09:18 Мифы и правда о языке предков |
|
МИФ О «ДРЕВНЕРУССКОМ ЯЗЫКЕ» По сей день филологи России, Украины и Беларуси обманывают население выдуманным царизмом и СССР мифом о каком-то общем «восточнославянском» или «древнерусском» языке.  Согласно этой басне, население Древней Руси якобы имело своим разговорным языком «древнерусский» язык. Однако случился политический катаклизм: татаро-монголы захватили большую часть Руси, а «остаток» ее попал в состав ВКЛ. Живя под татарами в Орде, русские почему-то смогли сохранить свой язык похожим на «древнерусский», а вот беларусы и украинцы оказались под влиянием летувисов и поляков – их языки уже мало похожи на «древнерусский». Беларуский писатель Иван Ласков (1941-1994) писал в очерке «Откуда появился беларуский язык?»: «Вот такая схема. Она вошла в уйму школьных и институтских учебников, с помощью которых вбивается в головы каждому новому поколению. Не случайно один из читателей «Народной газеты» высказался так: «Беларуский язык – это тот же русский, по которому походил польский сапог». И что интересно, газета не нашла, чем опровергнуть это заявление! А опровергнуть требовалось. Потому что есть еще люди, воспринимающие борьбу за укрепление суверенной Беларуси как ненужную возню: мол, зачем беларусам независимость, если они – те же русские, по которым походил польский бот? Раз их когда-то насильно оторвали от русских братьев, то почему бы не вернуть? Именно этого домогался сотни лет российский царизм, а после него КПСС во главе со Сталиным, Хрущевым, Брежневым». Московский «Лингвистический энциклопедический словарь» 1999 года на стр. 143 так конкретизирует этот миф: дескать, «древнерусский язык» сформировался уже в VII-VIII веках, а в XIV-XV он «распался» на три отдельных восточнославянских языка. Это вроде бы подтверждается тем наблюдением, что до XV века и даже позже старинная литература, созданная на территории современной России, Украины и Беларуси, написана на одном и том же языке, потом тексты из Беларуси и Украины все более от него отклоняются. Но является ли это показателем «распада языка», или же тут нечто совсем иное? Прежде всего, бросается в глаза, что этот мифический «древнерусский язык» лучше всего должен был сохраниться на территории Беларуси, где никогда не было «татаро-монгольского ига». Вместо этого он «сохранился» в Беларуси хуже всего. Во-вторых: если верна басня про «польское влияние», то в таком случае оно должно максимально наблюдаться в пограничных с Польшей районах – а этого нет. Вместо этого «испорчены польским влиянием» в равной мере не только восточные области Беларуси, но – что вообще абсурдно! - равно язык селян Смоленщины, Брянщины, части Тверской и Псковской областей – то есть территории кривичей. А там-то «польское влияние» откуда взялось? Уже это показывает, что никаких «полонизмов» там взяться не могло и что эти языковые реалии являются наследием своего КРЕВСКОГО языка кривичей. Вот мнение современных украинских ученых: «Миф о том, что украинский это якобы полонизированный русский, вообще выглядит абсурдным. Как известно, за основу литературного украинского языка взят Надднепрянский диалект украинского языка, он общий для Киева, Чернигова, Полтавы, Черкасс и т.д., поляки массово здесь не жили никогда, а в некоторых селах этих местностей и поляков-то никогда не видели. Зная о яростном сопротивлении против католицизма и полонизации в Западной Украине, говорить о полонизации также не приходится, хотя отдельные заимствования, естественно, имеют место. Характерные же особенности украинского языка не отмечаются ни в польском, ни в русском. Теорию «полонизации руського» и появления таким образом малороссийского (украинского) придумал Ломоносов. Он же автор теории о едином мифическом «древнерусском языке». Данная теория очень удобно вписывалась в политику Российской империи. Впрочем, вписывается и в политику России XXI века». Кроме того – а что вообще называть «полонизмами»? Сам польский язык сложился только к XVI-XVII векам – поэтому его не существовало во времена, которые российские лингвисты относят к периоду якобы «влияния полонизмов». Вместо него до этого существовало два совершенно разных языка. Первый – это ляшский язык Кракова, чистейший славянский, полностью идентичный языку Полабской Руси (то есть языку ободритов Рюрика) и языку новгородских грамот (то есть ободритскому). Второй субстрат нынешнего польского языка – это западнобалтский язык мазуров Варшавы. Именно от него в польском языке появились пшеканья и балтская лексика. Поэтому когда какой-нибудь умник говорит о «польском влиянии» или «польском сапоге, который топтался на беларуском языке» - то каждый раз обязательно требуется уточнение: о чем именно идет речь? О ляшско-ободритско-новгородском славянском языке – или же о языке западных балтов мазуров? Ведь в то время они еще не слились в польский язык и являлись независимыми языками, причем – разных языковых групп. Нетрудно увидеть, что чаще всего под «полонизмами» понимаются реалии польского языка, «перенятые» у западных балтов мазуров. И в таком