Стоимость бензина — это важная статья затрат в различных отраслях промышленности и сельского хозяйства. Грузоперевозки, машиностроение, авиа и космическая отрасли, торговля — эти и многие другие направления нуждаются в адекватной цене на топливо. Если энергоресурсы в России будет стоить значительно дешевле, чем сейчас, то наша экономика станет конкурентоспособней. Это вызовет огромный рост и развитие в несырьевом секторе. Кстати, не это ли одна из мер по выходу России из экономического тупика и стагнации?!
Если у страны есть нефть и другие энергоносители, это должно стать ее конкурентным преимуществом. Сегодня бензин в России не так дорог, как в Европе, но в сравнении с США бензин у нас зачастую дороже. И здесь появляется вопрос к государству, как оно планирует стимулировать экономику. Пока Минфин в раздумьях по поводу фискальных моментов по отношению к нефтяникам, у экспертов есть свои предложения. «Если государство решит стимулировать экономику через дешевое топливо, нужно изменить систему акцизов, и бороться с монополией на рынке. Вот два рецепта. Нефтяники скажут, что монополии на рынке нет. Но олигополия на рынке бензина присутствует», — уверен Константин Симонов, директор Фонда национальной энергетической безопасности, мой сегодняшний гость. С ним и обсудили злободневные вопросы, касающиеся нефти и бензина.
«СП»: — Владимир Путин заявил, что Россия готова присоединиться к заморозке добычи нефти, если ОПЕК примет такое решение. Сегодня Россия находится на максимумах добычи, наращивать уже нечего, поэтому нам выгодно присоединяться к подобным решениям. Будет ли это решение? Или это словесная интервенция?
— Не все так просто. Нарастить объемы добычи нефти в 2016 и 2017 годах Россия может. И здесь появляется вопрос: как же так, вы же сами говорили, что налоговая политика в России такова, что мы скоро столкнемся с обвалом? И здесь надо понимать, что нефтяная индустрия — это отрасль длинного инвестиционного цикла. И до получения первой нефти надо провести геологические изучения, начать пробное бурение, перейти к разведочному бурению. Таким образом, некоторые проекты растягиваются на 7−10 лет. И так происходит не только в России. Например, на днях месторождение Кашаган в Казахстане дало первую нефть. Этот проект с гигантской историей. Оно разрабатывалось более десяти лет, были вложены миллиарды долларов. Сегодня в мире реализуются проекты стоимостью 15−20 млрд долларов. Это гигантские инвестиции. Поэтому путь от первого рубля, вложенного в месторождение, до первой нефти может вполне перевалить за десятилетие. И варварская налоговая политика убивает инвестиции в отрасли.
Дело еще и в том, что в период «дорогой» нефти компании вложились в масштабные проекты с расчетом окупаемости в ситуации хорошего рынка. Например, в этом году запустили «Мессояху» (АО «Мессояханефтегаз»). В октябре «Лукойл» запускает месторождение им. В. Филановского на Каспии. Это крупные громкие проекты. Также Новопортовское месторождение, месторождения имени Требса и Титова. Россия активно дает на рынок дополнительные объемы нефти. Не удивлюсь, если в ноябре-декабре 2016 года страна поставит новые рекорды в нефтедобыче. Поэтому потенциал для роста у нас есть. И я бы отложил решение о присоединении к заморозке добычи до конца 2017 года.
«СП»: — Объясните, почему?
— Потому что я с ужасом вспоминаю конец Советского Союза исключительно с отраслевой точки зрения. Так вот, отрасль вышла на пик добычи в 1987—1988 годах. Это было связано как раз со своевременными инвестициями. Тогда это называлось «капитальными затратами». Распределял фонды Госплан. В середине 80-х руководство отрасли предупреждали Госплан и ЦК партии, что если не сделать очередных вложений, то за пиком будет провал. Сославшись на сложную ситуацию в экономике, войну в Афганистане отрасли отказали в помощи. Соответственно, что произошло? Добыча нефти начала заваливаться еще до распада Советского Союза. Провал 90-х связан не только с ошибками в экономике, но и с тем, что добыча ушла вниз. Страна потеряла более 300 млн тонн, это половина национальной добычи. Кстати, мы ожидаем в этом году добычу в 550 млн тонн нефти.
Пик минимума добычи нефти пришелся на 1996 год. Этим и объясняется сложная политическая ситуация. Это все к тому, что отрасль может очень быстро «обрушиться». И если в России будет продолжаться та же налоговая политика по отношению к отрасли, то обвал, естественно, произойдет. Конечно, в ближайшие год-два никакой катастрофы не будет. Мы провели анализ по месторождениям — на 2017 год прогнозы достаточно оптимистичны, и никакой Минфин уже эту машину не остановит.
