Живой отжим. Как крадут детей на государственном уровне

Автор – Сергей Шаргунов

На днях в Барнауле, где шли Шукшинские дни, ко мне обратилась молодая заплаканная женщина с шукшинским вопросом: «Что с нами происходит?»

С нами – это с ней и её дочерями. Она не может до сих пор понять – что это и за что?

Взяли трёх маленьких девочек и отняли. Легко и просто.

История, до которой мало кому есть дело. Потому что далеко от Москвы.

Ирина, узнав, что в Барнауле – столичный журналист, приехала на встречу специально из своего села Соколово Зонального района Алтайского края.

Я сначала не очень ей поверил – неужели ж можно прям вот так по беспределу? – но поговорил с местными, её соседями и знакомыми, почитал бумаги, позвонил разным краевым деятелям, даже из женского движения «Надежда России». Печально подтверждают: да, всё так. А чиновники тоже подтверждают, бодро: отобрали и не вернём, а на вопрос «почему?» объясняться не хотят. Я и сам теряюсь, почему. Почему такое возможно?

Кража детей на государственном уровне

Ирина Владимировна Байкова – красивая женщина 27 лет. Ухоженная, нарядная, совсем не сельского вида. Глубокое горе в больших глазах.

– За что отобрали?

– Не знаю, за что, – прыгают губы, – я ничего плохого не делала… я без них не могу… Вы отец? Вы меня поймёте… Взяли и… Это как страшный сон. Я ночи не сплю. Бандиты. Лучше бы дом у меня отжали! Но как на детей-то могли посягнуть? Мне уже не за себя плачется, больше за них… Для детской-то психики какой теперь урон…

И она начинает рассказывать.

Мать-одиночка. Бывший муж проведывает редко. Прошлой осенью умер её отец. Жила с дочками Лидой, Алиной и Ксюшей пяти, шести и восьми лет. Дом малюсенький.

– Обычно мы жили в селе только летом. Остальное время в Бийске, где снимали квартиру. Я уже готовилась окончательно перебраться в город, выставить дом на продажу, но в мае отобрали детей.

– А работаете кем?

– У нас половина края без работы. Я травы собираю, ягоды, грибы. У нас для села такая ситуация типична, летом занимаются собирательством, а за счёт прибыли живут до следующего сбора. В один день можно набрать до двух вёдер ягод, за каждое дают по полторы тысячи рублей. Сейчас, когда деток нет, руки опустились… Да и сразу лишили детского пособия…

В селе у многих беда с кожей – зуд, покраснение. Вода плохая. Стоит помыться несколько дней в другой деревне или в городе – всё проходит. У Ирины с дочками началось то же самое. «Типа аллергии». Врач предположил чесотку, прописал недешёвые лекарства, пришлось покупать, мазаться, но не помогало.

В школу первоклассницу Ксюшу не пускали целый месяц: «Сначала вылечись!» Ирина объясняет это конфликтом с классной руководительницей. «Она кричала на детей, унижала их, я возмутилась. И сразу начались придирки. Наверное, она и наслала… этих…»

Представители органов опеки нагрянули к Байковой 27 мая 2016 года.

– Почему девочка не в школе?

– Болеет. Есть справка.

– Чем лечите?

– Вот лекарства. Мало толку от них… Давайте поедем в больницу, осмотрим нас, сделаем анализы.

Приехали в больницу Зонального района. Там женщине объявили, что детей у неё отбирают, а она пусть идёт куда хочет.

Полторы недели ей не разрешали их проведать. Приходила, просилась, гнали… Ирину допустили к девочкам лишь 8 июня.

– В больнице духота, грязь. Мне пришлось самой убирать палату. Старшая сказала шёпотом, что на них постоянно кричат. У средней три синяка. Только после того, как я устроила скандал, поменяли постельное бельё. «Дайте я своё привезу». – «Нельзя!» Но чтобы увидеть детей, мне пришлось слёзно вымаливать справку у дерматолога, что у меня нет никакой чесотки. Да и не могло быть никакой чесотки. Я их каждый день мыла. Другое дело – качество воды. Я в Бийске помылась, и сразу кожа моя наладилась. А мне, кстати, предъявляют отсутствие дома водопровода. Действительно, за водой хожу на колонку. Но я не одна такая, у нас много кто туда топает.

Ирина бросилась к сотрудникам опеки. «А мне говорят: нужно идти не к детям, а ехать домой. И я больше не должна посещать детей. Но я же так не могу! Это же конец всему!» Обратилась в районную прокуратуру, слушать не стали: «Ждите суда…»

Ирина привозила девочкам гостинцы, читала книги. Начала мыть и обнаружила, что в больнице они завшивели. «Вот такая помощь!» Вышла прогуляться с ними на десять минут. Когда вернулась, на неё наорали, детям сказали: «Она могла вас украсть». – «Как украсть, если это наша мама?» Теперь встречи позволяли не более чем на полчаса и под контролем посторонних. Потом и вовсе запретили приходить, опять не пускали, гнали… 15 июля, не предупредив ни мать, ни девочек, их отправили в детдом города Заринска. Везли голодных полдня. Они плакали всю дорогу. «Мы к маме едем? Вы нас к маме везёте?»

