Хочу рассказать о том, что видел прошлым летом. Я и моя жена Оксана решили поехать в Сочи, пока любимый нами курорт еще не превратился в сплошную стройплощадку. Оксана побаивается самолетов, а потому мы отправились на поезде. Сумели даже достать билеты в купейном вагоне. Вместе с нами ехала молодая пара — Борис и Лена. Они еще не были женаты. Лена заняла нижнюю полку, а ее молодой человек разместился над ней. По той же схеме распределили места и мы с Оксаной.

Часа через два после начала пути мы уже перезнакомились и почти все друг про друга знали. Однажды, когда Лена вышла в туалет, Борис обратился к нам с одной просьбой. Сказал, что если ночью мы заметим в поведении Лены что-то странное, то не должны на это никак реагировать. Дескать, его девушка лунатик, а сейчас как раз полнолуние — время, когда ее заболевание особенно обостряется.

Мы с Оксаной подтвердили, что поняли, и больше на эту тему не заговаривали. Я мысленно посочувствовал парню — после двадцати лет семейной жизни с очень хорошей женщиной, такой как Оксана, все равно устаешь, а тут явная проблема. Так что неизвестно, поженятся ли они вообще — разве только если Борис очень сильно любит Лену.

К вечеру монотонный стук колес погрузил меня в тоску. Книжка, которую я купил на вокзале, был уже прочитана, и я пожалел, что не сообразил приобрести еще пару таких. Оставалось лежать на полке и размышлять о жизни. Внезапно мне в голову пришла шальная мысль: «А что если подкараулить, когда Лена впадет в лунатический приступ, и заснять ее похождения на видеокамеру?» Я понимал, что делать такую съемку не очень тактично, но дал себе слово, что никому не покажу пленку, и уж тем более не допущу ее попадания в интернет. Я заранее достал камеру, настроил ее на ночной режим съемки и положил между стенкой и подушкой.

Когда на улице стемнело, мы с соседями решили, что пора спать, и выключили свет. Минут через сорок послышался храп Бориса и легкое посвистывание моей жены. Лена, похоже, также заснула, потому что в какой-то момент перестала ворочаться. Ее койка была мне хорошо видна сверху, и я аккуратно достал камеру и направил на нее. Прикрыв пальцем индикатор записи, я стал ждать, глядя на экран. Несмотря на полумрак, на нем все было видно отчетливо, правда, в черно-белом варианте.

После часа такого дежурства я уже готов был бросить затею и отправиться на «боковую», как вдруг на мониторчике возникло какое-то движение. Я присмотрелся и обомлел. Лена лежала неподвижно, но вокруг ее головы стало появляться свечение. Камера его фиксировала в то время, как для невооруженного глаза все оставалось прежним. У меня образование гуманитарное, но я знаю, что современные видеосистемы могут воспринимать не только видимый свет, но и инфракрасный диапазон.

Сияние разгоралось, и его границы все увеличивались. Мне даже пришлось убавить чувствительность, чтобы различать силуэт спящей девушки. И вдруг она пошевелилась, откинула одеяло и спустила ноги с лежанки. Ее глаза были открыты, но зрачки не двигались. Шар, окружавший ее голову, сместился к двери, и она пошла за ним.

Признаюсь, мне было страшно, но я решил продолжить эксперимент. Аккуратно спустившись вниз, я вышел с камерой в коридор. Лена стояла напротив окна и смотрела на полную луну. Шар опять располагался вокруг ее головы и пульсировал. Внезапно он задрожал, оторвался от девушки и устремился по направлению к ночному светилу. В этот момент Лена потеряла равновесие и упала на пол, а потом быстро вскочила и стала озираться по сторонам. Я спрятал камеру за спину и подошел к своей попутчице. Она смотрела на меня жалобно.

— Пожалуйста, не рассказывайте никому о том, что со мной произошло! Я с детства страдаю лунатизмом, и если Борис об этом узнает, не знаю что будет…

— Хорошо, Лена, но мне кажется, ваш молодой человек в курсе этой проблемы, — мне не хотелось раскрывать содержание нашего с Борисом недавнего разговора, но ситуация того требовала.

— Он вам сам об этом сказал? — она как будто ждала приговора.

— Да, но вы не волнуйтесь. Он вас любит такой, какая вы есть, и заботится о вас.

— Спасибо вам за участие! Я ведь не виновата, что это со мной происходит. Понятия не имею, в чем причина, но так, видно, никогда и не узнаю. — С этими словами она отправилась в купе, а я остался в коридоре.

Вы даже не представляете себе, какой был соблазн показать Лене пленку с только что сделанной записью. Но я удержался, поскольку осознал всю некрасивость своего поступка. Конечно, я узнал кое-что важное, но сделал это через замочную скважину, недостойно. С этими мыслями я перемотал кассету на начало и включил стирание записи.

На следующий день мы приехали в Сочи и расстались с попутчиками. Больше я Бориса и Лену никогда не видел.