СЕРГЕЙ РЕЗНИК: ПРОФЕССИЯ ЖУРНАЛИСТА ПОСТАВЛЕНА ПОД ЗАПРЕТ, НО В ТЮРЬМЕ БОЯТЬСЯ НЕЧЕГО

По прошествии нескольких месяцев молчания, Ростовский политзаключенный за антикоррупционные публикации после почти трех лет колонии рассказал о жизни ТАМ и жизни ЗДЕСЬ. Деловое сообщество публикует первое интервью легендарного журналиста после возвращения домой.

— (Корр.) Сергей, как и в какой момент началось давление на тебя?

— (Сергей Резник) Очень давно. Иногда это происходило незаметно для меня. К примеру, в один из дней, в одну известную редакцию пришло семь проверок — от Роспотребнадзора до Энергонадзора и пожарных. В глазах журналистов читался немой вопрос: «За что?». А через пару дней позвонили из здания на площади Советов и спросили, понравилось ли им: «Вам понравилось?», «Не понравилось, а что случилось?», «Ну вы же там Сергея хотели редактором взять, вам такое вообще надо? Не надо. Вот и не занимайтесь». Это как раз история про работу в ростовских СМИ. Очевидно, насколько у нас «культивируется» свобода слова и все остальное. Цензуры же нет, никто же ничего не скажет – просто в один день придут семь проверок и парализуют работу редакции. Ведь всегда можно найти к чему придраться, хоть к обоям в кладовке…

— Я не буду спрашивать у тебя, как жилось ТАМ, это и дураку понятно – ТАМ плохо. А что изменилось ЗДЕСЬ, пока тебя не было, стало лучше или хуже?

— Очень сильно изменилось. То, что на поверхности. Давай разделим на уровни изменения: в стране, в области и дома.

Главное изменение в стране – это фактическая постановка под запрет профессии журналиста, как человека, профессионально озвучивающего, анализирующего что-либо. Поднимать острые темы стало просто опасно. Более того, даже за публикации в социальных сетях можно стать фигурантом уголовного дела и узником совести. Все изменения в сфере законодательного регулирования интернета — закручивание гаек, ведет к сужению свободного пространства. Фактически, наша свободная деятельность как профессионалов сведена к минимуму. Сегодня мы можем лишь: «отмечать определенные тенденции», «цитировать официальные сообщения». И не более того.

В городе изменения положительные, надо это все-таки признать, городская власть стала более адекватной чем год назад, пришли новые люди. Я точно знаю, что администрацию Ростова и региональные силовые структуры ждут масштабные чистки. Возможно в обратном порядке – сначала силовиков, потом чиновников – но до них доберутся, это неизбежно.

А что касается дома… Знаешь, там, где я был, многие арестанты совершенно не страдают: они спят, едят, находятся в тепле и их всё устраивает. Многие бросают употреблять наркотики и принимают человеческое обличие. Один мой собеседник там говорил так: «А кто здесь страдает? Мы хорошо сидим – в «хате» четыре человека, я «слез с иглы», у нас дружная компания, а страдают наши близкие. Сейчас я посижу полтора-два года, «торчать» не буду, выйду стану работать, все наладится. Тяжелее моим родным». Так вот дома действительно ждали и страдали.

— Давай поговорим о политике. Крым теперь наш. Много споров на тему, хорошо это или плохо?

— То, что мы проиграли Украину признают все. Просто зависящей от нас территории нужно было поставить адекватного наместника, вассала. Но выбор почему-то пал на Януковича – украинцам он быстро надоел, его оттуда изгнали, а зарубежные силы умело воспользовались ситуацией и быстро подмяли под себя всю страну. Чтобы элементарно спасти какие-то наши интересы – например, присутствие в Черноморском регионе, пришлось отыгрываться Крымом. Но это — политика, и здесь сослагательных наклонений быть не может. Еще в 1997 году, обучаясь на историческом факультете, мы обсуждали российско-турецкий договор, согласно которому, в случае добровольного отказа России от Крыма в пользу третьего государства, Турция возобновляет свои претензии на обладание этой территорией. Поэтому даже нашим дорогим украинским партнерам было бы интереснее, если бы Крым был российским, нежели турецким. Но Украина не играет на этой шахматной доске, сегодня Украина – это даже не Португалия.

— В таком случае, что происходит на Донбассе?

— Расскажу с точки зрения «зеков». Мы сидели в лагере и с балкончика видели: идёт колонна на Донбасс, смотрим и думаем – ну заверните пару КАМАЗов сюда! Здесь тоже многие голодают, здесь тоже людям трудно… Это из области размышлений.

