09:13 Физик Андрей Гейм: теперь деньги идут молодым учёным, а не академикам |
|
На этой неделе в Стокгольме и Осло объявляют лауреатов Нобелевской премии 2018 г. По традиции, в России ревностно следят за процедурой: окажутся ли среди них наши соотечественники? О достижениях, достойных этой награды, и о том, стоит ли нам снимать фильм «Особенности национальной науки», «АиФ» поговорил с физиком Андреем Геймом. Уехав из России в начале 90-х, он сделал блестящую карьеру в Европе и в 2010 г. получил Нобелевскую премию за исследования графена - нового материала, представляющего собой слой углерода толщиной в один атом. «Случайные» лауреаты Дмитрий Писаренко, «АиФ»: Андрей, когда выйдет это интервью, нобелевские лауреаты в области физики уже будут названы. Тем не менее какие работы, на ваш взгляд, следовало бы отметить премией в этом году? Андрей Гейм: Мне нравятся работы, связанные с открытием экзопланет, т. е. планет, находящихся за пределами Солнечной системы. Их изучение важно для понимания устройства Вселенной. Но это работы фундаментального характера, а Нобелевский комитет давно уже не давал премию за исследования, которые нашли прикладное применение. Думаю, можно было бы присудить награду, например, за разработку литиевых батарей. Это открытие 40-летней давности, но время показало, насколько оно оказалось полезным и для науки, и для человечества в целом. - А какие работы российских учёных вы могли бы назвать? Вообще, следите за ними? - Стараюсь следить, но всё охватить невозможно. Вижу, что в научных журналах стали выходить хорошие статьи российских учёных по разным направлениям - по нанотехнологиям, биотехнологиям, квантовой физике. Много квалифицированных, грамотных работ. В науке постоянно происходят какие-то прорывы, их очень много, но они интересны только узкому кругу специалистов, небольшим сообществам учёных. Только через десяток-другой лет станет понятно, что окажется малозначительным, а что выльется в большое достижение. - Несколько лет претендентом на Нобелевскую премию называют Юрия Оганесяна из Объединённого института ядерной физики в Дубне. Под его руководством были синтезированы сверхтяжёлые элементы таблицы Менделеева. Это тоже фундаментальная наука, но слишком значимо открытие: никто раньше не думал, что эти элементы вообще существуют и тем более что они могут быть получены. - Это не моя область исследований, мне трудно судить. Важно, чтобы по экспериментам были собраны все данные и чтобы там не было противоречий, - Нобелевский комитет никогда не даст премию за работы, у которых нет окончательного подтверждения. Но я напомню, что в честь Юрия Оганесяна назван элемент таблицы Менделеева (118-й элемент - оганесон; это второй случай в истории, когда химический элемент называют именем учёного ещё при его жизни. - Ред.). А это, наверное, гораздо лучше, чем получить Нобелевскую премию. Бывали «случайные» нобелевские лауреаты, о которых через год-другой уже забывали. А химический элемент в таблице Менделеева останется навсегда. - Когда министром науки и образования был Дмитрий Ливанов, вас приглашали на заседания Общественного совета при министерстве. Сейчас зовут на подобные мероприятия? - Не зовут и даже не пытаются. Я остаюсь активным учёным, и мне не хотелось бы участвовать в административной работе. Это для меня скучно. С Ливановым была исключительная ситуация. Мне нравилось то, что он делает. С него началось улучшение дел в российской науке. Если картину описывать большими мазками, то суть в следующем. Наука делается молодыми людьми. Так должно быть. Но раньше молодёжь, оканчивая аспирантуру, стремилась уехать за границу, если представлялась возможность. Оставаясь в России, невозможно было конкурировать с западными исследователями. А те, кто не смог уехать, уходили в бизнес. Поэтому в российской науке возник огромный провал между поколениями. Но в последние годы университеты в России получили сильную поддержку - оборудованием, научной инфраструктурой. Да, кто-то из выпускников по-прежнему уезжает за границу, но вот те, кто раньше ушёл бы в бизнес, теперь остаются в науке, в лабораториях. Я с удивлением наблюдаю позитивные перемены в моём родном Физтехе, в других московских университетах. Там появились умные ребята, хорошо работающие, у них есть современное оборудование. Может, этого оборудования ещё не очень много, но благодаря ему молодые учёные способны конкурировать с западными коллегами и делать неплохие работы. - А если бы к вам обратился за советом, например, президент Российской академии наук? Что бы вы ему сказали? - Вы задаёте мне политические вопросы, а я не политик. Есть люди, которые сами всё хорошо знают и понимают. В какой-то момент я давал совет тому же Ливанову: деньги нужно выделять не советским академикам, а молодым учёным. Но такой совет давал не я один. И, в конце концов, так и случилось. Может быть, поэтому наука в России начала развиваться. Главная