случае надо говорить, что средневековая Мазова якобы имела какое-то политическое или культурное, религиозное влияние на ВКЛ. Но такого влияния никогда не было. А общие языковые реалии языка мазуров и литвинов (ятвягов, дайновичей, кривичей) объясняются только тем, что все эти славянизированные племена изначально были западнобалтскими. Ну а жемойтский восточнобалтский язык (ныне именуемый ошибочно «литовским») вообще никакого влияния на язык литвинов-беларусов оказать не мог. В силу и самого статуса Жемойтии в составе ВКЛ как нашей туземной колонии (ею правила наша шляхта), и в силу культурной отсталости этой области (жемойты обрели письменность последними в Европе), и в силу малочисленности жемойтов. Кстати говоря, никакого «старобеларуского» языка в ВКЛ не было, как не было и народа «старобеларусы». Под этим названием подразумевается народ ВКЛ ЛИТВИНЫ, чей литвинский язык лингвисты относили вместе с мазурским к семье славянских языков. Название «беларусы» на территории Беларуси появились только в XIX веке – как замена нашим древним названиям «литвины» и «Литва». И этот факт показывает абсурдность представлений о «древнерусском языке», в который записали язык еще и литвинов Литвы – с самой исторической Литвой. Иван Ласков дополняет этот ряд вопросов своими: «И еще одно загадочное явление. Почему в пределах Великого княжества Литовского из «древнерусского» образовались два новых языка – беларуский и украинский? Почему украинский не близок к русскому, хотя Киев был «оторван» от России на 200 лет меньше, чем Беларусь? [Тут Ласков ошибается – Полоцкое Государство/ВКЛ/Беларусь вообще никогда в своей истории не была чем-то «общим» с Залесьем, Ордой, Московией, Россией – до разделов Речи Посполитой. – Прим. В.Д.] (До середины XIV века Киев вместе с Москвой входил в состав Золотой Орды, а в 1654 году был присоединен к России, тогда как Беларусь была захвачена Россией только к концу XVIII века, татарского же господства вообще не знала.) Российская филология таких вопросов не ставит, ибо они невыгодны для теории единого происхождения русских, украинцев и беларусов, не работают в пользу «слияния» украинцев и беларусов с русскими, то есть не способствуют поглощению первых – последними». ЯЗЫК НОВГОРОДА Кроме того, непонятно, на каком основании историки РФ считают язык Новгорода и Пскова якобы «древнерусским» - и вообще видят Москву якобы «наследницей» Древнего Новгорода. Языку древнего Новгорода не суждено было развиваться. После разгрома и захвата Московским княжеством Новгорода в 1478 году специальным указом московского князя местный язык был запрещен, а знать и князья переселены в Москву. Древний Новгородский диалект, а фактически язык, был уничтожен. Новгородский язык являлся языком ободритов Рюрика и, как открыл профессор МГУ А.А. Зализняк по раскопкам 2002-2005 гг., он фактически ничем не отличался от древнего ляшского языка Кракова (потому его нельзя называть «древнерусским» - ведь Краков не был «русским»). Эти ободриты были пришлым элементом, а коренным населением края были саамы. Они учились у ободритов «русскому» языку три века. Вот как читается фонетически известный Новгородский берестяной памятник XIII в., написанный кириллицей на саамском языке: юмолануолиiнимижи ноулисеханолиомобоу юмоласоудьнииохови. В переводе: Стрела бога с десятками имён Божья эта стрела Вершит божий суд. Здесь видим в саамском языке XIII в. заимствование из церковнославянского «соудьни» т.е. судный. Вот другой образец Новгородского языка XII-XIII вв. из доклада 2005 г. о Новгородских грамотах: Грамота ? Жирочька и ? Т?шька къ Въдовиноу. Млви Шильцеви: «Цемоу пошибаеши свинь? цюж?? А пънесла Нъдрька. А еси посоромилъ коньць въхъ Людинь: со оного полоу грамата про къни же та быс, оже еси тако сътворилъ». Это пример живого разговорного языка Новгорода XII-XIII веков, со своими особенностями, в котором почти полностью отсутствует церковнославянское влияние и который дает представление о настоящем разговорном языке Новгорода. В 1950-70 годах исследователи берестяных грамот по идеологическим причинам нередко трактовали непонятные места в берестах, написанных на Новгородском или Смоленском, Галицком, Волынском диалекте как ошибки малограмотных писцов, написанные на «неправильном древнерусском» языке. Однако грамоты были написаны правильно – на местных разговорных языках. «Проблема» заключалась в том, что эти примеры живой речи опровергали миф о «едином древнерусском языке». Как признался недавно в журнале «Наука и жизнь» академик Валентин Янин, берестяные грамоты показывают, что языки Новгорода и Киева – это изначально совершенно разные языки. Киевский был близок балканским языкам, а Новгородский идентичен диалектам Полабья, Поморья и Ляхии. Это полностью разрушает басню Ломоносова об «испорченности польским влиянием», так как его не могло быть в древнем Новгородском Государстве, да еще в эпоху якобы «единого языка». А главное – это показывает, что, в отличие от языка Новгорода, Киева, Пскова, Полоцка, - язык финно-угорской Московии формировался на основе