А именно – ориентация на прибыль противостоит Богу. Но как можно служить Богу, у которого всё есть, который всемогущ и ни в чём не нуждается?

То, что древние люди рассматривали, как «услугу Богу» - на самом деле служение цивилизации, прогрессу, развитию общества. Они – всецело продукт возвышенных идей и идеалов.

К. Маркс этого не понимал, он перепутал двигательные силы истории с паразитами, движущимися по телу истории, представив историю, как продукт низменных побуждений эгоистичных и алчных угнетателей. Наверное, именно это заблуждение Маркса завело в итоге советский вариант социализма в тупик, и роковым образом отделило понятие «социализм» от понятия «цивилизация (вообще)», представив дело так, как будто бы есть какой-то социализм вне цивилизации, и какая-то цивилизация вне социализма.

На самом деле мы прекрасно понимаем, что есть только цивилизация и дикость, дикость выражается служением мамоне. Служение мамоне зверит и скотинит человека, разлагает его умственно и нравственно, делает его непригодным для цивилизации отбросом истории.

Служение же Богу, противопоставленное служению выгоде (!) – создаёт ту или иную форму цивилизации не параллельно со стремлением к справедливости, а ЧЕРЕЗ стремление возвышенных душ (творцов цивилизации) к справедливости. Мамонисты мешают цивилизации, мамонизм вторгается в цивилизацию, портит и корёжит её, делает путь истории из прямого – извилистым и неоднозначным.

Но ничего, кроме вреда мамонисты и мамонизм, принести цивилизации не могут. А то, что Маркс думал, что рвачи и хапуги через рвачество и мародёрство – возводят (сами того не понимая) общество к более высоким формациям – было очевидной, доказуемой и фундаментальной ошибкой теоретика.

Рвач и мародёр произведёт в любом обществе только вредительство, порчу и поруху. И всякий, кто видел в реальности рвачей и мародёров – знает об этом и без нас. Нельзя из низменных мотивов вывести возвышенный и позитивный результат! Всякий, кто владеет логикой – понимает, что деревянная конструкция собирается из деревянных частей (потому, собственно, она и деревянная). Она не может быть собрана из каменных или железных частиц. Возвышенный результат – это итог возвышенных устремлений, благородных мотивов, великодушных замыслов. И никак иначе!

Уравняв социализм с понятием «цивилизация», мы уравняем его и с понятием «экономика». Ведь отец экономики, первый в мире учёный-экономист, Аристотель, создавая науку под таким названием – сразу же противопоставил её «хрематистике» - то есть погоне за прибылью любой ценой или мамоне.

Термин «мамона» грек Аристотель не употребляет, это не его язык, но вывод Аристотеля в точности совпадает с выводом Евангелия: там служение Богу противопоставляется служению мамоне, а у Аристотеля – домостроительство (экономика) – хрематистике (рвачеству хапуг). Евангелие и Аристотель используют разные слова – но абсолютно сходятся в смысле этих слов.

Они указывают на ГЛАВНОЕ противоречие в социально-экономической жизни, которое, современным языком говоря, является противоречием между социализмом (попыткой служить высшим идеалам) и капитализмом (поиском максимальной прибыли). Другое дело, что слово «социализм» достаточно новое, использовалось сомнительными людьми с сомнительными целями, и изрядно запачканное. Но его аналогами в древних языках выступают «богослужение» и «благоустройство» (потому что Аристотель, конечно же, имеет в виду строительство ОБЩЕГО дома).

Этот небольшой экскурс в историю терминов показывает, до какой степени НЕ НОВА моя мысль, противопоставляющих общественное благо и личный интерес, общее и частное, инфинных людей и людей-крыс.

Я даже не знаю, являюсь ли я апологетом социализма или его отрицателем, растворяя термин «социализм» в более древних и ёмких терминах «цивилизация», «культура», «экономика».

По мне, так никакого отдельного слова «социализм» не нужно, потому что всякий, кто строит цивилизацию (а не ворует деньги из карманов её строителей) и всякий, кто занимается домостроительной экономикой (а не мародёрско-шантажистской хрематистикой) – оказывается социалистом и строителем социализма.

