Меня спросили: что для меня 1 Мая: праздник весны? Труда? Борьбы? Или чего-нибудь иного? А ещё: правильно ли сделали, что в некоторых регионах отменили первомайские шествия, поскольку Первомай совпал с Пасхой? Насчёт регионов – не знаю, а вот некоторыми заметками о Первомае могу поделиться.

Я смотрю на весеннюю природу через огромную стеклянную дверь на крыльцо и, конечно, же «Первое мая» кажется мне праздником весны, да и только. Какая там борьба, когда пахнет молодыми смородиновыми листочками, когда недавно высаженные модные колоновидные яблони очухались и, похоже, тронулись в рост, когда вот-вот зацветёт вишня и вылезут тюльпаны, когда ёлки, на которых ещё висят кое-где сохранившиеся новогодние игрушки, скоро выпустят свои побеги, газон такой зелёный, как бывает только в мае, а мой здоровенный овчар Волчок то и дело находит на нём и съедает какую-то ему одному ведомую травку. Какая борьба, когда такая благодать!

Несомненно: «Первое мая» всегда ощущалось именно как праздник Весны. С детства, сколько себя помню. Это и понятно: у всех северных народов есть праздник весны, первой травки. Люди радуются, что пережили долгую, трудную зиму. Тут кстати и Пасха – тоже праздник, говорящий о возрождении, о вечности жизни. (Может быть, я допустила богословскую неточность, тогда знающих людей прошу меня извинить). Собственно, и у древних язычников так было: были праздники возрождения природы, умирающих и возрождающихся богов. Потом этим праздником стала Пасха, а потом – в советское время – эту роль неофициально принял на себя Первомай. Перед Пасхой принято убирать дома, во дворе. Точно так и перед советской Пасхой – Первомаем – проходили Ленинские коммунистические субботники.

У меня дома сохранилась жестяная коробка, полная открыток, которые я собирала в детстве. Среди них много и первомайских. Так вот, там всегда присутствует мотив весны. Мои открытки начинаются с середины 60-х годов; возможно, в более ранних было больше знамён и меньше берёзовых серёжек.

Эти два компонента – политический и природный – мирно сосуществовали на протяжении всей советской власти. В народном сознании превалировал природный, а политическому – скорее просто воздавали дань: Кесарю – кесарево. Во всяком случае, так это ощущалось на моей памяти. Тогда праздник официально назывался, сколь я помню: «День международной солидарности трудящихся в борьбе против империализма и реакции за мир, демократию и социализм. «Правда» незадолго до праздника печатала призывы ЦК КПСС к празднику. Это были лозунги, которые полагалась размещать на плакатах транспарантах, перетяжках и т.п. В общем-то верно: люди крайне редко способны выдумать что-то своё, так что лучше дать готовое. Сегодня даже открытки по случаю дня рождения любимой тётушки люди не сочиняют, а покупают с готовым стишком.

Первого мая в любом городе и селе происходила демонстрация. В Перестройку задорно врали, что ходить на демонстрацию было тягостной повинностью. На самом деле, народ ходил да радовался. Особенно, как мне кажется, в маленьких городках. Я пару раз была на демонстрации в Долгопрудном, там даже пирожки бесплатные раздавали.

Что именно демонстрировали советские трудящиеся на этих демонстрациях? Политический смысл Первомая состоял из двух компонентов: труд и солидарность. В первые годы советской власти, когда верили в мировую революцию, важнее был компонент солидарности. Сколь я понимаю, в первые годы советской власти Первомай был главным праздником – важнее 7-го ноября. День пролетарской солидарности. Единения в общей мировой борьбе против капиталистов. Наши трудящиеся посылали свой пролетарский привет братьям по классу. Не случайно, вся партийная пресса имела подзаголовок, восходящий ещё к марксову «Интернационалу – международному товариществу рабочих»: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

В эпоху строительства социализма в одной стране акцент сместился на труд. На свой собственный труд и трудовые достижения. Нет, пролетарская солидарность не была отменена или забыта. Накануне Первомая советские газеты всегда публиковали материалы о борьбе трудящихся капиталистических стран, об их жизни и проблемах. Но главной всё-таки была тема трудовых достижений советских трудящихся. Их единения в общем труде на общее блага. Даже дети вносят свой вклад в общий труд на благо Родины. Их труд – это отличная учёба, как нам объясняли.

Из ситца сделали флажки
Работники Трёхгорки,
А лучшие ученики
Несут свои пятёрки
 

Так описывалась демонстрация в стихотворении из «Родной речи», по которой я училась в первом классе. Автора не помню.

После демонстрации шли выпить-закусить – кто дома, кто на природе. Многие, как и сегодня, ехали на свои шесть соток. Вдохнуть запах травы, земли, ощутить её тяжесть на лопате, да просто выбраться из бетонной коробки квартиры – это тоже радость, праздник, весна.

Так было до конца советской власти.

Когда советская власть закончилась, Первомай продолжали отмечать, демонстрируя тем самым, что советские праздники коренились в глубине народной души, а не были политической начальственной придумкой. Естественно, тема труда и трудовых достижений как-то слиняла и скукожилась. Гордиться достижениями в труде, а уж паче того говорить об общем деле – всё это казалось нелепым анахронизмом. Общего дела больше нет, а есть конкуренция, борьба. Капиталисты, которым теперь стали принадлежать заводы-фабрики, конкурируют меж собой; у трудящихся своя конкуренция – за рабочие места. Требовать чего-то у капиталистов? А что потребуешь, когда заводы и так закрываются. Много ли потребуешь, когда в городе один завод – и он на грани закрытия? В два счёта продадут станки на металлолом – и совсем пиши пропало.