церковнославянского, который московские историки спекулятивно именуют «древнерусским». Московский язык появился значительно позже новгородского и киевского, и уже этот факт подмывает претензии Москвы на место «собирателя русских земель». Вот почему московские правители запретили новгородский язык, точно так за 300 лет царскими, а потом советскими властями издано 126 указов, направленных на подавление и запрещение украинской культуры и языка. Отчетливо язык Украины XVI-XVII веков отображен в «Літописі Самовидця» XVII в., рассказывающем о событиях в Украине того времени. Однако печатать книги на этом литературном староукраинском языке XVII века было запрещено указом Петра I, согласно решению Синода, в 1720 году. Еще через 20 лет в 1740-48 гг. будет запрещено его употребление в церковных службах и делах. Но, несмотря на запреты, именно произведения XVIII века на украинском языке – поэзия Г.С. Сковороды 1750-х и «Энеида» И. Котляревського 1798 г. уже становятся классикой украинской литературы, которая стала основой современного украинского языка. Беларуский (литвинский) язык был точно так запрещен царизмом в 1839 году – у нас царизм штабелям, как нацисты Гитлера, сжигал Библии на нашем языке. НАУЧНЫЙ ПОДЛОГ Филологи СССР и ныне РФ утверждают, что в Киевской Руси были якобы два письменных языка. Один – это тот, что пришел сюда вместе с христианством, язык Священного Писания. Графически – это ответвление от классического греческого письма (вместе с коптским, готским, армянским, грузинским и славяно-глаголическим; кстати говоря, и латынь тоже произошла от греческого архаического письма, поэтому у «русского письма» одни корни с латынью). А по содержанию – это болгарский язык, на который и были переведены в Византии церковные книги. Дата рождения этого искусственного языка с греческим письмом и болгарским содержанием, который называют церковнославянским, - 863 год. Церковнославянский использовался как письменный язык во многих странах - Хорватии, Румынии, Сербии, Богемии (Чехия), землях Польши, ВКЛ, княжествах Московии и землях Руси и как письменный для не славянских языков Молдовы. В самих текстах того времени этот язык называли не церковнославянским, а словенским от «словъне». Однако разговорным праязыком и общеславянским этот язык никогда не был. Другой язык Киевской Руси – якобы был тут «РАЗГОВОРНЫМ» с VII-VIII веков, его филологи именуют «древнерусским». Удивительное «совпадение» заключается в том, что переход беларусов и украинцев от «древнерусского языка» на свои национальные – в точности совпадает по времени с отказом от церковнославянского языка. То есть когда наконец церковные книги были переведены на наши национальные языки; в ВКЛ это первым сделал Франциск Скорина, издав для РПЦ Киева «Библию Русскую» как замену предыдущей Библии на болгарском языке – церковнославянском: фактически предыдущая Библия РПЦ являлась «Библией Болгарской». Аналогичная РЕФОРМАЦИЯ ЯЗЫКА произошла с задержкой и в России, где тоже (но гораздо позже Литвы-Беларуси и Руси-Украины) издали Библию на своем «московском наречии». Удивляет полная «слепота» российских историков и лингвистов, которые не видят в этом «третий акт» «отказа от древнерусского языка» как церковнославянского – уже со стороны русского языка. В 1778 году в Москве была издана брошюра писателя и лингвиста Федора Григорьевича Карина «Письмо о преобразителях российского языка». Он писал: «Ужасная разность между нашим языком [«российским»] и славянским часто пресекает у нас способы изъясняться на нем с тою вольностию, которая одна оживляет красноречие и которая приобретается не иным чем, как ежедневным разговором. …Как искусный садовник молодым прививком обновляет старое дерево, очищая засохлые на нем лозы и тернии, при корени его растущие, так великие писатели поступили в преображении нашего языка, который сам по себе был беден, а подделанный к славянскому сделался уже безобразен». Вот задачка авторам «Лингвистического энциклопедического словаря» 1999 года: что понимал под «славянским языком» Ф.Г. Карин в 1778 году – церковнославянский или «древнерусский»? Нетрудно увидеть, что это у него синонимы. В итоге российские лингвисты XVIII века героически порывают «пуповину» многовековой связи культуры Москвы с церковнославянским и равно «древнерусским» (болгарским) языком, который дружно находят «чуждым», «вычурным в условиях России», «тормозящим становление литературного российского языка». Великими деятелями, которые совершают эту языковую революцию в России, Ф.Г. Карин в своей работе называет Феофана Прокоповича, М.В. Ломоносова и А.