Еще недавно такое могло присниться лишь в страшном сне. Критиковать саму Примадонну?! Ну кто мог себе такое позволить? О ней всегда было принято: или хорошо, или никак. Но теперь поднялась такая волна критики, что, кажется, может сбить и Аллу Борисовну с пьедестала…

- Не поет, голоса нет, музыка - г...о, песни ужасные, - совсем недавно позволил себе смелость оценить таланты Пугачевой наставник «Голоса» Александр Градский.

Что тут началось! Крики, вопли, возмущения. Как он посмел замахнуться на «Наше все»? С пеной у рта поклонники кричали, что она - «поцелованная богом», и «не вам судить!».

Но волна была запущена. Все больше и больше находится сегодня тех, кто смеет сказать про Пугачеву все, что про нее думает.

«ПУГАЧЕВА ЗАНИМАЕТСЯ ЕРУНДОЙ»

Когда-нибудь феномен Пугачевой наверняка будут изучать в университетах. Мыслимое ли дело - полвека народ о ней говорит исключительно с восторженным придыханием. Эпитетами «великая», «гениальная», «живая легенда» щедро удобрены все публикации о ней. И что бы она ни делала - пела, снималась в кино, меняла мужей, уходила со сцены или заводила на старости лет детей - страна всегда ей рукоплескала стоя.

- Есть такое понятие, как звезда. Вот она - звезда номер один на эстраде нашей страны.Ну вот так у нас получилось, такая у нас страна, что звезда у нас - она… В последние годы она только ерундой и занимается. То ли у нее что-то с пением происходит, то ли у нее такой репертуар, то ли ей уходить не хочется. Но ей не с чем оставаться! Мне ее так жалко - это человек, который мечется всю жизнь и никак не может понять, где настоящая радость, - говорит Градский.

И вдруг оказалось, что с его таким нетривиальным мнением многие (вот ужас!) согласны. «Пугачева давно вышла из моды, из ума, из моей жизни». «Терпеть не могу эту певицу, от голоса которой остались одни понты». «Ее образ последних лет я бы назвала «городская сумасшедшая», а не «женщина, которая поет». «Ведет себя как хабалка-колхозница», - и это лишь самые мягкие высказывания из сети.

«НИЧИГО ПРИМЕЧАТЕЛЬНОГО В НЕЙ НЕ БЫЛО»

К критике Аллы присоединились и те, кто хорошо знает ее лично.

- Я не могу с ней общаться как с великой. Все понимаю, отдаю ей должное, ее карьере, не похожей ни на чью, и т. д., но ничего не могу с собой поделать, - признается писатель и поэт Дмитрий Иванов.

Не может, потому что помнит Аллу в самом начале ее пути. Необтесанную девушку, которая еще не была легендой.

Дмитрий Иванов работал редактором на Всесоюзном радио, когда к нему в программу «Доброе утро» друзья привели кандидатку в певицы - «непонятную девочку с разбойничьей фамилией».

- Ей было 16 лет. Надо сказать, что, кроме нервного темперамента, ничего примечательного в девочке не было, - вспоминает Иванов. - Нельзя было увидеть будущую звезду. Она, безусловно, была из разряда самодеятельности. Не профессионалка по всему - по поведению, по виду, по манере петь. И, конечно, это вызывало неприятие полное.

Тем не менее на радио записали песню, которую предложила Алла. «Робот» звучал в ее исполнении очень жалобно, и особых надежд на него никто не возлагал. Композитор Владимир Шаинский, услышав свою песню, недоумевал: «Голос слабенький, еле поет».

Но неожиданно для всех эта композиция по итогам голосования слушателей стала песней месяца. И тогда было решено - Аллу надо двигать дальше. Но как? Никому не известную начинающую певичку не хотели брать ни в концерты, ни на ТВ. Тогда редакторы схитрили: взяли новую песню популярного в то время Эдуарда Хиля, записали ее же с Пугачевой и смонтировали так, что получалось: один куплет поет он, другой - она. После того как песня прозвучала в эфире, позвонил Хиль и устроил страшный скандал: как это к нему посмели прицепить паровозом какую-то Пугачеву?

ЧУДОВИЩНО НЕГРАМОТНАЯ АЛКА

Но редакторов программы и Дмитрия Иванова это не остановило. Они серьезно задумали вытесать из простоватой и грубоватой Аллы настоящую звезду, были просто одержимы этой идеей:

- На протяжении двух лет мы втроем практически не расставались, виделись каждый день, - вспоминает Дмитрий. - Она была чудовищно неграмотна в том смысле, что ничего толкового не читала, не видела, поэтому все наши рассказы слушала с открытым ртом. От бытовых мелочей до вещей значительных. Володя, например, наставлял: «Не смей закрывать рот рукой, когда смеешься!» И мы ее шпыняли всякими подобными вещами - от дурных манер ей надо было избавляться, от Крестьянской Заставы, которая засела в ней с детских лет довольно сильно.

