И был вечер два года назад, и тысяч пять (хотя некоторые говорят — десять) людей собралось в центре города, и показалось им, что они могут многое изменить. И говорили они вдохновенные речи, и лезли на какой-то забор, и некоторых потом даже посадили на 15 суток. И потом бродила, как положено во времена смут, по улицам юродивая в шубе наизнанку, и кричала «Снимайте меня!»

Кто-то, говорят, снял. Телевизионщик, что ли, с бывшего НТВ. Кому, если подумать, и снимать, как не телевизионщику.

И смотрели на людей разнообразные представители власти. И были они потрясены происходящим. И открылось им, что стабильность под угрозой, в стране — разброд и шатание, а у народа не осталось почтения к подлинным ценностям.

Вы знаете, что бывает, если потрясти не вовсе пустой мешок? Я вам скажу: из него что-нибудь да выпадет.

И вот из потрясенных представителей власти посыпалось. Из кого квартира в Майами, из кого — дача в Подмосковье. Шубохранилища, вертолетные площадки, частные автодороги, автомобили представительского класса для езды по частным автодорогам, антиквариат, 19 килограммов золотых украшений, тонны наличных денег и бессчетные гектары земли под будущие и настоящие дворцы.

Из одного чеченского депутата, как известно, выпал даже на днях золотой пистолет. А если бы кому удалось президента горной республики потрясти, так и вовсе, возможно, переносной зенитно-ракетный комплекс выпал бы, инкрустированный розовыми бриллиантами. Но кто ж его решится потрясти — он ведь суровый и хладнокровный.

А еще посыпались бесчисленные запретительные законы. Больше трех не собираться, у фонаря не курить, секс по разрешению месткома — в миссионерской позе и не более трех минут в неделю. Чувства верующих рассуждениями о шарообразности земли не оскорблять, память предков мыслями о том, что в истории России случалось нечто помимо величия и подвигов, не порочить. Сиротам — умирать на родине. Дома и стены помогают.

А еще... Хотя нет, тут не посыпалось, скорее — полилось, и не будем гадать, из каких отверстий. Духовность. Вековые традиции. Хохлома, матрешка, балалайка. Наш Цапок свят. Или сапог. Или кнут. Я путаюсь в новых реалиях. Государь Московский и Всея Руси Иосиф Виссарионович не мог ошибаться. Тем более — генеральный секретарь ЦК КПСС Николай Второй. К тому же, он страстотерпец. Не зря мы били Наполеона под Кабулом и Гитлера под Полтавой. Мы должны спасти традиционные ценности Европы от Европы. Так, чтобы лишить все это остатков смысла, так, чтобы человек без дрожи взглянуть не мог на несчастную матрешку или произнести вслух слово «духовность».

Вот сейчас я это пишу, а неподалеку, в уютном и теплом зале большой государственный человек, целый вице-спикер, богач, между прочим, работавший в крупнейших рекламных агентствах мира, с модной стрижкой и в прекрасном костюме сообщает слушателям: «Мы должны воспитывать молодежь в духе казачества, адаптированном в современных реалиях». И не спрашивайте меня, что это значит. И его не спрашивайте. Я не знаю, он не знает, никто не знает, потому что лишен этот набор слов хоть какого-то смысла. И, наоборот, совсем где-то далеко верблюд Барсик готовится пронести олимпийский факел сквозь снежный ад, чтобы показать всему миру, что наша Олимпиада их ничтожным олимпиадам не чета. Кстати, Барсик выиграл это право в честном состязании у верблюда Гриши.

И это все практически невозможно выдумать. Надо быть очень смелым писателем, забывшим смысл слова «пошлость», чтобы сочинить историю о том, как из потрясенного чеченского депутата выпал золотой пистолет. Но реальность может позволить себе и не такое.

И вот они все трясутся и трясутся, из них все выпадают и выпадают новые дачи, новые запреты, новые слова. Все это образует омерзительный какой-то ком или холм, курган — да, пожалуй, курган. Похоронный курган, накрывший страну целиком. Страны не видно уже, куда ни глянь — вокруг только это липкое месиво. Но на самом деле где-то под этой кучей дорогих предметов и интеллектуальной грязи — страна.

Сейчас модно говорить, что протест, два года назад начавшийся, не кончился ничем. Ну, или кончился «болотным делом», СИЗО и в перспективе — реальными сроками для небольшой группы ни в чем не повинных людей. Это, конечно, не совсем правда. Есть и еще один немаловажный результат. Главным российским революционером, кстати, не в первый раз, оказалась власть. Потрясенная власть вывернулась наизнанку и показала, из чего состоит. Из воровства, карательных законов и патриотической риторики, столь же трескучей, сколь и бессмысленной. Это — скажем так, программа, которую власть предлагает стране. И это, конечно, программа государственного самоубийства, растянутого во времени, но, скорее всего, не так уж и сильно растянутого.

Под тяжестью того, что из них уже выпало и продолжает выпадать, у них же самих хрустнет хребет. Не Олимпиада его сломает — так чемпионат мира по футболу. Не чемпионат — так спецоперация по изъятию у населения пенсионных накоплений.

Стоило ли это знание и эти перспективы энтузиазма, с которым неравнодушные граждане выходили два года назад на стогны? Не уверен. Спросите лучше тех, кто сидит в СИЗО без вины.