша дружба убедила меня в его правоте. Мне было ясно, что Ник выполняет важную миссию, но все, кто знал его до наступления этого важнейшего периода его жизни, никогда бы не могли этого заподозрить. То же самое, видимо, произошло и со мной. Такого откровения не ожидал бы даже я сам. И все же на некоем сокровенном уровне, в каком-то глубинном смысле все это было правдой, и я это знал. — Что все это значит? — спросил я. — Чего ты от меня ждешь? — Ты уже выполняешь свою миссию, — сказала она, коснувшись моей руки. От прикосновения ее тонких нежных пальцев по моему телу пробежала приятная дрожь, но через несколько секунд она убрала руку. — Ты провозглашаешь весть Посланников в точности так, как от тебя и ожидали. Но теперь ты должен перейти к следующей стадии. Помнишь, как Учитель велел тебе созвать новую общину Посланников? Внутренняя община вышла на поверхность, и теперь, когда Посланники Ушли, настало время начать новую фазу, вновь созвав Общи ну Любимого Ученика. Видишь ли, я хочу, чтобы ты примирил Петра и Иоанна. Я не мог поверить своим ушам. Правильно ли я ее понял? Не ослышался ли? Если нет, то это было выше моего понимания. Она просила меня преодолеть древний раскол между официальной церковью и церковью внутренней, основанной святым Иоанном. Католическая церковь долго подвергала ее гонениям, и разве теперь не настал подходящий момент, чтобы отбросить все мнимые различия и противоречия? Однако все это показалось бы безумием любому, кто не входил в узкий эзотерический круг людей, понимающих, о чем идет речь. Ни один член официальной церкви, ни один прихожанин, исправно посещающий воскресные службы, не стал бы слушать такую чушь. — Но как мне это сделать? — спросил я ее. — И кто я такой? — К тебе, Джимми, это не имеет ни малейшего отношения, — сказала она. — Все это связано исключительно со мной… С женской сущностью Христа. Настало предвозвещенное время исцеления и воссоединения. Две церкви подобны разошедшимся братьям, вынужденным идти разными путями. Один захватил царство, а другому досталось гонение и изгнание. Но времена изменились, как ты видишь. Если человечество наконец готово создать Новый Мир, который являлся тебе в мечтах, тогда все должны действовать заодно: внутренняя и внешняя церкви должны объединиться. Такова задача матери: она примиряет своих возлюбленных сыновей. — Почему все это завязано на христианстве? — спросил я. — А как же другие религии? — Ты спрашиваешь об этом, потому что хранишь наследие любимого ученика, — ответила она. — Таково одно из важнейших учений Иисуса, принятых внутренней церковью, но до сих пор отвергаемых церковью внешней. Все пути ведут к Богу, если они зиждятся на любви и сострадании. Это не имеет ничего общего с признанием какой-то конкретной личности, определенной фигуры спасителя. Единственный Спаситель — сама Любовь. Святой Иоанн узнал это от Иисуса, а официальная церковь только сейчас начинает освобождаться от шор, мешавших ей увидеть истинную красоту остальных традиций. Те люди, которых ты приведешь к Богу, вместе со всеми теми, кто уже трудится над этой задачей, будут проповедовать это учение, и тогда миру откроется женская сущность Христа. — Еще один вопрос… Женская сущность Христа — это ты? — Я ношу женскую сущность Христа в своем сердце, — сказала она. — А так как мое сердце открыто, ты чувствуешь только этот Свет, исходящий из него. Но этот Свет горит в сердце каждого, ему не дают проявиться лишь века страха и недоверия. Грядет время пробуждения, и Свет выше всякого света осветил всех вас. Когда вы приблизитесь к предначертанному часу, свет внутри вас будет разгораться все ярче, пока не наступит предел вашему ожиданию. Я говорю о всех людях, ибо женственный Христос грядет не через меня, но через всех вас. Таково послание любимого ученика, которое отныне станет твоим посланием. — Ты сказала, что мне доверена власть, оставленная святым Иоанном, — сказал я. — Что мне делать с этой властью? — Лучше не употребляй слова «власть», — сказала она. — Это неправильное слово, ибо оно не выражает истинного значения предводительства. У тебя не больше власти и авторитета, чем у любого другого, но ты, вместе с еще несколькими людьми, носишь мантию, оставленную апостолом. Ему было доверено попечение о женской сущности Христа, забота обо мне. Та же задача перешла к другим членам ордена, как к тем, кто был с Иоанном, так и тем, кто пришел после него. Когда я оставила физический мир, эта задача не изменилась, но перешла на внутренний уровень. Таково одно из великих таинств Общины Любимого Ученика — таинство сохранения женской сущности Христа в самых священных глубинах сердца до тех пор, пока не настанет время явить ее миру. — И теперь это время настало? — спросил я ее. — Воистину настало, — ответила она с улыбкой, осветившей все вокруг. — Поэтому роль Посланников перешла к тебе и тем, кто будет с тобой. Настало время явления женской сущности Христа, Божьего сострадания, которое всегда пребывало в этом мире, но до сих пор спало под покровом иллюзорности. Миссия ордена Иоанна состоит в раскрытии ее природы, и это должно случиться в скором будущем. Ты постиг