Нерусские русские: почему украинцам и прочим переселенцам из стран СНГ не дают гражданство в России. Часть 1
Автор – Ульяна Скойбеда
Спецкор «Комсомолки» Ульяна Скойбеда выясняет, через какие трудности приходится пройти соотечественникам для получения паспорта РФ…
У нас в «КП» работал на разных директорских постах Геннадий Чичканов, русский из Донецка. Этой зимой он эмигрировал в Израиль: воспользовался правом на репатриацию жены и тут же изменил фамилию. Был Гена Чичканов – стал Натан Ротенберг. Я желаю коллеге солнечных дней, а сама с удивлением читаю пост главного редактора телеканала RussiaToday Маргариты Симоньян:
«Няня моих детей и вся её семья, которую мы эвакуировали из Донбасса, пройдя семьсот семь кругов очередей, оскорблений, волокиты, анализов, экзаменов, уже три года не могут получить даже вид на жительство в России. Со всем моим админресурсом, который я, признаюсь и даже не каюсь, обильно задействовала. Эта семья – простые русские люди русской ментальности, языка, веры, биографии и чувства родины. Хрен им, а не вид на жительство. Доколе Россия будет стесняться давать гражданство русским людям на том простом основании, что они русские? Как это делается в разнообразных рукопожатных странах от Израиля до Германии. Не понимаю…»
И я не понимаю. Почему мы по примеру Израиля не собираем народ, который был искусственно отделён от нас и рвётся воссоединиться с нами?
Эти люди потеряли родину и всё на свете. У них остались только мы...
ЕСТЬ ДЕПАРДЬЕ, А ЕСТЬ ОБЩАЯ ОЧЕРЕДЬ
Лариса Шеслер – моя любимая украинка: во время «русской весны» организовала в Николаеве антимайдан, его раздавили танками, Лариса убежала в Россию. Родилась она в Якутии. В общем, такая же украинка, как пол-Москвы.
В России Лариса Виленовна стала председателем Союза политэмигрантов Украины, то есть никто лучше неё не знает, как устроена в РФ система получения гражданства (обращаться к чиновникам сейчас бесполезно: я видела представителя Главного управления по вопросам миграции МВД России, весь её комментарий свёлся к тому, что ФМС расформирована, а алгоритмы работы нового ведомства не определены).
– Общий путь, которым идут все иностранцы: получение РВП – разрешения на временное проживание в России. Если ты живёшь три года по РВП, то тебе дают ВНЖ – вид на жительство, и после него можно уже подавать на гражданство. Но чтобы получить РВП, надо попасть в квоту, а их на Москву выделяется 2000 в год. Это – на всех: и на украинцев, и на жителей других стран СНГ, и на дальнее зарубежье. И это мизер, потому что поток желающих исчисляется сотнями тысяч, и все люди, приезжающие в Россию на заработки, тоже хотят РВП, им это выгодно, чтобы не платить особый платёж – трудовой патент.
Ой, сколько незнакомых слов. Но придётся как-то вытерпеть: украинцы же терпят.
Всего квот на Россию от 150 до 180 тысяч, и их всё равно не хватает, тем более, что четверть миграционных потоков сосредоточена в Москве. Словом, товар дефицитный. Вне квоты получают РВП родственники: если жена приезжает к мужу, муж к жене, дети к родителям, родители к детям – и люди, родившиеся на территории РСФСР.
И есть ещё Депардье.
«НАМ ЛИШНИХ НЕ НАДО»
В 90-е, вспоминает Лариса Виленовна, царила вольница: в Россию въезжало по миллиону человек в год, гражданство лепили на старый советский паспорт, давали его даже приехавшим учиться в российских ВУЗах студентам. В нулевые поток «закрутили». Шла кампания: Россия бедная, приезжающие хотят наших пособий и пенсий, в газетах стало употребляться отвратительное слово «чёрные», которых обвиняли в наркоторговле, росте криминала и вывозе денег.
