Когда распался Советский Союз, Америка взошла на небосводе как блистательная сверхдержава. Она была похожа на страну, решившую все свои проблемы. Ей завидовал весь мир. На горизонте замаячил конец истории. Но сейчас все уже не так. История вернулась, чтобы отомстить. Сегодня, после десяти лет разрушительных войн, единственное, что осталось достойного, это воспоминания.

Американцы только начинают осознавать свои трудности. Пожалуй, в этом нет ничего удивительного. Они издавна привыкли к представлению о себе как об исключительной нации. Но справедливости ради надо сказать, что американская вера в собственную исключительность не является  исключительной. Напротив. На протяжении истории многие страны и народы верили, что являются исключительными. В это верили древние греки, называвшие всех остальных варварами. В это верили римляне, покорившие мир и считавшие себя богами. В более поздней истории у нас были англосаксы, построившие Британскую империю, которая по своим размерам превзошла все прежние империи. Россия тоже близко знакома с идеей собственной исключительности. Достаточно вспомнить игумена Филофея Псковского, который говорил о праве Москвы называться третьим Римом, и мы получим четвертую такую страну. Идея русской исключительности нашла еще более сильное отражение в марксистско-ленинской идеологии, когда Москва создала денационализированную идеологическую империю, призванную освободить человечество от тирании капитализма, считая, что у этой империи есть историческая миссия – принести всему миру счастье через всемирную победу социализма, а затем и коммунизма. Эта идеология утверждала, что все люди мира получат не равенство возможностей, а равенство результата. Как правило, все эти идеи об исключительности основывались на фундаменте идеологии и мифов. 

Мифов и идеологических позывов немало и в американской истории. Уникальность этой страны, ее оторванность от остального мира, а также беспрецедентные возможности для развития и процветания создали миф о США как о земле обетованной, которая дает своему народу безграничное пространство для развития, личной свободы, предпринимательства и благосостояния. Американский народ, гласит это миф, обладает и пользуется мандатом на мировое лидерство, правом просвещать остальной мир и распространять ценности и институты демократии. На определенных этапах, когда страны и народы переживают период прогресса, они начинают верить в собственные мифы, поскольку кажется, что сама судьба ведет их вперед, а действительность подтверждает их претензии на исключительность и особое место в мире. В этом смысле исключительность США как часть американской мечты издавна находит свое подтверждение, проявляющееся в дальнейшем развитии американского общества и государства.

Одна из главных идей американской мечты и американской исключительности - это мысль о свободе тех земель, в которые прибыли и которые заселили свободные люди, а также о силе их честного труда и протестантской морали, благодаря которым они достигли огромных результатов в работе, принеся процветание себе и остальным. В самом центре американской мечты и американской исключительности лежит основополагающее представление о том, что люди обладают неограниченными возможностями для продвижения по социальной лестнице независимо от национального происхождения, положения в обществе, религии и прочих связей от рождения. Причиной тому – общество, дающее им безграничные возможности для экономического, социального, культурного и прочего развития и продвижения.

Еще одна, очень важная черта американской исключительности - это уверенность американцев в том, что у них самая лучшая конституция, созданная одним росчерком пера благодаря гениальности отцов-основателей, которых многие считают легендарными полубогами. Есть также вера в то, что американское общество едва ли не бесклассовое. Это общество успешно побороло бедность и создало справедливые отношения между классами и социальными группами.

Но проблемы наступают тогда, когда эти идеализированные мифы сталкиваются с мрачной реальностью. Вспомним Советский Союз. Россияне прекрасно помнят, что чем хуже становилась в СССР экономическая ситуация, и чем больше ослабевали наши позиции на мировой арене, тем громче, интенсивнее и даже злее престарелое кремлевское руководство твердило заклинания о своей исключительности, об освободительной миссии Советского Союза, об исторической значимости марксистской идеологии и о неизбежной победе социализма и коммунизма во всем мире. Я считаю, что когда Владимир Путин написал в своей статье в New York Times об опасностях вынашивания идеи исключительности среди американцев, он говорил с точки зрения человека, чья страна уже пережила крушение таких иллюзий. Это очень опасно, когда политики и общество не замечают момент, в который разрыв между идеологией и реальностью превращается в глубокую пропасть. В нашем случае неспособность увидеть действительность привела к распаду Советского Союза. И если я правильно понимаю Путина, он призывает американцев не повторять наши ошибки. Вот почему, как мне кажется, многие американские политики, аналитики и журналисты обиделись на президента Путина вместо того, чтобы поблагодарить его за дружеский совет. Путин не порочил Америку, он предостерегал ее. И по целому ряду причин его обеспокоенность является вполне оправданной.