Повторюсь: всё новое очень опасно и вызывает недоверие. Раз без него обходились тысячу лет – значит, без него жить можно, а с ним – ещё неизвестно, получится ли…

Когда коммунисты подали социализм, как нечто новое, оторвав его от просто-цивилизации, как таковой, просто-экономики, как таковой – они тешили гордыню своей уникальности. Но при этом возникло совершенно ложное впечатление, будто бы человечество без социализма много веков жило преспокойно, и даже развивалось – а теперь навязывают нечто небывалое и неслыханное…

На самом деле человечество и не жило, и тем более не развивалось без вкраплений самого чистопородного социализма (коммунизма даже) в самые архаичные эпохи его истории. Другое дело, что эти вкрапления соседствовали с самым дичайшим зверством, порой им поглощались, уничтожались и т.п.

Но это не отменяет того факта, что история и человечество начались, поскольку НЕКОТОРЫЕ ИЗ ЛЮДЕЙ захотели, в силу инфинности своей психики, преодолеть зверство, звериное начало частной сиюминутной выгоды (оно же мамонизм, хрематистика, капитализм и др.).

Некоторые из людей захотели, а другие не захотели. В истории те и другие убивали друг друга с переменным результатом. То инфинные «метафизики» возьмут верх – и начнут бить упырей, ставя небесные интересы выше земных (от инквизиции до сталинского МГБ).

То, напротив, упыри залезут наверх и начнут репрессировать инфинных, зачастую теми же самыми инструментами, какими их инфинные давили…

Динамика и драма ВСЕЙ человеческой истории заключается в том, что одни люди, вдохновлённые высшим началом, строят мегалитические конструкции, значительно превосходящие их личные текущие выгоды.

А другие люди – пытаются растаскивать (приватизировать) эти мегалитические конструкции, от пирамид и зиккуратов до фундаментальной физики и космодромов.

Чтобы вы не подозревали меня в мании величия – подчеркну, что это говорю не я, а Евангелие, противопоставляя богослужение мамоне[2] и Аристотель, НАЧАВШИЙ экономику[3] с противопоставления её хрематистике[4].

+++

Обнаружив тождество социализма с терминами «богослужение» и «экономика» мы столь же неопровержимо обнаружим тождество социализма и с новыми терминами, такими, как «демократия» и «рациональность».

Демократия несостоятельна в корне, если правовое (перед законом) и голосовательное (всеобщее избирательное) равенство не сопровождаются имущественным равенством.

Бессмысленно – да и просто невозможно – создать форму, лишённую содержания. ДЛЯ ЧЕГО нужны изначально были правовое и голосовательное равенства? Чтобы хором песни петь? Или чтобы площадь в центре города сжечь?

Ясно же, что они нужны были для контроля за хапугами, которые слишком много благ на себя лично перехватили. А им говорят – нет, ребята, вы воры, и мы это докажем в суде, потому что по закону мы с вами равны, а мало будет – ещё и проголосуем против вас, потому что мы и на выборах с вами равны!

Устранив мотив имущественного равенства людей, мы обессмысливаем и проституируем как правовое, так и избирательное равенство.

Мы делаем их пустой, выхолощенной формальностью, которая должна по нашей «милости» существовать неизвестно как, неизвестно зачем, и неизвестно чем. Конечно, не может быть ни правового, ни голосовательного равенства в мире, в котором 60 банкиров владеют ВСЕМИ ДЕНЬГАМИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА! Ведь поймите – деньги и есть власть, потому что власть, по определению, право раздавать блага – без чего она властью быть перестаёт…

Не понимать этого может только человек, который целиком во власти воинствующего иррационализма, враг рационализма и рациональности. Рационализм, по определению – это такая система ценностей, в которой необходимое – сверхценно, а излишнее – малоценно. Этим, собственно, разум и отличается от безумия, в котором ценности назначаются не по объективным потребностям, а произвольно.

Капитализм же рассматривает даже крайне извращённые излишества богачей – более ценными, чем даже предельную нужду бедняка. И поэтому современный капитализм не может обойтись без воинствующего, доходящего до мракобесия, иррационализма, не может избавиться от безумия и примирится с разумом.