П. Сумарокова. Этот отрыв «московского наречия» от «древнерусского языка» потому не афишируется учеными, что его уже не объяснить «польским влиянием» или «жемойтским влиянием». А языковая революция та же самая, как в Беларуси и Украине, и суть ее в переводе церковных книг с «древнерусского» на свои местные языки. Чем же отличаются между собой церковнославянский и фантастический «древнерусский» языки? Иван Ласков пишет: «На этот вопрос отвечает Н. Самсонов, автор учебника «Древнерусский язык» (М., 1973). Интересная вещь – оказывается, только фонетикой! Причем и фонетических отличий – кот наплакал: в церковнославянском – глава, млеко, брег, шлем, елень, езеро, югъ, южинъ; в «древнерусском» - голова, молоко, берег, шелом, олень, озеро, оугъ, оужинъ. [Это влияние финно-угорского субстрата: по нормам финской фонетики в слоги добавляются гласные, в основном «о». Например, славянское «злата» звучит в наречии славяноязычной Мордвы как «зОлОтО» с четким произнесением каждого звука «о». – Прим. В.Д.] Да еще несколько самостоятельных слов – в «древнерусском» правъда (в церковнославянском – истина), видокъ (съвидетель), сватьба (брак). И все! Морфологических отличий – никаких, приставки и суффиксы «древнерусского» - церковнославянские (с. 71-75). И это два разных языка? Здесь даже о диалектах нельзя говорить! Тем не менее, ученые «знатоки» делят киевскую литературу: вот это произведение написано на церковнославянском, а эти («Русская правда», «Поучение Владимира Мономаха», «Слово о полку Игореве», «Моление Даниила-заточника») – на древнерусском… Несмотря на то что и «древнерусский» щедро пересыпан «всеми особенностями» церковнославянского. Вот маленький, но красноречивый пример. В начале «Слова о полку Игореве» имеется такой оборот: «О бояне, соловию старого времени! А бы ты сиа плъкы ушекотал, скача, славию, по мыслену древу». Как видите, в одном предложении – церковнославянское славию и «древнерусское» соловию, что означает одно и то же – соловей. Для сравнения отмечу, что беларуский филолог Ф.М. Янковский выявил между беларуским и русским языками 27 фонетических различий; 43 морфологических и более двух десятков синтаксических (Янкоускi Ф. Гiстарычная граматыка беларускай мовы. Мн., 1983, с. 21-38). Не говоря уже о лексических, которых огромное множество. И то находятся русские филологи, которые относят беларуский язык к «наречию» русского (один такой умник преподавал в Литературном институте им. Горького в Москве, когда я там учился). А здесь – всего-навсего 8 фонетических отличий, несколько других слов, и уже провозглашается наличие самостоятельного «древнерусского» языка». Иван Ласков делает выводы: «Пора поставить точки над «i»: древнерусский язык НИКОГДА НЕ СУЩЕСТВОВАЛ – ни письменный, ни разговорный. Были говоры полян, древлян, кривичей и других. А то, что нам осталось от Киевской Руси на пергаменте и бумаге, написано на церковнославянском языке Библии. Иначе и быть не могло. Язык Библии в то время считался священным и единственно возможным для использования в письме. То же самое было с латинским языком в Западной Европе. Чтобы прийти к мысли, что свой природный язык тоже можно употреблять для письма, люди должны были пережить революцию сознания. Не случайно, например, первый письменный памятник польского языка датируется серединой XIV века. [В Польше государственным языком была латынь – именно по причине того, что это был язык религии. И там тоже была «языковая революция», как у нас, но позже Беларуси и Украины, однако раньше России. – Прим. В.Д.] И еще несколько столетий по всей Европе писали на латыни не только религиозные книги, но и законы, научные трактаты, художественную литературу – таковы, например, «Похвала глупости» Эразма Роттердамского (1509 г.) или «Песня о зубре» Николая Гусовского (1523 г.). [Шедевр беларуской литературы. – Прим. В.Д.] Церковнославянский язык играл в Восточной Европе ту же роль, что латинский в Западной. Библия была не только Священным Писанием, но и единственным учебником, по которому учились читать и писать. Однако знание чужого языка никогда не бывает стопроцентным. Поэтому и киевские авторы, используя церковнославянский, делали в нем ошибки: вместо «славию» - «соловию», вместо «градъ» - «город», вместо «млеко» - «молоко» и т.д. Могли они вставить и какое-то слово, известное им от рождения, особенно если в Библии не находилось адекватного ему. Этим объясняются отступления от языка Писания в некоторых произведениях. Правильно ли ошибки в языке объявлять «вторым» языком? …Церковнославянский язык – выходец с крайнего юга славянского ареала. Переводчики Библии Кирилл и Мефодий [В настоящее время доказано, что Кирилл (ок. 827-869) и Мефодий (820-885) были выходцами из Сирии, арабами-христианами, и не состояли в родственных отношениях между собой. – Прим. В.Д.] жили в греческом городе Салоники, где тогда было много болгар. Безусловно, говоры салоникских болгар они досконально не знали и потому активно вносили в перевод греческие слова и греческие грамматические формы, такие как деепричастия, звательный падеж, парные числа и другие. Так что церковнославянский язык – южнославянский, к тому же эллинизированный. «Древнерусский», если бы он существовал, отличался бы от него примерно так, как польский язык отличается от болгарского. А нам заявляют, что между ними всего лишь восемь фонетических отличий… Понимание того, что славянские говоры Беларуси были преимущественно западного происхождения, имеет большое значение. Нет, по нашему языку «польский сапог» не ходил. Он сам по себе, от истоков был близок к польскому, как близки к нему чешский, словацкий, лужицкий. Большое число беларуских слов, совпадающих с аналогичными польскими, существует в нем изначально: «бачыць» (видеть), «кахаць» (любить), «рэч» (вещь), «уласны» (собственный) и т.