Лариса Шеслер в редакции «Комсомолки»
– Хотя ехали в основном русские, – грустно говорит Шеслер. – Версий две, и обе они довольно циничные: одни эксперты говорят, что на историческую родину возвращались люди в годах – то есть, в глазах прогрессивных либеральных чиновников «нетрудоспособные нахлебники», другие добавляют, что эти «нахлебники» были сплошь советских убеждений. Кто ещё мог сняться с обжитого места и поехать «домой», в «столицу СССР»? В бабушках и дедах с засаленными партбилетами увидели нежелательный элемент.
В общем, политика свелась к тому, что «нам лишних не надо». Гайки затягивали медленно, но намертво.
– Когда чиновники поняли, что перегнули палку, то придумали программу переселения соотечественников: переехать можно не во все регионы страны, а в самые непривлекательные, вроде Забайкальского края. Там мигрант сам должен найти работу: не миграционная служба МВД (ранее – ФМС) предоставляет рабочие места, а переселенец ищет, какие предприятия участвуют в программе. Чаще всего это полуразваленные колхозы. Потом человек сам должен сделать себе постоянную прописку – не временную, а постоянную на пять лет, – и только тогда он приходит в миграционную службу, сдаёт экзамен по русскому языку, и его признают соотечественником…
Понятно, что русская интеллигенция из какого-нибудь Ташкента (такие в основном горели возвращением домой) восприняла это как издевательство. Чиновники ещё могли предложить пахать на соотечественниках, почему нет? «КП» писала о громких историях, когда в Россию приезжали семьи из Южной Америки (эмигранты незнамо какой волны), в слезах целовали землю… а через полгода уезжали, не оглядываясь.
Потому что подменять репатриацию программой «Поднятая целина» – значит очень обидеть людей. Единственное исключение, если в стране исхода человеку угрожает смерть – но в нулевые русских, к счастью, почти нигде не резали…
И тут началась Украина.
ДЕПУТАТЫ КАСТРИРОВАЛИ ИМПЕРИЮ
В 2014 году в Россию въехал миллион украинцев: люди бежали, схватив детей, теряя тапки. Их рассовывали по пунктам временного размещения и палаточным лагерям (кормили, давали звонить).
Пнутая кем-то сверху Госдума быстро проголосовала за законопроект Константина Затулина о носителях русского языка: если человек или его предки жили на территории Российской империи (СССР) и этот человек говорит по-русски, то он в два месяца получает гражданство просто по признаку русской культуры (Затулин носился с этой идеей ещё в 90-е, но кто его слушал).
Увы, Дума внесла две иезуитские поправки. К словам «…на территории Российской империи или СССР» они дописали: «…в пределах Государственной границы Российской Федерации» – и этим отсекли всю Украину. Коренные одесситы и люди, выступившие против майдана в Киеве, – все оказались чужими.
Во-вторых, депутаты вписали дурацкую норму, согласно которой претендент должен предоставить в миграционную службу РФ справку о выходе из гражданства прежней страны. Нет, не заявление: «Прошу больше не считать меня украинцем», – а справку с печатью незалежной о том, что она исключила человека из списков. Понятно, что Украина бумаг таких давать не собирается: щас, размечтались.
В итоге, за три года гражданство по новой норме получили 1000 граждан Таджикистана, с которым у России двустороннее соглашение и странная справка не требуется (эту информацию сообщил Госдуме сам Затулин), и целых 30 (!) украинцев, которые как-то за взятку смогли шлёпнуть печать в крыжопольском поссовете. Замах на рубль, выход на копейку…
Депутат Константин Затулин
В феврале 2017-го Затулин снова вынес закон на общественное обсуждение в том самом первозданном, неиспорченном виде, взяв «паровозом» Наталью Поклонскую: крымчанку, прокурора, православного человека и просто красавицу. Должна же она помочь таким же, как она сама, бежавшим от переворота в Киеве!