«СП»: — Тогда стоит ли России присоединяться к истории по заморозке добычи нефти?
— Ситуация неоднозначная. С одной стороны, все понимают, что нужно ограничивать добычу, потому что цена не очень комфортна для всех производителей. Но с другой стороны — в России вложены колоссальные инвестиции в наращивание объемов добычи. Подчеркну, что сегодня цены на нефть регулируются уже далеко не только производителями. Ситуация 70-х годов, когда нефть была рынком продавца, уже ушла. Сегодня нефть превратилась в спекулятивный товар. И влияние Федеральной резервной системы США и курса доллара гораздо более значимо, чем решения, которые принимает ОПЕК. И сколько бы все мы добычу не сокращали, но если ФРС будет играть в дорогой доллар, то нефть будет дешеветь.
Также, если посмотреть на текущую политику ОПЕК, то, например, из отчетов за сентябрь 2016 года можно увидеть, что страны нарушают квоты на добычу нефти. То есть они не выполняют свои обязательства.
Поэтому пока мы все делаем правильно. Мы делаем публичные заявления, которые влияют на рынок, занимаемся словесными интервенциями. Вот на этом можно продержаться какое-то время.
«СП»: — ОПЕК — это о чем-то или уже ни о чем? И как влияет ФРС на процессы нефтедобычи?
— ОПЕК — это, безусловно, ни о чем. Эта организация де-факто уже не существует. ОПЕК не выполняет те решения, которые сама принимает. Организация упустила из виду создание новой системы торговли нефтью — глобальной системы торговли за доллары с использованием нефтяных фьючерсов. Сегодня 97−98% торговли нефтью — это нефтяные фьючерсы. Это совершенно иной механизм ценообразования. А ОПЕК все живет в старой логике.
Сегодня в мире три крупнейших производителя: Россия, США и Саудовская Аравия. Поскольку Штаты никогда в эту историю играть не будут, понятно, что у саудитов остается один вариант — привлечь нас на свою сторону.
.jpg)
«СП»: — Как ФРС влияет на процессы добычи и цену нефти?
— Ситуация очень простая: ФРС влияет на стоимость нефти, а стоимость нефти влияет на процесс нефтедобычи. Нефть является глобальным товаром, который торгуется за доллары по всему миру. В этом плане доллар является главной единицей, в которой измеряется нефть. И причем, как я уже сказал, 97−98% от всей торговли нефтью — это нефтяные фьючерсы. Покупая фьючерсы, люди просто зарабатывают деньги. Например, вы купили фьючерс на 100 баррелей, но это не говорит, что вам необходимо столько живой нефти. Это колоссальная машина. И ФРС, регулируя курс доллара, конечно, оказывает влияние на стоимость нефти. Если ФРС принимает решения, которые ведут к удорожанию доллара, нефть всегда дешевеет. Всегда. Если, наоборот, принимается решение, ослабляющее курс доллара, нефть всегда дорожает. А стоимость нефти влияет и на добычу. Особенно в Соединенных Штатах, где сланцевая индустрия очень тонко чувствует цену. Есть даже теория «переключателя» в США: если цена нефти повышается, то и добыча уходит вверх, а если снижается, то и добыча уходит вниз. Индустрия реагирует достаточно гибко. У нас другая ситуация, но по сланцевой нефти именно так.
«СП»: — Есть интересы нефтяников, а есть интересы государства. Минфин предлагает делиться, ему надо наполнить бюджет. Кто прав?
— Это не простая история. Минфин, к сожалению, подходит к этой ситуации слишком просто — сколько надо денег, столько и снимает. Говорят, — с вас столько-то! Нефтяники вынуждены сокращать инвестиции. Таким образом провоцируется будущее падение добычи. Налоговая нагрузка сейчас на отрасль более 70%. Это одна из самых высоких налоговых нагрузок в мире.
В 2014 году Минфин начал проводить налоговый маневр. Повысил НДПИ и убрал экспортную пошлину. Понятно, что повышение НДПИ выгодней, потому что у нас не вся нефть экспортируется, а примерно половина. А НДПИ платится с любой добытой тонны нефти. Так вот ввели налоговый маневр, а в конце 2014 года — девальвация. Минфин говорит, — ребята, вы же на девальвации заработаете, вы продаете нефть за доллары, у вас девальвационная маржа, давайте, мы будем ее изымать. И Минфин попросил у отрасли 600 млрд рублей. Нефтяники погоревали, — давайте пополам, сможем только 300 млрд рублей. Это временная мера, — убеждал Минфин. Прошло два года, но мера действует, и деньги в бюджет собираются. Более того, ее распространили и на 2017 год.
