Почему я против всеобщего избирательного права

Автор – Сергей Васильев

В продолжение темы «Уважаемые и весьма дорогие депутаты...»

Мы постоянно, небезосновательно и упорно говорим об ответственности политиков. Однако безумно боимся признать, что ответственность политиков невозможна там, где не существует ответственности избирателя. А избиратель у нас всё время оказывается в защищённой, не критикуемой, привилегированной позиции, что совсем неправильно. Потому что, сколько бы мы ни говорили об управлении массами и массовом программировании, это не снимает ответственность с тех, кем управляют и кого программируют.

Лживый корыстный политик – это плохо, но не понимающий, что он творит или что с ним творят, избиратель – не лучше. Выборы вождя человеком, который не в состоянии оценить последствия своих поступков на избирательном участке – это выборы главврача в сумасшедшем доме, где гегемон процесса категорически недееспособен.

Всю историю цивилизации мы боролись за равные политические права, а когда, наконец, они появились у каждого, с удивлением обнаружили, что:

– половина имеющих право голоса вообще им не пользуются;

– пятая часть тех, кто таки дошёл до избирательного участка (активные избиратели), через полгода не помнят, за кого проголосовали на последних выборах;

– три четверти сделавших выбор не смогли пересказать программу избранника и уж тем более, назвать хотя бы три главных отличия программы их кумира от программ конкурентов;

– почти треть активных избирателей делают свой выбор в последний момент, причём готовы отдать свой голос в обмен на конкретное материальное вознаграждение «здесь и сейчас».

И после этого мы обвиняем наших политиков в политической проституции…

Чем мы хуже древних греков?

Беда в том, что большинство современных демократий Запада (может быть, за исключением швейцарской) за таковые не признали бы не только античные и средневековые историки, но и учёные-правоведы XIX века. Современные западные демократии лишь называют себя «демократиями», но перейдя ко всеобщим, прямым, равным и тайным выборам, устранив какие бы то ни были ограничения, они превратились в охлократии.

В античных (классических) демократиях полными правами обладал отнюдь не каждый (т.е. отнюдь не каждый принадлежал к демосу).

Что требовалось от эллина, чтобы стать гражданином своего полиса? Быть в нём рождённым, достичь совершеннолетия, т.е. 20 лет, приобрести элементарную грамотность и достаточное воинское мастерство, чтобы вступить в строй полисного ополчения (фаланги). Но и это ещё не всё – семья, а именно жена и дети, тоже была необходима для получения гражданских прав.

В Афинах демократическое законодательство ввёл Солон в начале VI в. до Р.Х. Согласно законам Солона, граждане были поделены на четыре имущественных разряда. Все права получили граждане первых двух разрядов. Чтобы принадлежать к первому разряду, нужно было построить для Афин боевой корабль и содержать его; ко второму – иметь боевого коня и вступить всадником в ополчение.

Граждане третьего разряда получили почти все права, они не могли быть только архонтами. Это были граждане, имевшие тяжёлое оружие и составлявшие фалангу гоплитов. А граждане четвёртого разряда – феты – вообще никаких должностей права занимать не имели. Правда, освободив их от этих прав, полис освобождал их и от обязанности платить налоги. Согласитесь, неплохая компенсация. Интересно сколько наших сограждан согласились бы на такой бартер – избирательное право в обмен на право не платить налоги?

То есть существовал конкретный имущественный ценз, и не личный (по количеству тюнингованных колесниц в гараже), а общественный – по имуществу, работающему на благо всего общества.

Римляне признавали гражданские права даже за лицами, не обладавшими никаким имуществом, по сути дела – за босяками, от которых обществу не было никакого прока, кроме одного: будучи римлянами, эти босяки способны были рождать римлян. Их в Риме называли «пролетарии»

Даже Аристотель, которого современные демократы-либералы чтят и частенько цитируют, говоря о «политии» (в его терминологии – «власти полноправных граждан»), рекомендовал поддерживать систему ограниченийправоспособности. Правда, в таком состоянии, чтобы к политической жизни были допущены «средние люди». «Средние люди» – дословный перевод с греческого, мы сейчас говорим «средний слой» или «средний класс».