– Мы поддерживаем законопроект Затулина-Поклонской, – говорит Лариса Шеслер, – всем сердцем, потому что он решает проблемы большинства пророссийских украинцев. Мы все говорим на литературном русском, он нам родной, мы выбрали Россию и боролись за то, чтобы Украина оставалась частью Русского мира. Но в России многие из нас оказались чужими: статус беженца в конце 2016 года имели только 300 человек, это из миллиона въехавших! Ещё 250 тысяч украинцев получили в Российской Федерации временное убежище (этот статус похож на статус беженца, но не подразумевает выплат, размещения в общежитиях и предоставления гражданства, даётся на меньший срок. – Ред.). 186 тысяч человек от безысходности вынуждены были пойти по программе переселения соотечественников (это в выселенные деревни и коровники. – Ред.).
Остальные мают горе. Мыкаются по бескрайней России.
В 2014 году от переворота и войны сбежал в Россию 1 миллион украинцев
ВОПРОС – РЕБРОМ
Где ты бродишь, моя доля? Поэт антимайдана Александр Степанков (литературный псевдоним Стефаник) уехал с женой и дочкой в Крым, не смог легализоваться, в итоге осел у знакомого священника в деревне в Тверской области. Семья в буквальном смысле слова живёт впроголодь, потому что Александру Васильевичу 70 лет и его не берут даже в программу «Соотечественники» (ограничение по ней – 50-55 лет). Однажды Лариса Шеслер рассказала о Степанкове на какой-то телепередаче, и ни за что пропадающему человеку вызвался помочь заместитель полпреда президента в Центральном федеральном округе Мурат Зязиков: чиновник сам позвонил кому-то в Твери, и старому поэту чудом дали РВП. Но так везёт не всем.
В украинской среде рассказывают про обожжённого из Дома профсоюзов (героя одесского сопротивления), который долгое время платил в России патент, то есть жил на правах трудового мигранта. Сама я лично звонила беркутовцу, работающему в Москве сторожем в церкви…
Поглядев на всё это гадство, люди плюют и возвращаются под бомбы в Донецк или идут воевать в АТО: ведь другого способа заслужить у Киева прощение у «перебежчиков» нет. Получается, мы своими руками превращаем друзей во врагов…
– Самое страшное, что у чиновников, по-видимому, есть негласное распоряжение сокращать количество беженцев и украинцев, получивших в России убежище, – заявила Лариса Шеслер на недавнем «круглом столе» в Общественной палате РФ. – Слишком многие приходят продлевать документы (для временного убежища это нужно делать каждый год) и слышат: «У вас в Киеве (Харькове, Одессе) войны нет, езжайте домой».
Куда? В СБУ, на допросы?
Кто имеет право на упрощённое получение гражданства
P.S.
Мы в «КП» решили взять нескольких украинцев и рассказать, как они лупятся в закрытую дверь с надписью «Гражданство». Хотели найти людей молодых, трудоспособных, полезных государству и достойных. Любящих Россию. Примерный список был такой: военный, отказавшийся идти в АТО, беркутовец, стоявший против майдана в Киеве, одессит, ополченец и бизнесмен, имевший своё дело на Украине.
Нерусские русские: почему украинцам и прочим переселенцам из стран СНГ не дают гражданство в России. Часть 2
Алексей Белаш, украинский разведчик, перешёл на сторону «врага». В левой руке у него – военный билет, в правой – удостоверение беженца
Мы в «КП» решили взять четверых украинцев и русских из стран СНГ, которые лупятся в закрытую дверь с надписью «Гражданство России». Хотели найти людей молодых, трудоспособных, полезных государству, достойных. Итак…
1. ОФИЦЕР ГРУ (И ЕГО МАМА)
Алексей Белаш – старший лейтенант Главного управления разведки Минобороны Украины: у нас это называется ГРУ, у них – ГУР. В марте 14-го старлей оставил часть и сбежал в Москву, потому что не захотел смириться с организованным США переворотом (уж кто-кто, а разведка всё понимала), то есть сделал ровно то же, что Наталья Поклонская.