+++

Стянув в пучок лучшее из советского наследия, богослужение, домострой (экономику), рациональность и демократию, мы получим искомое: национальную идею. Почему?

Потому что исчезнет всем надоевшая путаница между добром и злом! Можно будет сказать обоснованно: вот, всё доброе по эту сторону – а всё злое по ту. Извращённые и изувеченные теории социализма, отделяя, например имущественное неравенство от сатанизма, такой возможности людям не давали.

В самом деле – на одной стороне цивилизация, божественное, справедливое, общее, разумное, доброе, вечное. На другой стороне – дикость, сатанизм, несправедливость, частное, безумное, злое, кратковременное. Понятно, что такое разделение гораздо более устойчиво, внятно и логично, чем, например, классический марксизм, умудрявшийся сочетать стремление к равенству и дарвинизм…

Ещё одна компонента для национальной идеи – экологическое мышление, экологизм.

Для древних людей планета казалась неисчерпаемой, и хищническое разграбление её ресурсов не выходило на первый план. Сегодня мы такой роскоши позволить не можем.

Но всякому понятно, что никакая ОХРАНА ПРИРОДЫ не совместима с хрематистикой, мамонизмом, культом частной выгоды и наживы. И с дарвинизмом, кстати, тоже: он суть есть бешенная борьба живой частности со всей биосферой, а отнюдь не охрана этой биосферы, враждебной для индивида и ненавистной индивиду.

Раньше было очевидно (умным людям), что социал-дарвинисты, постоянно совершенствуя средства взаимного уничтожения, в итоге угробят друг друга. Сегодня к этому добавляется и то, что попутно они угробят и всю окружающую среду, выжрут от ненасыстной жадности все ресурсы, высосут недра, соскребут плодородие почв, отравят атмосферу и т.п.

Для социал-дарвиниста общество и природа – не дом, в котором он живёт, а пища, добыча, убоина - которую он жрёт!

Его по определению не могут волновать ни прошлое, которое уже прошло, ни будущее, в котором его уже не будет. Поэтому социал-дарвинист не может выступить хранителем наследия веков (основа культуры), хранителем традиций (которые ставят себя выше человека и его сиюминутных интересов, похотей). Не может он стать и опорой для будущего, потому что всё сожрёт в настоящем, пока сам живёт, и будущему элементарно ничего не оставит.

Мертвечину своей философской несостоятельности социал-дарвинизм переносит на практику, на общественные процессы.

При всей разнице между российской(бандитской) и чешской(относительно честной) приватизациями, в их основе лежит одно. А именно: беспредельный эгоизм поколения, вырвавшего себя из истории.

Суть: в данный момент живущие решили поделить ВСЁ между собой. А как быть с теми, кто УЖЕ умер? Им ничего не причитается… А как быть с теми, кто ЕЩЁ не родился? Им ничего не оставляют… Просто собрались – и с разными степенями честности распилили историю и прогресс, растащили по кусочкам в свои крысиные норы. А дальше что? А дальше ничего. У социал-дарвиниста нет представления о будущем времени.

Очень часто мои оппоненты возражают мне характерным для крыс аргументом: «А вот нам лично хорошо!». Это аргумент хомячка, суслика, отчасти доисторического человека, но никак не цивилизованного человека.

Хорошо лично тебе или плохо – дело для цивилизации десятое! Ты заветы предков, тысячелетние традиции соблюл – ИЛИ НЕТ? Ты стапеля для космических кораблей далёких потомков построил – ИЛИ НЕТ?

Да кому какое дело, хорошо тебе или плохо? Наркоману хорошо в притоне, когда ему дали дозу. Это не говорит ни о чём, кроме того, что он дурак, окончательно профукавший мозги. Кошачье счастье заключается в том, чтобы нажраться – и потом спать до следующего приёма пищи: если счастье в этом, то проще «заснуть навсегда» и в пище больше уже не нуждаться…

Вопрос вовсе не в удобствах для индивидуальной задницы, а в том, что сделано по защите прошлого и организации будущего. Цивилизация только в этом – а в простом уюте её нет ни грамма: ведь бывают уютные норки зверьков, уютные гнёздышки у птиц, то есть для создания уюта и человеческого-то ничего не требуется, не то, что цивилизованного…

+++

Итак, равенство людей перед законом и всеобщее избирательное право – это всего лишь инструменты для достижения имущественного равенства, равенства по жизни, без которого становятся бессмысленными и «потусторонними»: «голосуй – не голосуй, всё равно получишь х…».