Интересна мотивировка этого тезиса. Аристотель пишет, что, в отличие от богатых, «средние» вынуждены работать и тем самым лишены возможности посвятить всю свою жизнь опасным для общества политическим играм. А в отличие от бедных, они не склонны посягать на чужое имущество.

Что касается мнения демократических греков по поводу беднейшей части населения, то тут предельно ясно выразился Исократ – знаменитый афинский ритор, которого восхвалял Цицерон. И у которого не стеснялся заимствовать наиболее удачные умозаключения и сам Аристотель. Исократ долго перечисляет недостатки, пороки и мерзости богатых, а потом резко, одним штрихом подводит черту: «Богатые столь омерзительны, что хуже их могут быть только бедные».

Ну, а господствующую сейчас избирательную систему никаким боком к демократиям классики жанра не отнесли бы.

Справка

Систематизацию НЕ-демократий первым предложил не Конгресс США, а Полибий – греческий историк, государственный деятель и военачальник, автор «Всеобщей истории» в 40 томах, охватывающих события в Риме, Греции, Македонии, Малой Азии и в других регионах с 220 по 146 гг. до н.э.

К числу выродившихся, извращённых форм государственного устройства Полибием были отнесены тирания (как изменённая в худшую сторону монархия), олигархия (как результат вырождения аристократического правления) иохлократия (форма государственного устройства, возникающая в результате доведения до абсурда демократических тенденций) – как будто на нас смотрел, когда писал.

После Аристотеля и Полибия, уже в 80-х гг. XIX века, Г. Лебон (Le Bon Gustave – основатель социальной психологии) был одним из первых, кто попытался подойти к феномену толпы с чисто научных позиций. Наряду с Г. Тардом (Gabriel Tarde – французский социолог и криминолог, основатель теории массовой культуры и анализа общественного мнения) и некоторыми другими исследователями он оказался в числе первых теоретиков «массового общества».

Лебон полагал, что в результате промышленной революции, роста городов и развития средств коммуникации, толпы маргинализированных индивидов, представляющие собой деструктивную, неуправляемую силу, начинают определять характер социальных процессов и стиль жизни общества.

Лебон полагал, что наступающая «эра масс» приведёт к упадку европейской цивилизации. Подобные выводы разделялись в начале XX в. многими политическими мыслителями и философами – такими как О. Шпенглер, X. Ортега-и-Гассет, Н.А. Бердяев и др.

Когда общество подменяется массами

Классики философии считают, что в демократическом обществе граждан учат уважать демократическую элиту, как, впрочем, и аристократическую, если она есть, а отличие самой элиты от остального населения видят в способности нести личную ответственность не только за себя, но и за общество (государство) в целом.

Массы же категорически лишены чувства ранга, одержимы уравнительной болезнью, рождают американскую поговорку «выделяться неприлично», требуют от любого представителя населения «быть, как все» (определение Хосе Ортеги-и-Гассета) и, наконец, руководствуются в политической жизни моральным императивом масс.

Который весьма точно описал Клайв Льюис (Clive Staples Lewis – автор недавно экранизированных «Хроник Нарнии»: «А я не хуже тебя!». Само собой разумеется, подобный императив – всегда ложь, потому что образованный человек не скажет недоучке, а атлет не скажет слабосильному: «А я не хуже тебя!» Так всегда говорят те, кто хуже, но не желают в этом признаться.

Когда общество подменяется массами, когда между понятиями «гражданин» и «житель» всё более и более уверенно ставится знак равенства, когда гражданин нивелируется по меркам представителей социальных низов, демократия неизбежно сменяется охлократией.

Многие видят решение проблемы коррумпированности и некомпетентности политиков через расширение спектра применения прямой демократии, через замену там, где возможно, решений представителей на решение избирателей. Однако, наблюдая уже больше 20 лет и профессионально анатомируя модернизацию механизмов внешнего воздействия на сознание и убеждения, не могу не усомниться в том, что такое решение будет «золотым сечением» демократии.

