Благодаря своей находчивости, склонности к поиску нестандартных решений, а также абсолютной неспособности унывать, дядя Вова заслужил у жителей деревни особое отношение и особый взгляд на свою персону. Так глядят дети на циркового фокусника, который достал из шляпы кролика, из трости — букет цветов, из-за уха у другана Петьки — тысячную купюру и объявил: а сейчас будет самое интересное! Так глядел бы Гарри Гудини на опытного таможенника, способного лёгким движением руки заставить исчезнуть железнодорожный состав с бензином, а быстрым росчерком пера и парой печатей превратить сотню иномарок в десять тысяч. Банок. Зелёного горошка. Так... ну вы поняли, как именно.

Глянув как-то поутру в окно, дядя Вова понял, что поездка в город откладывается. Снег шёл весь вечер и всю ночь, и к утру его навалило, как выразился бы Кузьмич, по самые по оба. Кстати, Кузьмич долго жить будет, если только с кальвадосом не переборщит, подумал дядя Вова, глядя на соседа, с неотвратимостью атомохода «Арктика» пробивающегося сквозь сугроб, что намело у самой калитки. Точнее, кругом и изрядно поверх неё. В какой-то момент ему даже показалось, что Кузьмича затёрло...хм...в снегах, и придётся организовать спасательную экспедицию с лопатой, но ничего, обошлось. Сугроб взорвался изнутри, и восторженно матерящийся сосед, перешагнув через погребённую где-то в его толще ограду, вежливо поскрёбся в дверь.
...
-- Привет, Володя! Кажись, ты тепрь к нам надолго! - ехидно кивнул Кузьмич в сторону улицы. - Пока найдут тракториста, потом трактор, потом солярку для него...
-- Да, дня три, не меньше, чтобы дорогу пробить, - согласился дядя Вова.
-- А я ведь к тебе по делу, - сообщил дед. - Ты говорил, у тебя в хозяйстве эхолот водится.
-- Говорил, было дело, - дядя Вова внимательно посмотрел на Кузьмича. - Только не говори мне, что ты на рыбалку собрался.
-- Свят-свят-свят! - замахал руками Кузьмич. - Ты что, какая рыбалка?!
-- А зачем тогда эхолот, прости моё природное любопытство?

Оказалось, что Кузьмичу позарез понадобился здоровенный чугунный казан, который он по осени благополучно посеял где-то на участке. Кум, которого задержали у деда в гостях снежные заносы, снизошёл до дегустации Кузьмичёва кальвадоса, и теперь его развернувшаяся душа требует плова. Причём грозится приготовить сам, да такой... такой... в общем, настоящий, узбекский. Из свинины. Но нужен казан. А он под снегом. Где-то тут, на тридцати родных сотках. На какой именно из тридцати, Кузьмич не знает. А Петровна тоже плова возжелала. А Петровна — это аргумент где-то на центнер живого сердитого веса. Короче, только эхолот спасёт их семейный «Титаник».

Дядя Вова хотел было рассказать Кузьмичу, какой глубокий смысл таится в слове «бесперспективняк», но взглянул на его лицо, лучащееся светлой надеждой — и, махнув рукой, пошёл в гараж за эхолотом.

Поисковая операция собрала зевак и сочуствующих со всех окрестных улиц. Судя по картине, которую пытался показать эхолот, рельеф дна на участке Кузьмича изобиловал перепадами высот, омутами и корягами, и кое-где явно водилась рыба. Местами — крупная. В ходе раскопок, произведённых в особо рыбных местах, из под снега были извлечены две трёхлитровые банки и один цветочный горшок, резиновая калоша (одна штука), бензобак от мотоцикла (одна штука), а также найден эмпирическим путём незакрытый люк в погреб.

Когда народ уже собрался делать ставки, дядя Вова вдруг стукнул себя по лбу сбегал в дом и вернулся, держа в руках две рамки, что обычно используют для биолокации.

-- Сын, когда гараж купил, нашёл. - пояснил он, -От старых хозяев остались. Выкидывать жалко было, так он мне их отдал. Вот и пригодились.
-- А ты что, умеешь ими пользоваться? - удивилась Петровна.
-- Говорят, любой сумеет, - не моргнув глазом, ответил дядя Вова. - В этом деле главное — настроиться!

Он прикрыл глаза, вытянул руки и побрёл по снегу, бормоча под нос «чунунный казан... чугунный казан». Кузьмич с кумом, прекратив поиски, крались следом.

-- Может, его того... ностальгия по городу съедает? - шёпотом, с опаской предположил кум. - У нас-то психика крепкая, хоть кувалдой врежь — всё нипочём, а у человека, может, тонкая душевная организация?
-- Да нет, не может быть, - шёпотом же отозвался Кузьмич. - Володя знает, что делает. Он ещё и не такое откалывал!
-- Здесь! - дядя Вова остановился около забора, возле одиночной яблони, и показал пальцем в снег. - Можете копать.
-- Не верю! - недоверчиво воскликнул кум.
-- Лопату неси, Станиславский! - усмехнулся дядя Вова.

Когда, под дружные охи и ахи односельчан, казан был извлечён из-под снега ровно в том месте, на которое указал дядя Вова, к мужикам подошёл Митька и, смущаясь, попросил рамки в аренду, до вечера. Максимум — до завтрашнего.

-- Держи, - легко согласился дядя Вова. - Принцип действия ты видел, теперь всё зависит только от тебя.
-- Володя, а вот, к примеру, нефть? - спросил Кузьмич, когда народ разошёлся. - Нефть ты бы смог так найти?
-- Кузьмич, не ведись! - рассмеявшись, похлопал его по плечу дядя Вова. - Ты, верно, забыл, как я у тебя этот казан по осени брал. Ну помнишь — воск мне надо было вытопить? А потом я его тебе обратно через забор перекинул. Как раз за эту яблоню, чтоб с улицы не так заметно было.
-- Чёрт! Чёрт! - стукнул себя кулаком по лбу Кузьмич. - Володя, привези мне из города таблеток для памяти!
-- Да ладно тебе, - улыбнулся дядя Вова. - Пойдём лучше глянем, что там Митька ищет!

Митька бродил по двору своего дома с рамками в руках. Глаза были плотно зажмурены, брови насуплены. «Заначка! Заначка!! Заначка!!!» - шептал он театральным шёпотом. «Хрен найдёт. Хрен найдёт Хрен найдёт», комментировала случайным очевидцам процесс биолокации его супруга, стоя у калитки и меланхолично лузгая семечки.

-- Почему? - спросил её Кузьмич.
-- Мне, чтоб его заначку отыскать, рамки не понадобились, - ещё тише, одними губами ответила она.
-- Держи, - Кузьмич достал из-за пазухи чекушку своего кальвадоса, - Подложи куда-нибудь. Не могу смотреть, как люди мучаются.

© dpmmax