Но Поклонская стала Няш-мяш и символом Крымской весны, а Алексей потерял блестящую карьеру и пятнадцать килограммов веса, см. фото.
Мама офицера, в нулевых уехавшая из Сумской области на заработки в Россию и окрутившая здесь москвича, ходит по квартире и кричит: «Это Курская дуга! Я хочу записаться в Красную армию! Мой дед дошёл до Берлина, а они с моим сыном так!».
Когда-то наш герой носил военную форму...
По-честному, она, в основном, и говорит, но иногда нам с Алексеем удаётся её заткнуть, и тогда у разведчика обнаруживается приятный баритон. История тривиальная: вся семья по обе стороны границы вкалывала, чтобы вывести в люди одно дитятко: мать в колбасном отделе гастронома, отчим – за баранкой, дед – грузчиком.
Олэксий с отличием закончил в Киеве Суворовское училище и поступил в блатной Военный институт, на наиблатнейший факультет военных переводчиков, отделение международных отношений (брали всего пять человек, суворовца хотели бортануть, мать дошла до министра образования Украины). Практику курсант проходил в департаменте Минобороны по международному сотрудничеству (т.е. сотрудничеству с Северо-Атлантическим Альянсом), стажировку – в разведке.
Старшему лейтенанту грозили «причастностью к возможному ядерному конфликту между Украиной и Российской Федерацией» и уголовной статьёй «Дезертирство»
Служба Алексея была – аналитика: обработка первичной информации и подготовка справок высшему руководству страны о внешних угрозах. Под этим всегда понималась Россия.
– Внедрилась в информационное пространство, везде на нас влияет... Это притом, что я с третьего курса видел: происходит насильственная украинизация, фильмы смотрел, которые обличали НАТО и политику США по организации «оранжевых революций»: курсанты между собой делились. Не удивляйтесь, на Украине много нормальных людей, и даже там, где я служил, многие понимали, что происходит предательство. 80% страны говорит на русском, сам ГУР – на русском, но напоказ: «Ривняйсь, струнко» («Равняйсь, смирно». – Ред.), просто комедия Божественная... Не напишешь про угрозы – в отпуск не пустят...
Начинается майдан. Это соседняя станция метро: из окон ГУРа виден дым от костров. Настроения среди офицеров: «Что творится, страну целенаправленно сдают», – министр обороны говорит: «Только не вмешивайте армию», – и уходит. На заборе части появляется надпись: «Януковичу – звезда», – на территорию свободно заезжает Правый сектор. Мама звонит наверх, ей говорят, что подразделение сына отправляют в Севастополь.
Старшему лейтенанту грозили «причастностью к возможному ядерному конфликту между Украиной и Российской Федерацией» и уголовной статьёй «Дезертирство»
Парень кладёт рапорт, его не подписывают, личный состав строят на плацу под Крымский референдум, мама приезжает скандалить в Киев. 27 марта в ведомстве вводится особлывый статус (чрезвычайное положение), начальник звонит Алексею и орёт, что тот может быть причастен к ядерному конфликту между Украиной и Россией. Семья решает бежать.
Мама Наталья Белаш:
– Добрые люди сказали: из Киева в Москву не выбраться, везде блокпосты, людей раздевают до трусов, а у сына в паспорте прописка на плацу: Киев, Электриков, 33 – адрес войсковой части. Если среди нациков окажется один понимающий человек, нас расстреляют. Ехали машиной до Сумской области, глубоко засунув военный билет в лифчик, там сели на поезд.