структурная проблема была в том, что деньги шли не учёным, а администраторам. И они, будучи советскими академиками и директорами институтов, распределяли их по своему усмотрению. До молодых учёных эти деньги почти не доходили. Нужно было отобрать власть у директоров институтов, что и произошло. Потеряв финансовые вожжи правления, директора в массовом порядке стали увольняться. И теперь деньги напрямую идут молодым учёным, имеющим свои лаборатории. Это и есть главное достижение. - Такое ощущение, что у вас какие-то личные счёты с советскими академиками. - Ничего личного. Я знаю многих академиков, которые являются прекрасными учёными. Советскими академиками я называю ту номенклатуру, которая была у власти в науке со времён СССР и которая, по сути, оставалась чиновничьим классом. Когда я жил в Советском Союзе, постоянно наблюдал, как выдающиеся учёные проигрывают конкурсы выдающимся администраторам. Это было похоже на сюрреализм. - В прошлом интервью «АиФ» вы сказали, что в России пора снимать фильм «Особенности национальной науки». Сейчас необходимость в этом отпала? - Я думаю, что материала для такого фильма по-прежнему достаточно. Хотя, признаюсь, его стало заметно меньше. Революция графена - А где же идеальная система управления наукой? Неужели в США? - Идеальная, наверное, возможна только в книжках. Систему организации науки в США я никогда не считал идеальной. Там другая разновидность сюрреализма. Американские учёные занимаются не столько наукой, сколько написанием заявок и отчётов по грантам. 90% своего времени они тратят на это. Наука в США сильная лишь потому, что там экономика сильная. В идеале должно быть так, чтобы гранты выдавались по научным заслугам, а не по административным. Мне нравится система распределения грантов в европейском научном сообществе. И, повторюсь, нравится, как это стало происходить в России. - Россия 4 года живёт под санкциями. Как думаете, могут они пойти на пользу науке? - Санкции никому не помогают. Современная наука глобальна, как и экономика. Запад ввёл санкции, чтобы навредить России, но в итоге вредит и себе самому тоже. А для российской науки во всём этом есть маленький положительный эффект. Как получилось с сельским хозяйством? Местные производители, которые до этого были задавлены дешёвыми импортными продуктами, начали развиваться. То же самое произошло с научным оборудованием. После введения санкций некоторые виды оборудования стало невозможно ввозить в Россию. И российские производители предложили свою продукцию, получив от неё прибыль. - В середине ХХ в. холодная война дала толчок развитию ядерной физике и освоению космоса. Сейчас возможен такой прорыв? - Мы давно ушли из тех времён, когда науку можно было развивать, находясь в полной изоляции. Современная наука настолько дорогая и сложно устроенная, что прорывы в ней можно делать только сообща, всем мировым сообществом. Так что исторических параллелей проводить не стоит. - Вы продолжаете исследовать графен, за который получили Нобелевскую премию. Где он найдёт прикладное применение? - Речь не только о графене, сейчас есть много двумерных материалов, т. е. материалов толщиной в атом. Это целый класс. Графен был первым из них. Уже выпускаются различные потребительские товары на основе графена. Есть телефоны с графеновым покрытием, есть аккумуляторы. Можно купить теннисные ракетки с графеном, краску, лыжи, подошвы для ботинок. Сейчас графен только улучшает уже существующие продукты и товары. Это хорошо, но не революционно. Как правило, проходит 40-50 лет, прежде чем открытый материал найдёт массовое применение. Я надеюсь, что у двумерных материалов всё ещё впереди. |
|
|
| Всего комментариев: 0 | |
По этой теме смотрите:
ВСЕ НОВОСТИ:
| Астрология, пророчества [1066] | Астрономия и космос [1457] | Безумный мир [2063] |
| Войны и конфликты [2310] | Гипотезы и версии [3874] | Дом,сад,кулинария [3945] |
| Животные и растения [2669] | Здоровье,психология [4748] | История и археология [4652] |
| Мир вокруг нас [2167] | Мировые новости [7583] | Наука и технологии [890] |
| Непознанное [4196] | НЛО,уфология [1263] | Общество [7795] |
| Прогнозы ученых,исследования [798] | Происшествия,чп,аварии [1302] | Российские новости [5860] |
| Стихия,экология,климат [2739] | Феномены и аномалии [945] | Фильмы и видео [6336] |
| Частное мнение [4911] | Это интересно! [3311] | Юмор,афоризмы,притчи [2394] |
АРХИВ САЙТА:
| Астрология и пророчества [825] | Гипотезы и прогнозы [4629] | Дом,сад,кулинария [223] |
| Животные и растения [2796] | Здоровье и красота [5708] | Интересности и юмор [3758] |
| История и археология [4696] | Космос, астрономия [2263] | Мир вокруг нас [1982] |
| Наука и технологии [2422] | Непознанное [3983] | НЛО,уфология [1747] |
| Общество, в мире, новости [11574] | Психология и отношения [84] | Стихия, климат, экология [421] |
| Фильмы и видео [367] | Частное мнения [111] | Эзотерика и феномены [2031] |