В основе алчности и жажды наживы лежит звериный раскалённый инстинкт хищника, опьянённость властью крови и кровожадностью, порождающие мглу воинственного иррационализма, враждебный холодному и расчётливому рационализму, предлагающему, словами народной поговорки, «хлеба к обеду в меру бери…».

Задача мира – в том, чтобы укротить мироедов, потому что не укротив их – не будешь иметь мира (а только войну или пустыню).

Разум от безумия отличается смыслом. Смысл – делается последовательностью и преемственностью. Чем больше предков и потомков включены в проект – тем больше в нём смысла.

Чем короче замысел – тем безумнее. Схватить что-то здесь и сейчас, вырвав это из контекста прошлого и будущего – это шаг к безумию.

+++

Когда мы убедились в том, что тысячелетиями основные вехи прогресса не меняются, и что временное противостоит вечному точно так же, как зло противостоит добру (временное соотносимо со злом, а с добром – только стремящееся к вечности) – казалось бы, остаётся только одно.

То есть дать команду обществу разойтись на две шеренги: тем, кто за Добро – налево, тем, кто сторонник зла – направо…

Но ничего из этого не выйдет, потому что никто не захочет открыто провозгласить себя сторонником зла. Конечно, иногда крайние отморозки, такие как Чубайс, Кох и им подобные – открыто выступали в защиту хрематистики и лозунга «всех убить, всё отнять».

Но это исключение. Большинство сторонников хрематистики, мамоны – на словах заявляют, что они против них. Рвачество и мародёрство редко существуют в открытом виде. Сражаясь с цивилизацией (она же социализм) тысячелетиями, эти рвачество, мародёрство выработали себе спасительные коконы показухи и демагогии.

Бесчестие научилось мимикрировать под честь. Подлость научилась мимикрировать под благородство…

+++

Вот эти особенности мимикрии зла под добро показывают особую значимость ИНФИНИТИКИ – как первоосновы добра, цивилизации, социализма.

Нельзя построить социализм на дарвинизме – не потому, что это технически невозможно. Наоборот, выстроить обмены между людьми на справедливых основаниях – вовсе не так уж трудно, и, казалось бы, мысли о вечности тут совсем не участвуют. Если речь про обмен меры на меру, то всякий раз меры конечны, и нет никакой бесконечности, т.е. инфинитики.

Другое дело, что в обществе дарвинистов никому не захочется поддерживать справедливость справедливых обменов. Это чисто субъективный фактор, но по закону больших чисел, складываясь, он становится объективным. Ликвидация советского социализма в 1991 году прошла без гражданской войны, в режиме общего консенсуса – именно по этой причине.

Утратив представления о вечности и бесконечности (самый простой вариант которых – религия) – человек утрачивает способность рассуждать о предметах вообще, без своего личного интереса. «Справедливость вообще» становится для него непостижимой, как и любая иная абстракция, включающая в себя «бесконечность возможных случаев».

Такому безблагодатному (деинфинизированному) человеку объяснять справедливость в целом – всё равно, что суслику объяснять бесконечность вселенной. Безблагодатный человек имеет в себе и центр Вселенной, и начало Вселенной, и конец Вселенной – то есть всё в мире оценивается им с позиций личного чаепития: помогает ли это мне пить чай, мешает ли или вообще никак до моего чая не касается (а потому для меня и не существует)?

Этот абсолютный философский эгоизм, заключённый в социал-дарвинизме, нельзя сломить никакими законами, репрессиями, никакими системами контроля и слежения. Как только масса благодатных людей снизится до критического уровня – сторожа и контролёры воспользуются своими преимуществами для растащиловки и пожирания цивилизации.