На следующий день к деду беглеца в Сумах прибежала СБУ: «Диду, дэ ваш унук?» («Дедушка, где ваш внук», – Ред.), – старый советский офицер ответил: «В Москве, мамка забрала». СБУ: «А это может быть связано с Крымским референдумом?», – «А как же!»…
Алексей:
– Я был счастлив: дикторы в метро говорят по-русски, никто не притворяется… Конечно, сразу поехали в ФМС, туда вызвали ФСБ. Я все рассказал, предоставил все свои секретные допуски: я хотел быть полезным, считал себя соратником! Но предложения, которые мне делали, были «сказочными»…
Здесь Алексей становится невнятен: выбить, что именно требовали от него российские спецслужбы, не удаётся; ясно, что это не участие в антифашистских митингах и не кидание зелёнкой в лидеров оппозиции, чем промышляют обычные украинские активисты. Возможно, речь шла об операции внедрения, на которую обвинённый на Украине в дезертирстве разведчик не согласился.
Факт то, что весной 15-го Белаш разорвал сотрудничество, и у него начались проблемы. Летом парень пришёл в ФМС, чтобы оформить гражданство (беженцам, спустя год, положено гражданство), и оказалось… что беженец он только по удостоверению. А по базе проходит как получивший временное убежище (никаких прав).
Мама бегала по чиновникам, парень лежал в депрессии. Полтора года (!) ситуацию не удавалось исправить, а, когда, осенью 16-го, удалось, началась новая песня: чтобы подать на гражданство, беженец должен иметь регистрацию по месту жительства – и, казалось бы, чего проще, ведь у мамы Алексея собственная квартира, – но МФЦ ставит парню только регистрацию по месту пребывания, потому что такой графы: «беженец» – в системе у них нет.
При виде Белашей, в районной миграционной службе плачут слезами.
Правозащитница Светлана Ганнушкина, председатель комитета «Гражданское содействие», сообщила им, что за пятнадцать лет гражданство получил один (!!!) беженец.
Алексей:
– Мой друг-военврач за три года до меня точно так же уехал в Крым, он уже восстановился по службе. Я не понимаю, почему со мной так…
А я, кажется, понимаю.
Во время интервью мама Белаша не даёт мне фотографировать документы и командует: «На этот вопрос мы не отвечаем». Назавтра от неё приходит СМС: «Вы ничем нам не поможете, не публикуйте материал».
От автора:
То, как украинцы разбегались от «КП», даже пугало. Одни отказывались встречаться, другие врали, что получили гражданство (мы проверяли: не получали). А один «беркутовец» согласился встретиться, но без имени и фамилии: «И так надо мной на Украине все смеются, спрашивают: «Ну, что, помогли тебе твои москали?».
Мне было нечего ему сказать.
2) ЗАЩИТНИК ОДЕССЫ (ИЛИ СВАДЬБА В МАЛИНОВКЕ)
Александр Кривец – майор МВД в отставке: воевал в Сухуми, был на событиях в Баку, Таллине и, в 93-м году, в Москве (везде неофициально), служил в спецразведке флота и «Беркуте», был зван в личную охрану Шеварднадзе… но в 96-м году сдал военный билет для присвоения очередного звания, и получил его с украинской присягой.
– Я с 91-го года билет прятал. Мне говорят: «Сдай», – а я: «Да не хочу, да некогда, тебе печёт?», – а тут проставили. В рожу начальнику кинул обратно и в Грузию уехал.
Одессит Александр Кривец, его жена Лена и дочь Лида. Их Куликово Поле теперь в России...
Потом был сварщиком, директором фабрики по производству тапочек, открывал ИП «Муж на час», резал советские станки по программе ТАСИС (европейская программа содействия, уничтожавшая остатки «неэффективной» промышленности), ездил в Ухту на заработки.
В Херсонской области, где они жили с женой, всегда всё было завязано на Россию, в городе был завод, единственный в Союзе выпускавший оборудование для подводных лодок, и развал был отчаянный, до натурального обмен: ты мне – кусок сала, а я тебе тряпку. Поэтому, когда в России появились деньги и Путин, люди на Украине стали психовать: «А мы как же? А у нас?».