В один из первомаев начала 90-х в Москве на Октябрьской площади коммунисты устроили некоторую бучу с разгоном. Разгоняли, понятно, не они, а их. Но всё это было как-то искусственно, придумано, потешно, беспредметно.

Это вообще свойство КПРФ – при правильных словах, которые они говорят и с которыми я совершенно согласна, – они никого не способны вдохновить и повести за собой. Что-то в них есть оглядчиво-бюрократическое, идущее прямиком из брежневского застоя, откуда они, собственно, родом. Год назад я побывала на их так называемой «маёвке» на той же самой площади – и моё впечатление неизменно. Тогда, по горячим следам, я рассказала об этоммитинге.

Так что же – Первомай политически умер, оставшись просто праздником весны?

Мне кажется, нет. О Первомае вспомнят, и скорее, чем нам кажется. Сегодня капитализм теснит трудящихся по всему фронту. Нынче только ленивый не пишет о деградации среднего класса – во всех передовых и респектабельных странах. Оно и понятно: средний класс – не нужен. Промышленность переехала в страны, где люди стоят подешевле, а средний класс остался наедине со своими привычками комфорта и мелкобуржуазными претензиями. Ведь нужны были все эти инженеры, программисты, владельцы небольших бизнесов, профессора, учёные – только тогда, когда была промышленность. Её они в той или иной форме обслуживали. Такие респектабельные, такие уверенные в себе, они как-то слиняли и скукожились.

Попав в позапрошлом году в Италию после длительного перерыва, я была поражена изменившейся уличной публикой. Исчезло обычное их веселье, улыбчивая бодрость. И понять можно: европеец – мещанин до мозга костей, он накрепко связывает себя со своими материальными достижениями. А когда начинает скатываться со своей с трудом завоёванной кочки – переживает это гораздо болезненнее, чем наш человек. Это русский, пока нет настоящего голода, способен воспринимать жизнь юмористически: нынче так, а завтра – поглядим.

Мои ровесники-итальянцы, с которыми я работала в 90-х годах: инженеры, бухгалтеры, агрономы, химики, – смотрели в будущее довольно оптимистично. Их дети… не могут почасту найти работу не то, что по специальности, а и просто какую-нибудь. Молодёжь вынуждена уезжать – в Австралию, например. А итальянцы – ох, не любят уезжать. Они привязаны к своей стране и даже к своей «колокольне», как они выражаются. Я говорю об Италии, потому что знаю язык и народ, у меня том много знакомых. Думаю, атмосфера везде похожа.

Это – глобализация. Единая экономика, валюта. Раньше, во времена стародавние, Италия понижала свою лиру – вот и становились доступнее её отличные и во многих случаях единственные в мире товары. А сейчас что? Сейчас – евро, понижать нечего. Оттого и оказалась ненужной тосканская текстильная промышленность, существовавшая там со времён Данте Алигьери. Про ремёсла, вроде муранского стекла, и говорить нечего.

Господство либерализма – экономического и шире – философского – приводит вовсе не к процветанию, на которое надеялись по человеческой слабости и жадности, а к превращению вполне развитых стран в бедные. Или быстро беднеющие. И государства словно бы не могут, не имеют право принять мер для защиты своих рынков, своих рабочих мест, вообще себя.

Михаил Делягин очень правильно определил либерализм как учение о том, что государство должно служить интересам глобального бизнеса. Оно и служит, а свой национальный бизнес – гори он синим пламенем. А про мелюзгу, типа трудящихся, и упоминать смешно. Так происходит и в Европе, и у нас, когда по-прежнему и несмотря ни на какие санкции, готовы гнуться перед «иностранными инвесторами» и продать им всё, что ещё не допродали. Открытость, господа.

Как реакция на такое положение дел зреет протест. Пока – подспудный. Он выражается в самых разных формах. У кого-то в неожиданном интересе к «Капиталу» и вообще к учению Маркса, который активно переиздаётся в Германии и Британии. У кого-то – в готовности голосовать за ультранационалистические партии и движения. У кого-то он принимает форму религиозную (мусульманскую).

Формы разные, а суть одна – это протест против глобального капитализма, против транснациональных корпораций, которые совершенно распоясались, когда исчез стратегический противовес в виде Советского Союза. Поэтому мне кажется, мы вскоре увидим вполне подлинный, боевой, а вовсе не игровой Первомай.

Протесты, конечно, будут происходить не только на Первомай, но что-то мне подсказывает, что Первомай – снова обретёт свой изначальный смысл. Если это случится, то окажется торжеством марксистского «исторического материализма»: сходный материальный базис породит сходные общественные проявления. Впрочем, для того, чтобы об этом догадаться, не нужно быть Марксом. Об этом, полагаю, догадываются и более заурядные умы. Скоро мы увидим много интересного.

Московский Первомай: Зюганов, Жириновский и Миронов открыли охоту за голосами

Лукавый праздник. Почему у трудящихся не осталось солидарности