д. и т.п. Свой же нынешний восточнославянский облик беларуский язык приобрел в результате 700-летнего давления со стороны церковнославянского». Подведем итог: не было никогда «древнерусского языка», им называют церковнославянский. Из этого автоматически следует, что никогда не было и никакой «древнерусской народности» как якобы «общего предка русских, украинцев и беларусов». Наши предки-селяне не говорили на церковнославянском языке – хотя на нем и писали власти свои бумаги в городах в раннем средневековье. Точно так селяне-поляки (ляхи и мазуры) никогда не говорили на своем церковном латинском языке – хотя на нем велся весь документооборот Польши в тот же самый период истории. Не составляет никакого труда найти в латинских документах Польши примесь реалий польского языка. Но ни одному ученому Польши не придет в голову отыскать 8 фонетических отличий «польского латинского» от классической латыни – и на этом смехотворном основании объявить о существовании какого-то «древнелатинского польского разговорного языка». Это в науке называется – ФАЛЬСИФИКАЦИЯ. Подобные подходы просто дики для современной мировой Науки. Сегодня эти фальсификации истории культивируются только в трех «озабоченных» странах мира: это Россия, Израиль и Китай. Там давно созданы «научные школы» по полному искажению истории в своих великодержавных целях. В ПОИСКАХ «ДРЕВНЕРУССКОГО ЯЗЫКА» Удивляет: ну как можно говорить о каком-то «древнерусском» языке, если первые создатели грамматик беларуского и украинского языков – четко противопоставляют их как именно «РУССКИЕ ГРАММАТИКИ» - языку церковнославянскому, то есть якобы «древнерусскому» в фантазиях ученых ХХ века? Они прямо указывают, что В ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОМ ЯЗЫКЕ НЕТ НИЧЕГО РУССКОГО, а это вот «РУССКОЕ» они находят как раз в языке русинов Украины и литвинов Беларуси – что РУССКОЕ (парадокс!) – объявляется сегодня лингвистами СССР и РФ как «польская испорченность», «полонизмы». Получается, что все перевернули с ног на голову. При языковой реформации (переводе Библии на язык беларусов и украинцев) наши переводчики Беларуси-ВКЛ и Украины указывали, что это ПЕРЕВОД НА РУССКИЙ ЯЗЫК. Отличия – РУССКИЕ – этого русского языка русинов Киева они находили как раз в том, что лингвисты СССР стали именовать «полонизмами». Большей нелепости трудно вообразить! Мелетий Смотрицкий, беларуский и украинский просветитель, автор изданной в 1619 году «Граматiки словенскiя правильное синтагма», задолго до «революционера» в российской лингвистике Ломоносова, создателя грамматики российского языка, создавал научные основы языка русинов. Как и Лаврентий Зизаний (Тустановский) в его «Грамматике словенской» (1596 год), он четко различал болгарский церковный язык и народный язык русинов: «Словенски переводимъ: Удержи языкъ свой от зла и устнъ своъ же не глати лсти. Руски истолковуемъ: Гамуй языкъ свой от злого и уста твои нехай не мовятъ здрады». Из этой книги четко следует, что русским языком Смотрицкий считал украинский (в то время называвшийся русинским). «Нехай» (пусть), «мовять» (говорят), «здрады» (ложь) - это беларуско-украинские слова, которые Мелетий Смотрицкий называет «переводом на русский язык». Получается странная картина: фантазийный «древнерусский язык» средневековые создатели грамматик СВОИМ РУССКИМ не считали, а называли его только или «словенским», или «церковнославянским» - мало того, делали с него переводы на русский. КАК С ИНОСТРАННОГО ЯЗЫКА! Ну не странно ли: якобы «древнерусский язык», вроде бы еще вполне живой и якобы разговорный у нас (по диссертациям ученых СССР) – но Мелетий Смотрицкий переводит на какой-то совсем другой русский язык. Это как называть – «перевод с русского на русский»? Не глупо ли? Но доктор филологических наук В.В. Аниченко из Гомельского государственного университета в статье в журнале «Русская речь» облекает язык, на который Смотрицкий ПЕРЕВОДИТ церковно-болгарский язык, в такую формулу: «так называемый «русский»». Кем «так называемый»? Всем средневековым населением? Так называемый Мелетием Смотрицким? Под «русским» все тогда в Украине и Беларуси понимали свой разговорный язык – как противопоставление церковнославянскому, который «загадочным образом» был разговорным только в одной Московии. ВЕЛИКИЕ ЗАГАДКИ МОСКОВСКОГО ДИАЛЕКТА Так почему же в этом регионе Европы только московский диалект оказался похож на церковнославянский язык – и вообще похож на болгарский и сербский языки, а не на соседние новгородский, беларуский/литвинский, украинский, словацкий и польский языки? Как вообще вышло, что у населения Московии язык почти не отличается от южнославянского солунского диалекта IX-XI веков – да еще давно там ВЫМЕРШЕГО как местный разговорный? Но этого диалекта нет у Киева, Братиславы, Кракова, хотя