«СП»: — У углеводородных компаний есть резервы. И это подтверждают представители и эксперты отрасли. Большинство нефтяных компаний спонсируют спорт, футбольные команды, ряд других проектов. Большие деньги уже были в этих компаниях, но инфраструктуру, а именно основные фонды они обновили всего на 10−15%, по данным Минфина. Это как называется?
— Вопрос ваш понятен. Когда я говорю, что отрасль находится в непростой ситуации, я, конечно же, не имею в виду, что нефтяники голодают, ходят в драных штанах и живут в палатке на вокзале. Возможно, именно в этом состоит задача. Когда нефтяники будут сидеть на трех вокзалах и просить подаяние, тогда Минфин скажет: «теперь мы понимаем, что у вас денег больше нет».
.jpg)
«СП»: — Тут следует уточнить, кто будет «сидеть», топ-менеджеры или представители профессий.
— Представьте себя на месте нефтяника. Если вам увеличивают налоги, на чем вы будете экономить? На инвестициях геологоразведки или на бензине для собственного автомобиля? Как правило, люди учитывают собственные интересы.
Конечно, отрасль о себе не забывает. Ясно, что у нефтяников есть деньги. Это видно и по зарплатам. С этим никто не спорит.
Что касаемо спонсирования. Некоторые вещи в отрасли являются дополнительными сборами с компаний, косвенными платежами. И не всегда спонсорство хоккейных и футбольных клубов приносит радость нефтяникам. Конечно, есть и обратное, например поддержка «Лукойлом» футбольного клуба «Спартак». Но я знаю случаи, когда это вынужденная мера и элемент социальной нагрузки. Например, губернатору нужно реализовать проект, а денег на него нет. Тогда он обращается к владельцу НПЗ, мол, есть мнение, что надо оказать поддержку. И никуда не денешься. У нас в стране зачастую так решаются проблемы.
«СП»: — А как нефтяники обновляют основные фонды?
— Нефтепереработка получила фантастические инвестиции в последние годы. И результат есть. Практически все НПЗ прошли серьезнейший ремонт. За последние 5 лет крупные заводы сделали шаг вперед. Кстати, это тоже был элемент давления на нефтяников, но именно разумного давления. Благодаря трехстороннему соглашению, стимулирующей налоговой политике, давлению государства у нас в переработке произошла революция. Сегодня мы имеем дело с абсолютно другой отраслью. Вот это факт. Лукойл, Газпромнефть, Роснефть — все провели качественный ремонт своих НПЗ.
«СП»: — А почему качество бензина низкое? Рассказываю свои впечатления как водитель. Когда проезжаю через Беларусь стараюсь заправить полный бак и машина «взлетает». У нас можно заправиться так, что машину потом трясет.
— Эта проблема связана не столько с качеством производимого бензина, сколько с ситуацией на базах и на заправках. Вы даже можете заправляться на одной заправке и в разные дни почувствуете, что ваша машина едет по-разному. Проблема фальшивого топлива присутствует и на брендовых заправках.
«СП»: — Какова главная причина роста цен на бензин в нашей стране? Почему его удорожание на внутреннем рынке никак не связано с колебаниями мировых цен на нефть? Проще говоря, почему бензин не дешевеет, когда цена нефти идет вниз?
— Чтобы объяснить это, надо вернуться к вопросам налоговой системы. В России налоговая система устроена таким образом, что акцизы на топливо растут при любой мировой цене на нефть. Ваш вопрос правильный. И я могу сказать, что здесь есть часть вины нефтяных компаний. Почему? Потому что, когда они сталкиваются с серьезными налоговыми изъятиями, они пытаются это «компенсировать», в том числе за счет розничного рынка. Я не собираюсь всех нефтяников рядить в белые ангельские одежды. Здесь показательна проблема монополизации рынков.
Зачастую в регионе существует один ключевой НПЗ, который и занимается производством топлива. Отсюда и проблема фальшивого бензина, потому что у нас нет конкуренции на региональном уровне. Есть регионы, где эта конкуренция есть, но в большинстве регионов — ее нет. Замечу, ФАС очень вяло занимается этой историей.