Видя, каких высот достигло искусство манипулирования общественным мнением, не могу не озвучить собственное грустное убеждение, что нет такой мерзости, за которую не проголосует наш электорат после грамотной «накачки» через средства массовой информации. И причина, простите за цинизм, в сомнительной профессиональной пригодности населения на роль избирателей.

Зависимость от наиболее прожорливых членов общества

Чтобы разобраться в современной политике, которая неотделима от современной макроэкономики, чтобы принять более-менее адекватное решение, избиратель должен иметь первоклассное экономическое и юридическое образование, быть устойчивым к нейролингвистическому программированию, материально независимым и, следуя совету профессора Преображенского, «не читать до обеда советских газет».

А самое главное – иметь желание и возможность нести ответственность за своё решение, чего охлократия лишена напрочь.

Глобализация информационных потоков, взаимопроникновение и неминуемое усложнение процессов, проистекающих в обществе и каждой конкретной общественной ячейке, не могла не привести (и привела) к неизбежному выбору – или сами избиратели должны стать профессионалами в своём деле, или они неизбежно станут марионетками в опытных руках политтехнологов, что мы, собственно, и наблюдаем.

Растущая аполитичность, и в первую очередь молодёжи, – неосознанный, но абсолютно естественный протест против этого в высшей степени неэффективного и дорогостоящего балагана. Но власть хочет казаться правозащитной, а народ хочет иметь иллюзию, что его защищают. В рамках существующей политической системы это становится всё более затратно и всё менее эффективно.

Политкорректность, которая успешно вырождается в политзависимость власти от наименее приспособленных к выживанию и вообще не приспособленных производить что-либо полезное для общества, приводит к разбазариванию и так уже ограниченных ресурсов. Ещё пара конвульсий наших либерастов, и власть придёт к тому, о чем предупреждает Аристотель: «Охлократии, которые, кстати, всегда и везде весьма успешно сочетаются с олигархией, недолговечны и весьма часто вызывают к жизни тирании».

С правами гражданина, конечно, уже который раз не срастётся, зато население будет довольно. Когда знакомишься с комментариями под призывом «один раз уже разобраться с местными олигархами», холодок бежит по спине, хотя сам лично никаких иллюзий по поводу способов накопления ими первичного капитала не питаю. То есть, как поётся в вульгарной песенке, «девочка созрела». Или, перефразируя не менее известного киногероя, «народ к разврату готов».

Остаётся дождаться спасителя, который под ликование электората начнёт рубить головы «неверным». У вас есть надежда, что население проголосует против? У меня – нет. Причём оно будет орать «распни!», даже не замечая, что распинают его самого.

Выбирать должны те, кто готов отвечать за свой выбор

Я против всеобщего избирательного права, где избиратель не несёт никакой ответственности за сделанный им выбор. Политическая ответственность политика – непереводимая игра слов, но безответственность избирателей – ещё хуже. Выбирать должны те, кто способен отвечать за свои действия, и, простите, те, которым есть, чем отвечать.

Хотите узнать истинную цену существующему активному праву? Предложите на выбор десяти гражданам какую-нибудь более или менее приличную бытовую сумму за отказ от использования своих электоральных прав. Ну, например в размере 100 минимальных зарплат. И вам надо будет очень постараться, чтобы собрать кворум из тех, кто откажется обменять своё право голоса на «презренный металл».

Потому что электорат – это не избиратели. Это – толпа. А избиратель появится там и тогда, где и когда он будет нести персональную ответственность за его электоральный выбор. Ответственность вообще бывает или персональной, или никакой.

И вот, когда избиратель, наделяя властными полномочиями своего избранника, поставит свою подпись под ещё одной фразой: «Используя своё право на выбор вершителя судьбы нашего государства, подтверждаю свою ответственность за этот шаг и готов нести солидарную материальную и уголовную ответственность вместе со своим избранником…», – вот это и будет честно и справедливо...

P.S.

Представил себе современных политиков, убеждающих вас поставить свою подпись под такой фразой при их избрании... Улыбнуло...

О продолжающемся геноциде русского и других коренных народов России

Неопубликованное интервью каналу Россия