Однако насладиться своей Галатеей «пигмалионы» не успели. Чуть-чуть оперившись, Пугачева вылетела из гнезда. Как только пришел первый, еще очень неуверенный успех, она пропала из виду - просто в один день перестала появляться в редакции у людей, которые дали ей путевку в жизнь. Возможно, Алла уже почувствовала в себе силы создавать свою легенду самостоятельно. А те, кто знал ее «до», стали лишними свидетелями на пути к успеху.

Сейчас они, конечно же, снова общаются - столько лет прошло! Но боготворить Пугачеву, как это льстиво делают все ее близкие и не близкие знакомые, у Иванова не получается:

- У меня никогда язык не повернется назвать ее Аллой Борисовной. Для меня она по-прежнему Алка…

И ЭТО ТОЖЕ ВСЕ О НЕЙ

•  Владимир Шаинский, композитор:

- Меня Пугачева сейчас просто на дух не переносит. Как-то набрал ее номер. По какому-то делу нужно было. Так она даже не стала со мной разговаривать. Говорит: «Ну спросите его, что он хочет». Думаю: как же так, мы ведь все-таки были дружны. Говорю: «Извините, я не стану задерживать Аллу Борисовну». И все. Нет, человек она неплохой. Вот только я почему-то упал в ее глазах. А когда-то ведь могла приехать ко мне, показать новую песню. Она сочиняла и стихи, и музыку. И не бездарно сочиняла… Когда-то хотел написать для нее какой-нибудь шедевр. И он был. Я так считал. Вели с ней переговоры, но так и не состоялось. Мне не понравилось, как она сказала: «Сейчас композиторы дают только сетку, певец сам импровизирует». А мне нужно, чтобы произведение было мое. От начала до конца.

• Вячеслав Добрынин, композитор:

- Познакомились мы в оркестре Лундстрема. Я там играл на гитаре и руководил ансамблем «Лада». У нас выступали разные певцы, и однажды появилась Алла. Худенькая такая, рыженькая, конопатенькая. Стала петь - супер: «Шаляпин в Париже», «Ее молодость с Чистых прудов», потом - «Посидим-поокаем». Мы оба были новичками в оркестре, сразу подружились. Потом мы были вместе в «Веселых ребятах». Но после «Арлекино» она вдруг резко стала суперзвездой, ушла из «Веселых ребят», вот тогда ей потребовалась свита. И пошло-поехало: Стефанович, Женька Болдин, Орбелян… У нее появились какие-то свои авторы. Потом Резник в свиту вошел, Игорь Николаев… У меня не получилось, я в ее свите не остался.

• Александр Зацепин, композитор:

- Наше сотрудничество прекратилось после фильма «Женщина, которая поет». И не то, что я так уж сильно обиделся на этого Горбоноса (в картину, музыку к которой писал Зацепин, Пугачева принесла свои песни и приписала их авторство некоему Борису Горбоносу. - Ред.), просто она поставила меня в глупое положение. Представляете, вы бы написали музыку для фильма, и вдруг у вас четыре песни вынимают и ставят какого-то Горбоноса. Без вашего на то согласия. В титрах будет написано: «Музыка Зацепина и Горбоноса». А в Союзе композиторов могут решить: Зацепин кого-то протаскивает. Или, не дай бог, что этот Горбонос платит мне деньги. И зачем мне это нужно? Если бы она сказала: мои песни, дело другое. А так: какой-то Горбонос, которого и знать-то никто не знает…

• Эдита Пьеха, певица:

- Однажды, помню, я прочитала интервью Пугачевой, где она сказала, что для нее каждый новый концерт как последний. И вот это слово «последний» она взяла на вооружение - ей свойственно, наверное, «последний» раз еще что-то делать, чтобы пугать людей. А для меня каждый концерт всю жизнь был как первый. Я все еще хочу удивляться, хочу еще что-то открывать… Нет, я считаю, у каждого артиста последний концерт бывает тогда, когда он совсем еще его не ждет. А по-настоящему последним бывает только путь на кладбище. Поэтому не надо играть с такими материями.

Журнал «Откровения звезд»

Фото Коммерсантъ/Fotodom, Б. Кремера.