Я прекрасно понимаю, что на Донбассе произошло столкновение интересов российских металлургов и господина Ахметова. И еще много других интересов. Я совершенно точно знаю, что население Донбасса от всего этого не в восторге, шахтёры ни с кем не воюют.

Они очень устали: от войны, от отсутствия электричества и воды. Ведь война – это стихийное бедствие, лишающее элементарных бытовых условий. Сейчас люди там думают только о мире. Мы же отталкиваемся от того, что Россия – медведь, вот украли у медведя рыбку солдатики в Сибири, потом, правда, эту рыбку вернули, потому что командир сказал: «Ребята, нельзя у медведя забирать, он будет вокруг части месяц ходить и вылавливать солдатиков по одному». Вот и Россия, у которой забрали Украину, мстит. Но месть – удел слабых, зачем мы мстим?

Да, на данном историческом этапе мы потеряли Украину, но давайте мыслить не месяцами, а столетиями. К кому культурно и ментально ближе вся восточная Украина? От Харькова до Киева и весь Донбасс – это народ, который ближе к нам.

— Ты достаточно остро критиковал работу губернаторов и органов местного самоуправления. А что думаешь про отмену прямых выборов глав администраций? Есть абсурдные заявления, что такие меры не только укрепляют вертикаль власти, но и способствуют развитию МСУ…

— Прежде всего, отмена прямых выборов лишила куска хлеба многих моих коллег. Многие умные и квалифицированные люди лишились того доступа к ресурсам, который у них был в период прямых выборов. Хорошо, что пока у нас не забрали выборы депутатов и их еще не назначают.

По поводу мэров: с одной стороны это неплохо для регионов, особенно тем где на местах мэры «воюют с губернаторами». Они дерутся, а у холопов-мужиков чубы трещат. С другой стороны, это очень нехорошо. Во-первых, из политического процесса была изъята конкурентность, а во вторых, назначаемость мэров еще более способствует развитию коррупционных связей – рука назначает руку, которая ее потом моет. Все это из разряда «очевидного».

Я об этом писал в 2010 году в игровой форме, условно говоря, возьмем производителя майонеза. Каждому производителю майонеза интересно, чтобы город-миллионник потреблял только его майонез. Он бы его (город – прим.ред) обнёс колючей проволокой и больше бы никакой майонез не запускал. Когда производитель майонеза остается один на территории, где его майонез едят, он хочешь — не хочешь начинает в свой продукт подкладывать просрочку, чтобы минимизировать издержки. И вот, ребята, не можем и мы сказать с полной уверенностью, что нам под видом назначаемого сити-менеджера в очередном городке не подадут просроченный майонез.

Исчезла конкурентность, когда мог выстрелить несогласованный кандидат, это всегда расслабляет местные власти, к сожалению, они начинают вести себя неадекватно, не оглядываясь на население, а оглядываясь только на то, что скажут о них сверху.

— Чем ты будешь заниматься, вернувшись в Ростов?

— А что такое был для меня Ростов? Это город, где меня все читали, но совсем не все любили, а очень многие часто на меня жаловались, причем с перспективной «ну когда вы ему башку отвернёте?». Я себе поставил такую задачу: прожить до весны, до весны дожили, но это не значит, что я расслабился, потому что пока рано расслабляться.

Ведь, если полицейский главка распускает слухи, что я сам на себя заказал покушение, при этом не желая найти, тех кто на меня покушался (потому что там найдет самого себя), я с таким же успехом могу сказать, что российский посол в Турции сам заказал покушение на себя, я ведь буду прав с точки зрения представителя официальных российских органов. Печально, что коллеги, вроде бы считающие себя не глупыми, верят в это. Но людям свойственно и ошибаться и быть завистливыми. Не осуждаю.

Чем заниматься? Я посмотрел на жизнь населения, всё всех устраивает, народ идеальный, ему мало надо для счастья: чай покрепче, покурить и кино посмотреть, а больше ничего не нужно, больше ничего не интересно. Я всегда подчеркиваю — все то, что я делаю, что я пишу, читает и понимает очень небольшая часть населения, но это ключевая часть населения, которая формирует повестку. Не делаю сейчас вообще ничего, потому что пока ОНИ еще боятся. Начну что-то делать, начнут истерить, совершать нелогичные шаги, применять ко мне и моим близким неадекватные меры. Мне это не нужно.

— То есть сфера будущей деятельности пока не определена? Это будет журналистика или …

— Прикол-то в чем — журналистики нет! Сейчас пока отдыхаю. Я сам, глядя на себя со стороны, замечаю, как постепенно проходит отвращение ко всему тому, что я видел и слышал от официальных органов. Мало кому так повезло наблюдать и так жить. Я не знаю, сколько еще вся эта система продержится. Скажу обтекаемо, не буду называть всё своими именами – я не знаю, как так жить.