За время расследования Российское государство отказало семье активиста в убежище…
– При Януковиче мы свет увидели, какую-то надежду на соединение с Россией, и, вдруг, майдан. По телевизору – бегущая строка: «Формируется Одесская народная дружина. На Куликово поле приглашают всех неравнодушных граждан», – а я в Одессе как раз работал. Прихожу, там парень Мойша (имя изменено по просьбе героя. – Ред.). Говорю: «Записывай меня»…
Всю майданную зиму Кривец ходил со знамёнами: сторонники России шествовали по Большой Арнаутской, а сторонники Едыны Крайины, параллельно, по Малой Арнаутский, и не встречались. И всё было тихо-мирно!
К сожалению, майдан победил, регион наводнила тяжёлая техника с Западной Украины. Кривец пытался подбить армейцев и «беркутов» на мятеж, отрабатывал схему захвата региона собственными силами, послал человека за оружием в Приднестровье…
И 2 мая получил по голове.
– Ну, был на первомай у жены в Херсоне, хорошо отметил, 2 мая вернулся в Одессу, дай, думаю, кофе попью: сбор был на Соборной площади. Вышел из кафе – уличная драка: бегают пацаны, девки, машины переворачивают, милиция справа налево носится... Как раз на соседней улице, зажигательную смесь в бутылки разливали… Ну, и мне зарядили битой. Если бы был я не с похмелья! А так затащили меня в то же кафе и сказали: «Лежи, старый дурак!».
О том, что людей сожгли, Александр узнал позже: та самая толпа, которая оприходовала его битой, пронеслась до Куликова поля и загнала стоявших там лагерем и прохожих в Дом профсоюзов, ставший могилой. Телефоны Мойши и остальных не отвечали.
Зато домой в Херсон пришёл знакомый из СБУ и сказал: «Саша, уезжай…».
24 мая Александр Кривец ушёл в Крым, пешком, по росе. Там попал в рабство (строительная история), освободился и в сентябре решил съездить на Донбасс, Стрелкову на помощь. Стрелкова там уже не было, но этого Кривец не знал!
Поехал с какими-то мужиками (шапочными знакомыми), возле Доброполья расстрелял троих украинских военных из их же автоматов, собрал сведения об украинской технике и… уснул. Водку допил в машине и проснулся в каком-то доме: видит, стол накрыт. Вышел, с бодуна, до ветру: вдруг толпа несётся, аж ласты заворачиваются, побежал вместе с ней. Тут «Град» начал работать, наш герой прыг к стенке – и стенка на него обвалилась.
– Война для меня закончилась, даже не знаю, ЛНР это была или ДНР. Очнулся на пляже в Ялте (незнакомые люди вывезли, привезли и положили), глядь – рыбаки идут. Стал жить у одного на яхте… Словом, это свадьба в Малиновке! Я даже не удивляюсь, что на Куликовом поле Кривец числился инструктором подготовки Малиновского района!
Семья, дочь Лида и жена Лена, всё это время сидели в Херсоне без денег (и всю Одесскую весну без денег, средства уходили на сопротивление), но своего героя они любят и им гордятся. Когда в августе школьнице Лиде Кривец сказали: «Надо выступить перед героями АТО» (девочка поёт), – дочь активиста ответила: «Они детей убивают, а я им буду петь? Пускай им кто-нибудь другой поёт». Папина доця!
В декабре 14-го семья выбралась в Крым и история пошла на новый виток.
Лена Кривец:
– Жили на яхте, которую он охранял. Хозяин нас гоняет: Лида в школе – я по улицам хожу. На работу не берут даже дворником: как услышат, что украинский паспорт... Ему платят десять, за квартиру просят пятнадцать. Наконец, сняли за восемь комнату у алкоголички, она тут же нас выгнала. Стали жить в вагончике на стройке: Саша уже на стройке работал. Снова хозяин в шоке…
В ФМС дали талончик на август 15-го, то есть через восемь месяцев, и восемь месяцев Кривцы прожили в Крыму нелегалами: каждые 90 дней ходили до границы и, не заходя украинскую территорию, брали новые миграционные карты (нарушители, да: а вы попробуйте не нарушить!).