Во первых, насколько верно то, что подавляющее большинство  американцев верит в индивидуализм, рассчитывает исключительно  на свой собственный труд и созидательную энергию, обеспечивающие процветание им самим и их семьям, а также обществу в целом? Мы видим, в какой мере такой индивидуализм сохранился в американском обществе. Происходящее сегодня очень сильно отличается от былых времен с их минималистской государственной властью, когда в основе всего лежали личные усилия большинства американцев. Как отметил во время своей президентской кампании 2012 года Митт Ромни, 47% американцев не платят подоходный налог, однако считают, что правительство должно помогать им со здравоохранением, питанием (предоставляя талоны), оплачивать им жилье, а также оказывать содействие в целом ряде других областей, так как они сами не в состоянии позаботиться о себе и о своих семьях, и во многом зависят от государства. Согласно некоторым оценкам, таких людей еще больше – 49%, но сюда входят те, кто полагается на государство из-за своего преклонного возраста, имея социальную и медицинскую страховку. Даже самые скромные оценки указывают на то, что число лиц, находящихся на иждивении у государства, составляет 35%. Многие консервативные аналитики и политики считают, что это уже привело к утрате американцами их образа жизни, превратив США в социалистическую страну сродни государствам Северной и Западной Европы, а также сделав Америку «государством-нянькой», которое обеспечивает средствами к существованию все большее количество своих граждан.

Следующее важное представление, лежащее в основе американской исключительности и американской мечты, это идея о неограниченной вертикальной мобильности. Реальность  и здесь далека от представлений. Среди развитых стран США по показателям вертикальной мобильности находятся в нижней части рейтинга, в то время как бесперебойная работа социального прогресса издавна подкармливает миф об американской исключительности. Американский автор Эдвард Люттвак (Edward Luttwak) недавно написал статью в «Известиях», где он либо по наивности, либо в надежде на то, что в России никто ничего не знает о происходящем в США, указал на восхождение сенатора Менендеса, чьи родители были бедными кубинскими эмигрантами. Менендес со своей весьма сомнительной репутацией это, пожалуй, не лучший пример меритократии, и очень жаль, что Люттвак не нашел пример получше. Один из моих американских коллег, ранее работавший высокопоставленным руководителем в президентской администрации, как-то раз язвительно заметил, что случай с Менендесом вряд ли можно назвать доказательством исключительности, поскольку  сегодня в США любой дурак может стать сенатором. Справедливости ради надо сказать, что это происходит не только в США – сегодня практически любой и в любой стране может стать депутатом парламента. По данным исследовательского центра Pew, в последние несколько десятилетий все больше наблюдается такая тенденция, когда классовая и социальная принадлежность родителей оказывает влияние на перспективы детей (доходы и образование родителей в США в большей степени указывают на принадлежность к социальному классу, чем в Канаде, а также в странах Северной и Западной Европы). Иными словами, мы наблюдаем ослабление социальной мобильности, хотя миф о ней по-прежнему живет и здравствует, постоянно и бессмысленно повторяемый политиками, аналитиками и журналистами.


Еще один известный миф – о почти бесклассовом характере американского общества. С 1970-х годов средний класс в стране не только не увеличивается, но даже уменьшается. Несмотря на постоянную борьбу с бедностью, ее показатели не только не снижаются, но и растут с 1960-х годов, когда у власти находился Линдон Джонсон. Последние данные указывают на то, что в 21-м веке ряды бедноты в американском обществе пополнились на 15 миллионов человек. В то же время,  впервые в американской истории пресловутый один процент богатых получает 19,35% совокупного семейного дохода. Это показывает, насколько быстро усиливается социальное расслоение. Неслучайно во время последней президентской кампании демократы утверждали, что республиканцы представляют «один процент» американских миллионеров и миллиардеров, а Демократическая партия представляет остальные 99 процентов, которые постоянно проигрывают от свободного рынка и нуждаются в государственной помощи.