Директор детдома был конкретен: «Все вопросы решайте с опекой. Лучше вы пореже здесь бывайте или вообще не приезжайте. Чтобы детишки не расстраивались!» Но к детям пустил.

– Рыдают мои… У маленькой истерика, цепляется: «Мамочка, не уходи!» А впереди суд. И говорят: всё уже решено. Будут отнимать! Опека ещё и клевещет. По-подлому! Якобы когда они пришли в дом, меня не было, я где-то пьянствовала. Говорю вам: я вообще не пью. Разве бокал на Новый год. И все это знают, всё село. Значит, они и про кого угодно могут так врать?

Я обращалась во все инстанции. Писала уполномоченному по правам ребёнка, в правоохранительные органы, в местные органы власти. Отовсюду один ответ: «Докажите, что вы хорошая мать». Получается, человек изначально виноват. А в опеке не идут на контакт. Я пыталась поговорить с ними, узнать, что могу исправить, как вернуть детей. Отказываются разговаривать. И управы на них нет, никому не подотчетны!

Я пошла в сельсовет. Там меня и нашу семью хорошо знают, дали справку, что нормальные условия для проживания детей. Но в опеке на эту бумагу начихать. Мол, мы лучше всех разбираемся. И опять сочиняют… Придрались к условиям проживания. Да, тесно у нас, тесно, и не могу я поставить для старшей дочери отдельный шкаф с одеждой. Куда его ставить? На крышу?

И ещё одна претензия – у меня не посажен огород. Вот это неправда. Понемногу, но сажаю. Нужно много воды таскать. А у меня операция только недавно была на руке, до сих пор болит. Но разве всё это повод нас навсегда разлучить, вы скажите, а?

Что я скажу? Она показывает свою страницу в «Одноклассниках»: «Ириша, 27 лет, Бийск».

Конечно, воспитание детей определяется материнской любовью, а не количеством шкафов и грядок. Множество фотографий девочек. На снимках – весёлые, прелестные существа, словно зависшие в праздничной невесомости. Ещё до «отжима».

– Я жить без них не смогу, я для них всё делала! Откуда именно ко мне такое отношение? У нас в селе и в соседних деревнях полно алкоголиков, наркоманов. А как живут цыганские дети! Но к ним почему-то не приходят…

Не могу утверждать, что Ирина святая, а тётки из опеки – сущие дьяволицы. Я пытался пообщаться с органами опеки – увы, непробиваемая победная глухота. Но давайте разберёмся в этом деле. Честно и всерьёз. Речь о судьбах, о самом дорогом – о любви материнской и детской… Неужели можно бездумно разрубать эту кровную связь?

Опека… Казалось бы, государство (по Конституции, если не забыли, социальное) должно опекать (то есть обогревать) тех, кому трудно. Выделяются немалые средства на детдомовцев, так почему не попробовать под пристальным контролем направить деньги на поддержку многодетных семей, которые задыхаются от нужды? Но пекут как блины постановления об изъятии.

Пекут – ведь ничейные дети приносят прибыль. Более миллиона рублей в год выделяется на одного ребёнка в приюте. Хорошо, но, увы, здесь и отгадка, отчего так охотно забирают детей и так нехотя с ними расстаются. А ещё чиновникам, с медвежьей грацией заигравшимся в западные стандарты, поступают разнарядки по отъёму живых душ, и кого-нибудь да надо осчастливить. А ещё система, ухватив человека, уже не может его выплюнуть и желает жевать…

Несколько лет назад я обнародовал беду священника отца Александра Орехова из приморского села Хороль: без каких-либо причин внаглую отобрали двоих приёмных мальчишек. Тогда удалось отстоять и вернуть детей.

Письма, сводки, жалобы, слёзы… Машина Ювенальной Юстиции – ЮЮ – огромными колёсами катит по стране. Все потенциально подозрительные. С презумпцией виновности. И уж за милую душу – тащить у безвестных и беззащитных маленьких людей, затерянных на наших просторах, ещё более маленьких их отпрысков…

Разве мало в России детишек на дне, которым так надобна забота и защита? В том же Алтайском крае закрывают сельские школы, и дети вынуждены до вечера ждать автобус до дома. В Чарышском районе из-за того, что отключили тепло «за неуплату», дети должны страдать на уроках в пальтишках и шубках.

А в Челябинской области со мной поделились ужасной сценой точно бы художников-передвижников: из-за дороговизны горячих завтраков ребята побогаче едят в столовке, пока те, кто победнее, толкутся рядом и ждут, когда товарищи поделятся хлебом. Не верите? Да и мне не хочется верить. Вот и проверьте, озабоченные «правами ребёнка».

Разве изъятие детей не должно быть исключительной мерой именно в отношении семей, где и впрямь пьют и бьют? Почему бы не заняться по-настоящему множеством юных беспризорников, которых носит по дорогам и вокзалам?