Его заявление ещё рассматривается...
В августе пришли на приём, а им говорят: «У вас в Херсоне войны нет, вот и езжайте туда, Крым не резиновый!».
Лида, что характерно, в этот момент записывает с «Единой Россией» клип, который называют молодёжным гимном Севастополя: песню четырежды в день кажут по крымскому телевидению, а певица живёт в вагончике!
От безысходности Кривцы согласились на трудовой патент (то есть стать гастарбайтерами), но тут Украина отключила свет, а, когда включила, все документы оказались просрочены.
– Я думала, Кривец кого-нибудь убьёт, но он написал Путину, и через три дня пришёл ответ: дать нам убежище. Это была осень 15-го.
Думаете, история закончена? Ха-ха три раза, как говорят в Одессе.
Летом 16-го Лида закончила школу и поступила в институт культуры в Химках (семья зарегистрировалась в Подмосковье и записалась на приём в подмосковную миграционную службу, чтобы продлить убежище), а Александр Кривец тут же нашёл хорошую работу в Москве (требовалась московская регистрация, семья зарегистрировалась в столице).
Когда осенью 16-го люди пришли продлять убежище, им, натурально, сказали: Москва и область – разные субъекты! Вы зарегистрированы в Москве, вот и продляйте убежище в Москве! А в Москве взялись за голову: кой дурак вас зарегистрировал? У нас в столице получают убежище только родственники москвичей, мы ничего продлять не станем.
Пока Кривцы носились с выпученными глазами, убежище закончилось. Они подали на новое: когда материал готовился к печати, Лиде и Лене отказали. Женщинам предлагается выехать из России.
Александр сидит и смотрит в экран ноутбука: дочь его Лида поёт со сцены в Херсоне: «Е на свити моя Крайина, дэ червона цвите калына…» (есть на свете мой край, где калина цветёт. – Ред.).
Под клипом написано: «Лида Кривец – предатель Украины». Клип разместил одноклассник Лиды. Девушке угрожали.
Лена:
– Я уезжала из Херсона – я оставляла квартиру, магазин, в котором мне давали в долг, потому что меня знал весь город, – но я считала, что еду в Россию домой. И так и осталось: Россия – мой дом, но когда бьёшься головой: такой закон, такой закон… Да, если б они исполнялись, эти законы! Да, мы с Украины, да, у нас там дурдом, но нас убьют, если нас вышлют туда, её вон убьют! – показывает на дочку. – Нас предал Янукович, нас предали все, кто мог, мы приехали в Россию – и здесь нам не рады. Обидно! Обидно! Мы хотим работать: я – ветеринар с 24-летним стажем: любое предприятие могу вести по линии СЭС, любой колхоз... Ну, куда нам деваться? Кому хочется умирать?
3) ОПОЛЧЕНКА (ВОЕННО-ПОЛЕВОЙ РОМАН)
Я знаю, что у Натальи Белавцевой (позывной Малая), и Владимира Езепчука (позывной Борода), трёхмесячный ребёнок, поэтому везу в Новошахтинск Ростовской области памперсы и два кило сыра для кормящей матери (опыт предыдущих интервью научил, что выходцы с Украины часто живут гуманитаркой предназначенной для ЛНР и ДНР: благотворительные фонды закидывают им по мешку манки, и это всё питание).
Мать носит по беленой облупленной кухне крохотное существо и певуче приговаривает:
– Мы с Танюхой теперь как жёны декабристов: куда папа, туда и мы…
Наталья – гражданка ЛНР, жила в Луганске и работала в заводской столовой, торговала на рынке. Война началась с того, что в городе не стало света и воды, люди готовили еду во дворах пятиэтажек на кострах. Выйдешь на балкон покурить – снаряд летит…
Ополченка Малая и ополченец Борода. Их дочке Тане два месяца…
0