Инфинитика в сознании, искренний интерес к вечному и бесконечному, он же – благодать – единственное, что может предотвратить сворачивание всего человеческого в обществе, которое линяет, выгорает и рассыпается довольно быстро, если удалить стержень.

+++

Нетрудно заметить, что инфинитика присутствует во всех обозначенных нами направлениях.

Когда христианская цивилизация противопоставляет Бога мамоне – она в прямом буквальном смысле противопоставляет вечное и бесконечное начало – краткому человеческому существу со всеми его краткими выгодами и удовольствиями.

Но и Аристотель в теории экономики – противопоставляет личной жизни – некую всеобщую, бесконечную жизнь общества, рода, полиса.

Разум, рационализм – не может опираться на бессмысленность и мертвечину атеистического космоса, в котором всё равно всему, и равно нолю, и по большому счёту, нет ничего, кроме смерти.

Законность и демократия ставят себя над человеком: оказавшись под человеком и его интересами они станут беззаконием и тиранией.

Что касается экологического мышления – то оно несовместимо с людьми, исповедующими принцип «после нас хоть потоп» и «на наш век хватит». Человек, мыслящий краткосрочными мерками своей личной жизни – не может защищать окружающую среду долгосрочно, как и вообще не может планировать ничего долгосрочного.

+++

Поэтому при всём многообразии преломлений инфинной благодати в человеке – от евангельских общин, аристотелевых академий до лучших образцов советского образа жизни – мы имеем дело с разными гранями одного и того же явления.

Мы имеем дело с инфинитикой – особой идеей, вокруг которой в уме человека кристаллизуется всё человеческое. Оно из инфинитики (психологического вовлечения в вечность) выходит – и на инфинитику опирается.

При угасании психологической вовлечённости в вечность, в бесконечность Вселенной – угасают познавательные способности человека, ветшают его моральные устои, деградирует вся структура его мышления и деятельности (а деятельность неразрывно связана с мышлением).

Человек, разучившийся думать о вечности (именно всерьёз думать - а не просто поверхностно болтать о ней) – превращается в животное. Он и ведёт себя, как животное – пожирая, растаскивая и обгаживая всё наследие умов и рук человеческих, ненавидя запреты на скотское поведение (такие запреты кажутся ему жестокими и неоправданными), и наслаждаясь всё более грубым и бездумным скотством.

+++

Единственной противоположность инфинитики – является страшный, холодный и безумный мир копошащегося хаоса, в котором обломки цивилизации перевариваются в желудочной кислоте зоологического естества.

Мы более чем стремительно погружаемся в этот мир в наши дни…

[1] «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить.. . Не можете служить Богу и маммоне» (Матфея 6:24).

[2] «Желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу» (1 Тимофею 6:9). «Имейте нрав несребролюбивый» (Евреям 13:5). «Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынесть из него» (1 Тимофею 6:7, 8).

[3] «Так как хрематистика расположена рядом с экономикой, люди принимают её за саму экономику; но она не экономика. Потому что хрематистика не следует природе, а направлена на эксплуатирование. На неё работает ростовщичество, которое по понятным причинам ненавидится, так как оно черпает свою прибыль из самих денег, а не из вещей, к распространению которых были введены деньги. Деньги должны были облегчить торговлю, но ростовщический процент увеличивает сами деньги. Поэтому этот вид обогащения самый извращённый». – пишет Аристотель в своей «Политике», между прочим, написанной за триста лет до Рождества Христова! Термин «хрематистика» употреблялся для обозначения капитализма в работе «Капитал» Карла Маркса.

[4] Аристотель противопоставлял хрематистику и экономику как целенаправленную деятельность по созданию благ, необходимых для естественных потребностей человека. При этом роль экономики Аристотель видел в удовлетворении насущных потребностей и в создании средств, необходимых для поддержания хозяйства. Деньги при этом служат исключительно для обеспечения удобства обмена. Хрематистика рассматривает ситуацию, когда прибыль и накопление денег стало основной целью деятельности (например, ростовщичество, спекулятивная торговля). Деньги выступают в качестве богатства и цели, теряя своё предназначение средства обмена. К хрематистике Аристотель относился отрицательно.

Александр Леонидов; 24 февраля 2017