они куда как ближе лежат к древнеболгарской области Салоники (Македония). Этот вопрос ставил в тупик всех грамматиков России: авторов «российской грамматики» Адодурова (1740) и Ломоносова (1755), авторов «русской грамматики» Николая Греча (1827, он же запустил в оборот словосочетание "русский язык" в 1819 г.) и ректора киевской академии Феофана Прокоповича (он же придумал «Российскую империю»). Вот откуда появилась идея об «испорченности полонизмами» беларуского, украинского и словацкого языков – а не из «великодержавия», как считают беларуские и украинские исследователи. Так как без такого объяснения – нельзя было объяснить уникальные особенности самого московского диалекта. Он в таком случае выглядит ненормальностью и исключением из правил. А это не к лицу главному языку империи. Ответ на этот вопрос дают две важнейшие детали, которые в принципе не хотят рассматривать московские ученые. В московском диалекте отсутствуют слова древнего славянского и вообще индоевропейского обихода – например, «ватра» (очаг, от него слово «ватрушка», обоих слов не было в московском диалекте). Это показывает, что в эпоху родоплеменного строя население Московии не знало славянских и вообще индоевропейских слов. Вторая деталь. Если бы язык Московии создавался естественным путем, то его «формулы вежливости» (согласие, благодарность, приветствие) должны соответствовать региональным. Однако этого нет. Как писали средневековые авторы, в Москве в качестве приветствия говорят «Шалом» или «Салом». Конечно, это культурное заимствование у Орды – вместе с отмененными только Петром I чадрой, гаремами-теремами и прочим восточным. Форма благодарности «спасибо» (то есть «Спаси Бог») – тоже калькирование ордынского «Спаси Аллах». Но самое интересное – это выражение согласия. В московском диалекте оно выглядит как «Да». Но этого «Да» нет в языках новгородском, беларуском, украинском, польском, лужицком, словацком, чешском (там «Так»), а есть в языках народностей Балканского полуострова (молдаван и румын в том числе) и в турецком языке. То есть это «Да» является южной реалией и очерчивается общей границей, да к тому же с тюркскими или ираноязычными корнями – каковых не было и быть не могло в финно-угорской Московии. Она находится далеко за пределами этих границ употребления «Да» и уже этим выглядит «аномалией». Почему беларусы и украинцы – как якобы части «древнерусской народности» - говорят «Так», а не московское «Да»? Создатели российских грамматик не смогли этого объяснить и сошлись только на том, что это, дескать, «польское влияние». Однако в Древнем Новгороде и Пскове тоже не знали никакого москово-турецкого «Да» и говорили только «Так». Получается, что «Да» - это не русская норма. А русская норма – говорить «Так». Что делает язык Московии – нерусским языком, то есть не языком Древней Руси. Но проблема лежит еще глубже. Формы согласия и благодарности – прочно увязаны и являются, фактически, одной исходной формой в двух своих вариациях. Кроме того, это не славянская реалия, а вообще древнейшая индоевропейская. Беларуские «Так» и «Дзякую» имеют один корень (у наших соседей восточных балтов летувисов он звучит как «Taip»). Вариации форм благодарности/согласия «Таk»/ «Tak + флекция» присущи, как считают ученые, языковым традициям балтских, германских и славянских языков – и восходят к древнему индоевропейскому языку. Вот как выглядит форма благодарности в северных и центральных европейских языках. У датчан «Tak», у исландцев «Takk», у норвежцев «Tak», у словаков «Vdaka», у голландцев «Dankzij», у беларусов и украинцев «Дзякую»/«Дякую» (эта же форма в уничтоженном Московией новгородском диалекте), у немцев «Dank», у поляков «Dzieki», у чехов «Diky», у англичан «Thank» - и т.д. Территория употребления этих форм очерчивается общими границами, и их, конечно, нельзя называть «полонизмами». Эти формы придумали не поляки, им минимум 5-8 тысяч лет, они были присущи древнему индоевропейскому языку и не являются «новацией». А вот «новацией» можно назвать формы у хорватов «Hvala», у сербов «Хвала», у словенов «Hvala». Отдельно стоят болгары со своим «Благодаря», но, впрочем, его там не используют – все говорят «Мерси». Откуда взялось у югославских народов слово «Хвала», которое не присуще славянским языкам? Оттуда же, откуда взялось московское «Спаси Бог» - от мусульман (от турецкого ига), в языковых нормах которых или «Хвала Аллаху» или «Спаси Аллах». Что касается балканского и турецкого «Да», то оно, очевидно, является вариацией индоевропейского «Так», но уже на свой южный манер. Это показывает суть ошибки московских лингвистов: они, объясняя глубочайшие и исконные различия между языками фантастической «древнерусской народности», ставят вопрос о несуществующих «полонизмах» в языках беларусов и украинцев (к ним следует отнести и новгородцев). А на самом деле – и это единственный правильный научный подход – вопрос надо ставить в противоположном ключе: о странном ПРЕОБЛАДАНИИ в языке московитов БАЛКАНСКОГО ВЛИЯНИЯ. При этом следует четко понимать, что это только в