Как ни стараются фальсификаторы истории скрыть от нас изменение климата в сторону похолодания во второй половине 19-го века, все их старания похожи на латания Тришкиного кафтана: продрались локти на рукаве-обрезал полы и надставил рукава, но сам кафтан стал куцый, короче камзола. Статья рассказывает о выращивании разнообразных теплолюбивых фруктов в теплице в массовых количествах, чтобы обеспечить хорошее питание российских помещиков круглый год, даже лютою зимой, но при этом не рассказывают, на какой энергии происходил обогрев теплиц , если предположить, что климат в те годы был такой же, как сейчас. Были и ананасы, и виноград, и персики, и лимоны - но они не выращивались в теплице. Климат на территории современной России был намного теплей, все эти фрукты росли в открытом грунте, под тёплым солнцем. Поэтому выращивали многочисленные сорта винограда и делали из них самые разнообразные сорта вин, не было нужды их завозить из разных стран мира.

Как семейство Гончаровых в своём поместье выращивало ананасы

Поэт Александр Пушкин оставил воспоминания о гастрономии поместья своего тестя Гончарова.
В рацион помещика входили тропические и теплолюбивые фрукты — ананасы, лимоны, виноград, персики и т.д. Причём все они выращивались в оранжереях Гончаровых. В остальном их стол не был слишком изысканным, за исключением французских вин — их был целый погреб.

Поэт приезжал в имение родителей Натальи Гончаровой- Полотняный Завод (расположенное на территории современной Калужской области) в 1830 и 1834 годах. После этих поездок остались записи о рационе Пушкина, по которому можно судить о хозяйственной деятельности помещиков (не только Гончаровых, но и других). Об этом рассказывается в статье «Чем кормили А.С. Пушкина в имении семьи Гончаровых», в журнале «Родина», №8, 2016.

Упоминается, что Пушкин в поместье ел персики и ананасы. Откуда они на Калужской земле?

Ананасы и персики на столах дворян той эпохи не были редкостью. Марта Вильмот, ирландская путешественница и мемуаристка, вспоминала: «Обеды, на которых подаются всевозможные деликатесы, плоды совместного труда природы и человека: свежий виноград, ананасы, спаржа, персики, сливы». И описанный обед происходил зимой, в Москве, в 26-градусный мороз. Её сестра, Кэтрин Вильмот, объясняла: «Теплицы здесь — насущная необходимость. Их в Москве великое множество, и они достигают очень больших размеров: мне приходилось прогуливаться меж рядами ананасных деревьев — в каждом ряду было по сто пальм в кадках».

В Полотняном Заводе тоже была оранжерея, где выращивались ананасы, абрикосы, виноград, лимоны и персики, подававшиеся на стол и отправлявшиеся на варку варенья. Масштабы, в которых в имении выращивались экзотические фрукты, впечатляют. К примеру, только за май-июнь 1839 года в оранжерее созрело 65 ананасов. За эти же два месяца с деревьев в оранжерее Гончаровых было снято 243 персика и около пятисот слив, которые подлежали тщательному учету и записывались в хозяйственные книги поштучно.

С.Гейченко, писатель и пушкинист, хранитель пушкинского заповедника «Михайловское», в своей книге «У Лукоморья» цитировал слова близкого друга Пушкина П.Вяземского о нём: «Он вовсе не был лакомка, он даже, думаю, не ценил и не хорошо постигал тайн поваренного искусства; но на иные вещи был он ужасный прожора. Помню, как в дороге съел он почти одним духом двадцать персиков, купленных в Торжке». И в мае 1830-го, и в августе 1834-го поэта в Полотняном Заводе также ожидали его любимые фрукты, и в изрядном количестве.

Также в поместье было большое производство варенья — главного лакомства тех лет.

Сахар ценился в помещичьей среде начала XIX в. особо. Был он редкостью и стоил дорого. Сахар составлял весьма заметную статью хозяйственных расходов. В среднем за год Гончаровы расходовали на покупку сахара более 600 рублей, при этом расходы на всю остальную провизию, покупавшуюся на рынке, не превышали 1000 рублей в год.

За год в поместье Гончаров в среднем производилось 8 пудов варенья (около 130 кг). В 1830-х на стол Гончаровых его подавалось не менее двенадцати сортов: клубничное, из малины белой и малины красной, вишнёвое, из красной, черной и белой смородины, грушевое, сливовое, из крыжовника, персиков, абрикосов и ананаса.

В поместье производилось до 80% всей пищи, потреблявшейся господами. За остальным ездили на рынок в Калугу. Приобреталась дорогая рыба: судак, белуга, навага, сардины, осетрина, черная и паюсная икра и обязательно много солёной рыбы и солонины для «дворовых людей». Закупались швейцарский сыр, чай, кофе, масло, миндаль, пряности.

Рыба вообще была основным белковым продуктом. Её много водилось и специально выращивалось в водоёмах Полотняного завода — щука, карась, голавль, налим, окунь, лещ, язь. Из неё варили суп, жарили, запекали.

Вот типичное меню Гончаровых на весь день.

18 февраля. Уха горячая, пироги, холодный винегрет, осетрина под соусом, на горячее — лещ, десерт — сладкий пирог.

19 февраля. Щи горячие, пироги, холодная белуга, ботвинья, соус, котлеты, жареный лещ, на сладкое — левашники (маленькие пирожки с ягодой, жареные в масле).

20 февраля. Постное: щи, пироги, холодная белуга, соус соте, оладьи постные, кашка молочная. Скоромное: суп казацкий, холодная осетрина под соусом, макароны, на сладкое — миндальный торт.

Повседневное меню семьи Гончаровых было относительно скромным. Но зато винный погреб мог похвастать изобилием самых изысканных вин из разных концов света. Шампанское красное и белое, бургундское красное и белое, мадера, медок, сотерн, шато лафит, портвейн, рейнское и венгерское, шабри и коньяк, ром и гравес — всего более двадцати наименований. И это не считая домашних настоек и наливок.

Что же было подано к столу в мае 1830 года, когда поэт приехал в семью своей невесты? Обычно в месяц для семьи и гостей к столу подавалось от 30 до 50 бутылок вина. Но если внимательно подсчитать, сколько вина было взято со склада именно в мае 1830 года, то окажется, что за этот месяц было подано к столу 86 бутылок. И наибольшее количество вина было подано сорта «бордо». Этот факт может свидетельствовать о том, что в мае 1830 году в Полотняном Заводе было торжество, приуроченное к визиту Пушкина, да к тому же в его день рождения.

Крепкое хозяйство обеспечивало семью всем необходимым, и если бы не безрассудные поступки деда Натальи Николаевны, хозяйство приносило бы приличный доход и служило надёжным пристанищем. «Боже мой, — писал Пушкин жене в июне 1834 года, — кабы Заводы были мои, так меня в Петербург не заманили бы и московским калачом. Жил бы себе барином. Ух, кабы мне удрать на чистый воздух». Это был спокойный, домашний мир российского помещика, мир, к которому Пушкин стремился все свои зрелые годы, но так и не смог его достичь.