Есть еще одно обстоятельство, указывающее на то, что американская исключительность находится в глубоком кризисе. Оно заключается в следующем. Когда-то многие страны пытались копировать американскую политическую систему и завистливо читали конституцию США, которая так долго сохраняется в целости. Но сейчас становится все более очевидно, что эта написанная в 18-м веке конституция постепенно устаревает. Государство становится все более недееспособным. Правительство прекратило свою деятельность – и до сих пор не возобновило ее. На горизонте замаячил государственный дефолт по долгам, и сейчас кажется, что он на расстоянии всего нескольких дней, угрожая как американской, так и мировой экономике. Проблема заключается в том, что система разделения властей и принцип сдержек и противовесов, предписанные конституцией 18-го века, сегодня осложняет ситуацию, наряду с некоторыми другими обстоятельствами, и создает такой механизм власти, который не может функционировать в меняющемся политическом климате без контроля одной партии над обеими палатами конгресса, а также без наличия супербольшинства из шестидесяти и более сенаторов, и однопартийного контроля над Белым домом, чтобы он мог принимать серьезные решения. В противном случае любое решение будет блокироваться чрезмерной системой сдержек и противовесов.

А теперь следует сказать еще одно заключительное слово об американской исключительности. Мировой экономический кризис 2008-2009 годов показал, что у экономики США меньше рычагов влияния на кризис и механизмов его преодоления, чем у китайской экономики. Как мы уже говорили, политическая система продемонстрировала свою крайнюю недееспособность в принятии решений. В области международных отношений единственная в мире сверхдержава после 11 сентября приняла целую серию важнейших решений, которые привели к продолжительной и мучительной войне в Ираке и Афганистане, негативно отразившись не только на США, но и на этом регионе.



Решения администрации Обамы по Ливии, Египту и Сирии также не отличались особой мудростью. Соединенные Штаты покинули Ирак, не добившись там своих целей, то есть, не оставив после себя демократию или порядок и стабильность иного рода. Там даже нет дружественного к США правительства. А теперь США уходят из Афганистана, создавая неясные последствия для будущего этой страны. Вместе с Францией, Италией и другими странами Америка осуществила вмешательство в Ливии, уничтожив там государственную власть. Никто сегодня понятия не имеет, что там будет дальше. Вашингтон в растерянности, не зная, что делать с Египтом, который не без его помощи был серьезно дестабилизирован. Соединенные Штаты погрязли в проблемах в отношении Ирана, Сирии, а также в трясине других сложных ситуаций. Таким образом, по поводу глобальной роли Вашингтона мы можем недвусмысленно сказать, что американским политикам пора очнуться и осознать тот факт, что эпоха, в которой стратеги из США считали себя вправе управлять миром, подошла к концу. Началась новая эра, в которой США должны договариваться с партнерами и союзниками, должны учиться принимать во внимание их интересы, а также создавать коалиции для решения неотложных проблем, которые невозможно решить в одиночку даже такой сильной и влиятельное стране как Соединенные Штаты. Америка остается выдающимся экономическим центром влияния, несмотря на колоссальный государственный долг и острые социальные проблемы. Расходы на оборону во всех ведущих государствах не в состоянии достичь американского уровня, и тем не менее, США, похоже, идут по нисходящей траектории. Страна во все возрастающей степени утрачивает элементы своей исключительности как внутри, так и на международной арене. Однако она продолжает культивировать представления о собственной исключительности в американской мифологии и идеологии, и об этом повседневно твердят политики вместе с аналитиками из лагеря неоконов.

Вот почему, друзья, последний абзац из статьи Путина в New York Times вызвал такую яростную реакцию у американского истэблишмента. Хотя Путин не сказал в открытую, что король-то голый, он намекнул, что тот не очень хорошо понимает, какой у него гардероб. Когда я обсуждал этот вопрос с одним моим американским другом, который является ученым, он очень метко подметил, что король пока не совсем голый, однако он не замечает, что одежды с него сваливаются одна за другой.

Андраник Мигранян – директор нью-йоркского представительства Института демократии и сотрудничества. Он профессор кафедры политологии Московского государственного института международных отношений, бывший член Общественной палаты, бывший член Президентского совета.