последние века российский этнос «разбух как на дрожжах» из-за активной ассимиляции нерусских народностей. А вот в средние века население Московии (язык которой был идентичен церковнославянскому и говорил – вопреки соседям – балканское «Да») – было просто мизерным в сравнении с населением вместе взятых республик Новгорода и Пскова, Великого княжества Литовского и Великого княжества Киевского. Не более 10% от их общего населения, где все говорили «Так», а не «Да». Поэтому московские языковые нормы уже хотя бы на этом основании тогда никем не признавались как «общерусские», а считались странным исключением из общерусских правил. Все эти «загадки» объясняются весьма просто. Так называемое «Древнерусское государство» не включало в себя земли финно-угорского Залесья – они были завоеваны позже не Рюриком (и, кстати, к тому времени Полоцкое Государство уже вышло из-под власти Киевской Руси), а уже отпрысками киевских князей, которым не досталось по наследству своих уделов. Славянизация Новгорода, Полоцка, Смоленска, Киева длилась веками со стороны варягов (готов и славян-ободритов) – так как тут пролегал маршрут «из варяг в греки». А вот в Залесье такого варяжского маршрута не было, поэтому славянизацию этих земель будущего «Золотого кольца России» Дмитрий Долгорукий начинал, что говорится, с полного нуля. В этом случае славянизация края шла искусственным путем через крещение язычников-финнов. Занимались этим болгарские попы по церковным книгам, вот почему в Московии финно-угорские племена перешли КАК НА РАЗГОВОРНЫЙ – на церковнославянский, хотя таковой к тому времени уже вымер как разговорный южнославянский солунский диалект IX-XI веков. Хотя именно его сегодня ученые РФ именуют «древнерусским языком». А дальше – больше: примененный киевскими князьями механизм искусственной славянизации Залесья московские правители стали воспроизводить уже по отношению к народам Орды – когда Москва захватила власть над Астраханским, Казанским и Сибирским царствами Орды. Так появились к сегодняшнему дню искусственным путем 140 миллионов якобы «русских славян», которые – вот удивительно! - говорят на модернизированном вымершем солунском диалекте IX-XI веков. То есть, русский язык родила мизерная болгароязычная провинция Македонии. Причем, она-то и должна считаться родиной «древнерусского языка» и «древнерусской народности» у российских ученых, так как на порядки более близка современной России, чем соседние Беларусь и Украина. Так считают и украинские авторы: «Исторически постепенно происходило вытеснение заимствованных ранее письменных языков - латыни, церковнославянского и формирование национальных языков на основе живой речи общей народности, т.е. на место письменного часто искусственного и мертвого языка приходит оформленный литературно-разговорный язык, свойственный именно данной нации, а не навязанный церковью, принесенный властью империи и т.д. Так произошло практически во всех славянских странах. Однако в Московском княжестве было по-другому. Там не народный разговорный язык стал литературным, а письменный формальный постепенно стал разговорным, на смену десятков диалектов и смеси языков пришел искусственный единый «церковнославянский», а не язык народов, населявших в XIII-XVI веках Московию. Принесенный образованными князьями переселенцами и монахами, церковнославянский стал в Московии языком церкви, власти, судов, армии и т.д. и уже через 4 столетия, вобрав в себя заимствования из языков покоренных финно-угорских народов, татарского и т.д., становится разговорным русским языком. Русский лингвист Даль писал, что он не понимал языка крестьян, живших всего в 150 верстах от Москвы. Также и в Римской Империи многие местные народы адаптировали латынь и создали свои языки - Французский, Итальянский, Румынский и т.д. …Также достоверно известно, что переговоры гетмана Хмельницкого с боярином московским Бутурлиным и переписка с царем Алексеем велись через «тлумача» переводчика, дабы избежать неясностей и ничего не напутать, т.е. различия в «украинском» и «русском» языке были уже тогда достаточно сильными. …Наступление царя Петра на церковь и реформы положили конец господству церковнославянского языка в литературе. Поэзия вообще изменилась кардинальным образом и по сути была создана заново в XVIII в. Именно поэтому в XIX в. известный российский критик В. Белинский предложил считать 1739 годом начало русской литературы, тем самым отрицая «церковнославянский допетровский» период. Огромное влияние на создание литературного русского языка оказали нововведения Ломоносова и В. Тредьяковского. Ломоносов писал стихи и оды на «новом» русском языке и зачитывал их царице, показывая, каким может быть русский язык. Именно тогда Ломоносов вводит термин «русский», в отличие от правильного для Руси «руській». Даль же, напротив, указывал на то, что правильно писать руський с одним «с». …Церковь в Болгарии, Македонии, Сербии, России и сегодня пользуется староболгарским (старомакедонским) церковнославянским языком. Язык имеет местные отличия в произношении и написании некоторых