01:56 Дюжина вилок в спину «модной российской поэтки» |
|
Здесь, в стране русского языка, тебя не ждут. Здесь даже такая бывшая птичка-невеличка как Чичерина теперь ближе к сути русского слова, чем ты. Скандал с участием Веры Полозковой, бутылки шампанского и простреленной (в пьяных мечтах «поэтессы») головы Захара Прилепина отгремел. Но это не повод не поговорить о нём ещё раз – точнее, не столько о скандале, сколько о самой Полозковой. Много лет назад я случайно узнал о существовании «модной поэтессы Веры Полозковой», но, бегло ознакомившись с её ничем не примечательной поэтической продукцией, снова благополучно забыл о наличии на литературном небосклоне такой «звезды». И вот, спустя годы, это имя мне снова пришлось вспомнить и, ей-Богу, лучше бы оно у меня оставалось где-то там, в небытии забвения… «Поэтесса Вера Полозкова пообещала отпраздновать смерть писателя Захара Прилепина бутылкой шампанского. Своё скандальное заявление Полозкова опубликовала в «Фейсбуке», прокомментировав запись русского драматурга и сценариста Юрия Клавдиева, поддерживающего решение Прилепина отправиться на войну в ДНР». «Полозкова… Полозкова… Это которая модная поэтесса…» — по такому пути стали собираться мысли. Я, честно говоря, заинтересовался эдаким накалом страсти в эмоциях поэтессы по отношению к поступкам Захара Прилепина и, не чуя беды, полез читать первоисточник. И вот тут я снова, во всей полноте и яркости, вспомнил те свои чувства многолетней давности, которые побудили меня из чувства словесного самосохранения поскорее закрыть «творчество» оной Веры и никогда эти фекалии даже палочкой не трогать! Короче, я всех предупредил, дальше будут цитаты. И каждая из этих цитат, как ни печально, будет ржавой вилкой в бок нашей недопоэтессы, хотя ей бы больше подошёл уродливый украинский неологизм «поэтка». Почему-то женская поэзия у меня до сего момента ассоциировалась с Ахматовой там, Цветаевой, Ахмадуллиной какой-нибудь. И вот как-то мне с огромным трудом удаётся вообразить Ахматову, так отвечающую своим собеседникам: «Люблю вас, преданное канализационное войско ряженого пидора, тупо отрабатывающего на вас гнилое державное бабло. к сожалению, если б он и впрямь пришел к власти, как мечтает, вы бы через поколение сумели бы только мычать и жрать собственное дерьмо. а, стойте. вы ведь уже!» — а если совсем уже честно, не удаётся напрочь. И в целом, мне как-то совсем иначе представлялись общая культура и стиль общения человека, позиционирующего себя как «поэтессу», вне зависимости от согласия или несогласия с оппонентом. Впрочем, какая поэзия – такой и человек (и, соответственно, наоборот). Судя по тому, что из этих слов на нас глядит не лицо, а мурло, то и стишки там… Здесь я сделал второе суровое усилие и, уже заранее предвкушая, ЧТО может написать такой «мастер слова», заставил себя прочесть несколько последних произведений Верочки из её фейсбучика. Первые же строки «свежачка» – «и псина, плесень, прозелень скупая» — моментально напомнили самого нерусского из русскоязычных поэтов, Пастернака. И это – худший знак из всех возможных. Прекрасный писатель Михаил Елизаров посвятил целый роман той странной демонической сущности, которую воплощал этот «поэт развратного синтаксиса» (по выражению Набокова). Елизаров как будто в воду глядел и про Полозкову писал: «Настораживала его удивительная защищенность, но не только авторитетом Нобелевской премии. Существовало нечто более прочное, чем общественное мнение. Пастернак каким-то непостижимым образом оказывался вне критики негативной. Имя с религиозным экстазом произносилось либеральной интеллигенцией. Цыбашев даже помнил где-то вычитанную фразу о Пастернаке как о «духовной отдушине». Лирика была точно покрыта смазкой — гладкая, изворотливая и скользкая, но, безусловно, из самого духовного ресторана — такой червеобразный деликатес, который приходилось не разжевывая глотать целиком. Употребление по строчке было чревато неприятными открытиями». Дальше там – собрание пастернаковских строчек самого антипоэтического свойства, но мы же, кажется, говорим о Полозковой? Удивительно точное замечание про изворотливую и скользкую лирику, из которой нельзя запомнить ни единой удачной строки, оказалось объяснением тому, отчего ничто не напоминало мне о Полозковой за долгие годы блужданий по просторам современной литературы Рунета – да её же просто никто не цитировал и не цитирует! «Модная поэтка» за десятилетия упорного навязывания себя аудитории не родила ни одной строчки, которая бы «пошла в народ» — как прочно вошли в «коллективное бессознательное» и давно уже стали жить отдельной жизнью и от своих авторов, и даже от своего собственного дальнейшего текста произведения, строки-афоризмы: «Не жалею, не зову, не плачу…», «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека», «Гвозди бы делать из этих людей» или даже «Я достаю из широких штанин». Даже какой-то, прости Господи три раза, Игорь Губерман оказался куда более удачливым в этом плане. Полозкова оказалась той искусственной горой, которая даже мышь породить не смогла. Пересиливая себя, стал добросовестно искать в строчках хоть что-то, имеющее отношение к настоящей поэзии – удачную метафору, глубокую мысль, да хоть просто след живой творческой индивидуальности. Всё было напрасно – строки вроде этих оказывались каким-то словесным киселём, семантическим туманом и морфологическим развратом: Что-либо запомнить в этом треске случайных слов – совершенно нереально. Куда уж там цитировать этот «червеобразный деликатес»… Третьим ударом по психике стал сам полозковый (ничего, что я так — конгениально?) фейсбук. Как и положено модной поэтессе, там смешалось всё: и духовные восторги Индией (где, подальше от смрадной «страны ватников», пребывает сейчас «гений современности»), и приглашение пройти со скидкой колоректальную диагностику (нет, это не шутка)… И, конечно, чудовищно пошлые восторги фанатов: «Это прямо поэзия высочайшего калибра!». Высочайшего калибра… Таки нельзя было сказать уже – «цимес лучшей марки»?.. Нет ничего серьёзнее поэзии. Есть в народе истинные поэты – есть народ как живое целое, связанное со своим языком, историей и духом. А если поэтами назначают себя люди, которые откровенно враждебны самой сути русской литературы – бездарные хамы, «прелюбодеи мысли», ненавидящие народ своего языка, то это лечить нужно только хирургически и при том как можно скорее. Полозкова, оставайся в Индии. Кончатся деньги от колоректальной рекламы, можешь подрабатывать известным способом – у тебя и лексика, как у вокзальной шмары, и психика «развратным синтаксисом» подготовлена. Здесь, в стране русского языка, тебя не ждут. Здесь даже такая бывшая птичка-невеличка как Чичерина теперь ближе к сути русского слова, чем ты. |
|
|
| Всего комментариев: 4 | ||
| ||
3