У Байковых впереди суд, который, как планируется, закрепит за девочками сиротство при живой матери. Я пообещал Ирине Владимировне, что разберусь в её истории и помогу найти правду и справедливость.

Помогите мне и вы – все, кто может, – сдержать это обещание.

Алтайский край. Коммунисты встали на защиту матери троих детей

К первому секретарю Алтайского крайкома КПРФ Марии Прусаковой обратилась Ирина Байкова – мать-одиночка из села Соколово, Зонального района Алтайского края. В жизни этой женщины произошло самое страшное, что может случиться с матерью – служба опеки отняла у неё детей.

Анна Бурыкина, пресс-служба Алтайского крайкома КПРФ

Как рассказала Ирина, она вместе с тремя маленькими дочерями проживает в частном доме. Работает на частника – собирает в лесу травы, трудоустроена на эту работу неофициально. В принципе, для села такая ситуация не исключение, многие деревенские весь летний период занимаются собирательством, потом за счёт прибыли, полученный от этого занятия, живут до следующего сезона сбора.

Да, и мать, одна воспитывающая детей, – не нонсенс. Если верить статистике, в России каждый седьмой ребёнок до 18 лет воспитывается в неполной семье. Большую часть неполных семей составляют матери-одиночки (94%). Так что в жизни Ирины Владимировны, на первый взгляд, всё как у миллиона российских женщин. Всё так, да не так…

Женщина страдает от повышенного внимания со стороны органов опеки и попечительства Зонального района. То их условия проживания девочек не устраивают. Ирина из-за стеснённых жилищных условий не может поставить для старшей дочери отдельный шкаф для одежды, тумбочку, стол и стул. Опека усматривает в этом нарушение содержания ребёнка и требует привести всё в соответствие с нормами, предусмотренными российскими законами. Исполнение законов – вещь хорошая и правильная… Однако, что делать, если маленькая комната и низкие потолки не позволяют это реализовать и как несчастная мать может это исправить?!

В июне 2016 года, по словам отчаявшейся матери, органы опеки пошли на крайние меры – они собирают документы на лишение её родительских прав.

«27 мая нынешнего года к нам домой приехали органы опеки, объяснив свой визит тем, что старшая дочка-первоклассница не ходила в школу последние полтора месяца, – поделилась Ирина Байкова. – Однако дома она была из-за больничного. Врач-дерматолог и педиатр нашего села никак не выписывали её. Диагноз – якобы чесотка. И хотя я лечила ребятишек всем, что прописывал врач, толку – ноль. Работники опеки предложили положить меня и детей в больницу. Если я этого требования не выполню, грозились вызвать полицию и увезти детей в приют».

Встревоженная мать собрала девочек и поехала в больницу Зонального района. Детей госпитализировали, а вот саму Ирину Байкову класть в больницу не стали. Более того, полторы недели не пускали даже проведать дочерей.

«Только 8 июля удалось уговорить дерматолога, чтобы мне выдали справку, что я здорова, после чего меня пустили к детям, – продолжает свой страшный рассказ мать-одиночка. – Старшая дочка рассказала мне шёпотом, что на них постоянно кричат. К тому же, постельное бельё не меняли ни разу. У средней дочки три синяка».

Женщина неоднократно пыталась обратиться к сотрудникам опеки, но застать на рабочем месте удалось только ответственного секретаря по делам несовершеннолетних Татьяну Курченкову. Разговор состоялся перед посещением детей. Вот как его описывает Ирина Владимировна:

«Работник опеки сказала мне, что нужно идти не к детям, а ехать домой. Тогда один из сотрудников органов опеки подъедет непосредственно ко мне. И если я хочу решить этот вопрос, то не должна посещать детей. Но я пошла к детям. В итоге, от представителей опеки через посторонних людей мне передали, что, либо я пишу заявление и отдаю детей в приют, либо их увозят в детдом, и я их больше не увижу. А ведь суда ещё не было, они только собирают документы на лишение родительских прав!», – возмущена Ирина Байкова.

Ирина Владимировна обращалась в районную прокуратуру по месту жительства, но с женщиной даже разговаривать не стали, сказали: ждите суда.

«Я не могла оставить без внимания этот вопиющий случай, – прокомментировала лидер алтайских коммунистов Мария Прусакова. – Я сама мать двоих детей и представляю, как страшно и тяжело сейчас этой женщине. В нашей стране, к сожалению, чиновники вместо того, чтобы помогать матерям-одиночкам, устраивают травлю тех, кто и так незащищён и находится в тяжёлом положении.

Ирина Байкова рассказала мне, что к ней должна приехать комиссия и оценить бытовые условия. Получается, что право на воспитание собственных детей работники опеки оценивают наличием шкафов, а не материнской любви?! К этой чудовищной ситуации мы должны привлечь внимание контролирующих органов. И, если для разрешения проблемы потребуется, то задействуем наш депутатский корпус в Госдуме РФ», – подчеркнула Мария Николаевна.

Источник

Зарубки на память…

Мультфильм АНТИ-ЮЮ. «Не дадим сделать из наших детей социальных сирот!»

Адвокат Павлова: советы родителям по защите своих прав