звуков. Однако только в России, по политическим соображениям, этот язык в исторической и специальной литературе называют «старорусским» или «древнерусским», выдавая его за язык не менее мифического «великого единого древнерусского» народа. Этим выдуманным термином пестрят учебники по истории и даже солидные научные работы в России. Это абсурдно по своей сути. Название же текстов и произведений Руси «древнерусскими» выглядит вообще как историческое мошенничество и, кроме политики, не несет в себе практически никакой нагрузки. С куда большим успехом их можно назвать «древнеукраинскими» или «древнебеларускими», ибо происходят с этих земель». БЛУЖДАЯ В ТРЕХ СОСНАХ От себя добавлю, что речь идет не о российских шовинистах типа Олега Платонова, который в своей «Энциклопедии Руси» назвал оккупацию Полоцка Иваном Грозным термином «возвращен России», хотя Полоцк никогда под властью Москвы до этого не был. Тут другое. Даже такие скептические и порицаемые в РФ историки, как писатель А. Бушков и красноярский профессор А.М. Буровский (авторы серии книг «Россия, которой не было») оказались не сведующими в этом вопросе: они всюду находят синонимами понятия «церковнославянское» и «древнерусское». Даже эти вроде бы скептики все равно в своих книгах считают, что раз кто-то из истории ВКЛ писал бумагу на церковнославянском языке – то это якобы автоматически «русский». Например, написанные в ВКЛ документы на церковнославянском языке они называют «русскими» и на этом «основании» заявляют, что ВКЛ – это русское государство. Тут полшага, чтобы сказать «российское»… Да с какой же стати? Церковнославянский использовался как ГОСУДАРСТВЕННАЯ письменность НЕ ТОЛЬКО У НАС, а еще в Хорватии, Румынии, Сербии, Богемии (Чехия), землях Польши, в Молдавии. Это никакой не критерий «русскости». И быть таковым в принципе не может – о чем и говорилось выше. У Москвы нет никакой монополии на этот церковнославянский язык – как равно у Польши нет монополии на латынь, хотя это точно так был ее государственный язык. Ну а в рамках научной порядочности, как верно замечают украинские авторы, Бушков и Буровский должны были, говоря о наших исторических документах ВКЛ, употреблять термины «древнеукраинские» или «древнебеларуские», так как речь идет о нашей территории и наших нациях – а не о русской нации РФ. Подмена понятий, главенство чего-то идеологического над честными научными определениями – все это водит давно хороводы, путая людей – буквально говоря – в «трех соснах заблудились». В понятиях «церковнославянское», «древнерусское» и «древнеукраинское/древнебеларуское». Причем, туману задает населению еще и РПЦ. Ее попы и теологи больше всех плодят преставления о том, что «церковнославянское» - это якобы и есть «древнерусское». Знают о теме меньше всех, но больше всех распространяют досужие домыслы. ПОДВЕДЕМ НАУЧНЫЙ ИТОГ 1. Никакого «древнерусского языка» не было. Им спекулятивно называют церковнославянский язык, который равно был главным не только на территории «Древней Руси», но еще в Хорватии, Румынии, Сербии, Богемии, землях Польши, в Молдавии – что все вместе явно не является «Древнерусским государством». 2. Разговорным он был только как вымерший южнославянский солунский диалект IX-XI веков, но затем «возродился» как разговорный язык при славянизации киевскими князьями финского Залесья – стал там разговорным из книг на церковнославянском. А далее воспроизводился при славянизации Москвой уже народов Орды после обретения властью Москвы над Ордой. 3. Этот язык нельзя называть «древнерусским» или вообще «русским», так как это солунский диалект IX-XI веков из болгарских говоров Македонии. Македония-Болгария никогда не была никакой «Русью». 4. Ну и самое последнее во всей этой путанице-перепутанице. А ЧТО ВООБЩЕ СЧИТАТЬ РУССКИМ? Ордынское, которое потому более «русское», что было славянизировано 100-400 лет назад на разговорный язык вымершего солунского диалекта IX-XI веков? Или все же полоцкое, новгородское, киевское – что «нерусское» только из-за того, что не имело у себя этого солунского диалекта? Суть этого вопроса: «полонизмы» в восточнославянских языках – только потому кажутся чем-то «внешним» и какими-то «полонизмами», что они изначально не были присущи солунскому диалекту IX-XI веков в Македонии, который стал в основе церковнославянского и от него московского (российского) наречия, ныне «русского языка»? Так это или не так? Будем с оптимизмом надеяться, что наши ученые славяноязычного Треугольника – как историографы трех бывших соседних средневековых держав: ВКЛ (Великого княжества Литовского), ВКК (Великого княжества Киевского) и ВКМ (Великого княжества Московского) – разберутся в этих вопросах отношений и наследия трех Великих княжеств, придя к общему знаменателю в оценке нашей истории. Конечно, не сегодня, но когда-нибудь… Автор: Деружинский Вадим |
|
|
| Всего комментариев: 33 | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
По этой теме смотрите: 
ВСЕ НОВОСТИ:
АРХИВ САЙТА:
Copyright MyCorp © 2024
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
5