таинства Посланников, пора и всему миру постичь их. — Мария, — сказал я, чувствуя, что голова моя закружилась от всего, что мне довелось услышать сегодня. — Ты знаешь, как я боюсь… может быть, правда, не страх владеет мной, а смущение. Я всегда знал то, о чем ты говоришь, на каких-то глубинных уровнях сознания, но пытался выбросить эти мысли из головы. Ребенком я испытал откровение, но у меня не было возможности понять его, поэтому я счел его пустым сном. Но ведь это был не сон? Ты говорила со мной? Я слышал твой голос. — Как я уже говорила, я всегда была с тобой. Теперь мы вместе, но мы были вместе и раньше. Помнишь? — О чем ты говоришь? — спросил я. — Мы еще где-то встречались? — Это неважно. Все станет на свои места, когда ты будешь готов. Однако сейчас тебе следует узнать вот что: будут и такие, кто попытается помешать тебе выполнить миссию. Ты уже столкнулся с этими силами, и они полны решимости вырвать с корнем семя, уже посеянное в землю. Помни об этом. Пока это все. Ты узнаешь, что нужно делать, когда настанет время. — Ты права, я уже начинаю это чувствовать. Мне пришлось преодолеть множество препятствий, чтобы попасть сюда, как будто эти силы хотели удержать меня. Они на самом деле хотели этого, — сказала она. — Нам было очень важно встретиться именно здесь в Междугорье, а теперь мы готовы сделать следующий шаг. Тебе предстоит пройти сквозь множество испытаний, прежде чем мы встретимся снова, но помни, что я всегда с тобой. Раз уж ты встал на этот путь, ты пройдешь его до конца. Затем я высказал ей просьбу, которая показалась странной нам обоим. Я сунул руку в карман пиджака и нащупал фотокамеру. — Мария, я знаю, что это будет выглядеть несколько странно, и я не могу понять, как я решился попросить тебя об этом… но что, если я тебя сфотографирую? — Я задержал дыхание, а она удивленно смотрела на меня. — Пожалуйста, — наконец сказала она. — Если ты думаешь, что это тебе поможет, почему бы нет. Когда я встал с камня, на котором мы сидели, я почувствовал, что ноги подо мной подгибаются. Я как будто спал и не мог правильно воспринимать происходящее. Она сидела на камне, и я немного отошел. Она ласково улыбалась, а ее глаза лучились ярким светом. Я один раз сфотографировал ее… На большее я не осмелился. Затем она встала и пошла прочь от меня. Мне показалось, как будто с меня живьем сдирают кожу, как если бы мы слились в одно целое и стали одним человеком. Последние ее слова испугали меня, и я не хотел, чтобы она уходила. Я не хотел вновь остаться в одиночестве. — Пока что никому не говори о том, что ты узнал сегодня, — сказала она. — Пусть пьеса разыгрывается сама собой, тогда ты поймешь все, что тебе нужно. Просто знай, что Свет сошел в мир, а ночь уже на исходе. Она повернулась и пошла вверх по холму. Я не мог ни двинуться с места, ни сказать хоть слово. Солнце уже высоко взошло, и я слышал, как в отдалении на холм взбираются паломники. «Если б они только знали», — сказал я сам себе. Но откуда им знать? Они бы не узнали ее, даже если бы она взбиралась на холм вместе с ними. Так и должно быть, в этом сокровенный смысл услышанного мной. Настало время искать Бога в обычных вещах и явлениях, искать Бога друг в друге. Такова моя миссия, а также миссия древней общины. Теперь это было ясно, у всех нас открылись глаза. Но мог ли я предвидеть это? — Я очень тебя люблю, — сказала она, вновь обернувшись ко мне. И все же эти слова я услышал не ушами, а сердцем. Этот голос доносился из моего детства, прекрасный голос Бога, столь смущавший и восхищавший меня. — Ты поймешь, что надо делать, ибо я все открою тебе. Доверься мне и верь, что я безгранично доверяю тебе. Затем она пошла своей дорогой и исчезла за склоном холма. Хотел бы я вспомнить и записать каждое слово, что я услышал от Марии в Междугорье. Я знаю, что разговоры, которые я запечатлел в этой книге, отражают самую суть ее послания, а это для меня важнее всего. Энергия ее присутствия до сих пор наполняет меня и постоянно пребывает со мной. Эта беседа изменила мою жизнь, и я навеки обязан Марии за то, что она не забыла обещание, которое я дал много лет назад. Через неделю я вернулся в дом Лиз Стори в Прескотте (штат Аризона). Я провел в путешествии почти месяц, и теперь был очень рад тому, что у меня появилось время, чтобы разобраться в случившемся. На небе загорелись миллионы звезд, высыпали целые туманности новых миров. И тогда я увидел комету. Сначала я не осознал, что в этом заключен некий особый смысл, но затем вспомнил ее слова: «В очень скором времени весь мир увидит, как я пролечу по небу со сверкающим шлейфом из яркого света. Когда ты увидишь это знамение, знай, что настала пора исполниться всему тому, о чем я говорила тебе». Комета Хейла-Боппа была не просто астрономическим явлением: это был знак с небес, подтверждающий, что все идет предначертанным путем. Джеймс Твайман «Тайна любимого ученика. Весть посланников Света» |
|
|
| Всего комментариев: 15 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
По этой теме смотрите: 
ВСЕ НОВОСТИ:
АРХИВ САЙТА:
Copyright MyCorp © 2024
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
2