Кстати, в США, когда мировая цена на нефть идет вниз, бензин моментально дешевеет. Там эта связь достаточно ярко присутствует.
«СП»: — А есть связь добычи и переработки нефти?
— В России переработка является частью вертикально интегрированной компании. Это общая линия. И цена поставляемой на НПЗ нефти не зависит от цены на нью-йоркской товарной бирже. То есть нет связи внутреннего рынка с внешним. Если бы у нас была независимая переработка, тогда, возможно, это была бы другая история. А второе — это налоги и акцизы. В следующем году, кстати, надо готовиться к тому, что бензин подорожает. Скорее всего часть из 300 млрд рублей будет изъята Минфином через акцизы. Примерно 80 млрд рублей заплатим мы с Вами как потребители топлива, заправляя свои автомобили.
«СП»: — Как вы относитесь к идее отменить НДПИ и акцизы на производство топлива и поднять экспортные пошлины на сырье. В результате энергоносители подешевеют на внутреннем рынке, что даст активное развитие несырьевому сектору экономики. Это позиция промышленников. Как прокомментируете?
— На самом деле многие промышленники живут благодаря нефтяной и газовой отраслям. Кому машиностроение производит оборудование, трубы и так далее? Это факты.
Когда мы говорим про налоги, можно предлагать разные схемы. Я лично считаю, что нужно перейти на очень простую модель. Сейчас налоги в отрасли берутся с выручки, а надо, чтобы налоги брались с прибыли и четко привязывались к объемам инвестиций в отрасли. Вот этим и должен был заниматься Минфин уже несколько лет назад.
«СП»: — Рецепт, который я озвучила в вопросе, для удешевления топлива на внутреннем рынке и развития переработки.
— Эта схема не несет стимулов к инвестициям, в том числе к добыче нефти. Если добыча будет «валиться», перерабатывать будет нечего.
«СП»: — Из-за экспортных пошлин добыча будет валиться? Почему?
— А где тут стимул-то? Нужно стимулировать компании инвестировать в добычу.
А переработку, кстати, государство стимулирует. Повторю, что в переработку были сделаны очень серьезные инвестиции.
«СП»: — Можно было бы перерабатывать больше нефти. Вы так не считаете?
— Зачем? Поймите, что в Европе есть своя переработка и зачастую им не нужен ваш готовый бензин и дизельное топливо. Они сами хотят перерабатывать нефть. И если перестать продавать Европе сырую нефть, то европейцы станут покупать ее у Ирана. Вот и все. Поэтому тут важен баланс.
В свое время, когда Европа стала говорить про защиту природы, про изменение климата и обещала закрыть нефтеперерабатывающие заводы, мы вложили огромные деньги в производство дизеля, рассчитывая на долю рынка Европы. А Европа, пересчитав маржу, решила ничего не закрывать. А как же природа? Европа ответила, — у нас новая технология, мы сами позаботимся о природе. Европейцы делают деньги цинично и прагматично.
Поэтому, когда кричат о том, что давайте продавать бензин, а не нефть, я всегда говорю, — сначала изучите рынок.
«СП»: — Кстати, недра в России по конституции принадлежат народу. Соответственно, есть мнение, что они должны доставаться на внутреннем рынке по цене себестоимости. Что скажете?
— Недра действительно принадлежат народу. Я часто участвую в различных теледебатах. И даже люди, слывущие в России устойчивыми либералами, громко заявляют о национализации отрасли. Сейчас ситуация такова, что 70% доходов отрасли изымаете в пользу бюджета. Это прямые сборы. Также присутствуют косвенные сборы, спонсорство. Я не предлагаю вдаваться в крайности и изображать нефтяников нищими попрошайками. Конечно, это не так. Но когда заявляют, что недра принадлежат народу, это в основном заявления для разогрева толпы.
«СП»: — Новые источники энергии: будет ли значимой нефть в 2025 — 2030 годах?
— Да, будет. Зеленой энергетике предстоит проделать гигантский путь, чтобы убрать нефть с рынка. Сегодня в мире в первичном потреблении энергоносителей возобновляемая энергетика занимает лишь 3%. Выйдите на улицу: много электромобилей видите? Даже в Европе их мало, и даже в Соединенных Штатах. Посмотрите статистику по электромобилям. Мы этот вопрос специально изучаем. В 2015 году продажа новых электромобилей составила меньше одного процента. 99% новых машин — это «дизель» и «бензин». Сейчас идет автомобилизация Китая, Индии. Их машины ездят на бензине. Поэтому то, что нефть закончиться к 2030 году — это сказки дедушки Грефа.
3