— Можно ли сегодня строить бизнес в России и Ростовской области, учитывая огромное число уголовных преследований предпринимателей?

— Один неглупый человек, выступая на одной из инновационных площадок в Ростове, сказал: «Да, ради Бога, делайте бизнес, возьмите к себе в дело сына генерала ФСБ и спокойно работайте». Мудрый человек произнес рецепт того, как спокойно работать, если у тебя в бизнесе присутствует сын кого-нибудь генерала, будешь ты работать и дышать. А если не присутствует — понимай, что ты подвержен опасности. Я, «находясь в стадии переосмысления и переоценки жизненных ценностей» (ирония), встречался со многими бизнесменами, дикостью для меня было то, что я встретил человека пожилого, а он мне говорит: «Меня посадили просто потому, что не понравилось, что я там два ларька поставил еще – заплатили 200 тысяч и мне просто открыли статью 159 (мошенничество – прим.ред) и посадили на 6 лет». Это страшные вещи, особенно когда человек не так молод.

Другой человек в суде выступал и говорил: «Уважаемый суд, я ветеран, я воевал, у меня награды моей страны. Они мне не нужны, заберите мои награды, заберите мое ветеранское. Заберите все выплаты, мне от этой страны ничего не нужно — она меня предала, мой бизнес украли, меня обворовали и за это я просидел в тюрьме». Вот, насколько у нас все гуманно.

В Ростовской области такие дела поставлены на конвейер, люди приходят работать в полицию не для того, чтобы исполнять свой долг и служить, а для того, чтобы обогатиться, чтобы у кого-то что-то отобрать — найдя какие-то невыполненные договорные обязательства, которые есть в любом бизнесе. Не послать его разбираться в арбитражный суд, а выйти на противоположную сторону — попросить написать заявление, помочь отжать, посадить, а потом тихо бизнес у человека вытащить. Но ведь в цивилизованном мире так не делается.

Существует негласное правило – «стариков не трогать» (коррумпированных ветеранов силовых структур) и «обезжиривать коммерсантов» в пользу «ветеранов структур», у которых маленькая пенсия. Все относятся с пониманием. Но! Мы же живем в современной России, где коррупция является фактором системообразующим, вот все! Не надо говорить нам о борьбе с коррупцией, давайте будем честны, борьба с коррупцией — это борьба пчел с медом. Они будут бесконечно говорить, но никогда не будут ничего делать, потому что труднее всего победить самого себя. Это тоже самое, что борьба с мировым терроризмом в масштабах мира, борются с ним те, кто когда-то его и взрастил.

— Давай об экономике. В России каждый месяц ЦБ отзывает лицензии у достаточно крупных банков. Как считаешь, куда исчезают деньги вкладчиков, которые не компенсируются АСВ?

— Предпринимателям нужно понять, что пора переходить на обслуживание в государственные банки, которые точно не обанкротятся. Хотя там столько подводных камней, что многие просто не выдержат.

Может быть, это опасная тема, и я сейчас расскажу факты, за которые меня опять начнут преследовать. Существует новая схема по выкачиванию денег из АСВ: банки находят мнимые физические лица с мнимыми вкладами, которые существуют лишь на бумаге. Потом появляются такие же мнимые кредиты фирмам-однодневкам, которые быстро банкротятся. В банках возникает дефицит, ЦБ это видит и забирает лицензию. И вот тогда мнимые физлица, вклады которых выданы мнимыми кредитами однодневкам, получают из АСВ компенсации. И мы же понимаем, что за этими мёртвыми душами стоят бенефициары банка, которые обогащаются на этой схеме.

Схема известная, но писать мне запрещено, поэтому я и не пишу. А вот если посмотреть на работу Центробанка и его директивы для регионов… хотя, я не хочу об этом говорить, потому что опять меня заберут…

— Что касается журналистики. В России вообще есть независимые издания и журналисты?

— Чем меньше аудитория журналиста, тем больше он независим. Чем больше твоя аудитория, тем более ты неудобен и неприятен. Да, в какой-нибудь районной газете есть журналист Васечкин, который объективно пишет о том, что элитная корова родила пятерых телят за два года и стала героической мамкой. На таком уровне, конечно, независимая журналистика в России существует. А в остальном – давайте делать «поправку на ветер» – наша страна в условиях низких цен на нефть, бюджетного дефицита и проблемы корпоративного внешнего долга находится в состоянии войны. И при таком положении дел, любая свобода слова и гражданских проявлений – люфт, который ежегодно уменьшается. Относись к этому, как к погодному явлению. Это наша традиционная политическая среда.

— Давай признаем, что от тюрьмы не застрахован никто. Особенно предприниматель. О чем должен знать бизнесмен, которого только что арестовали?

— Прежде всего о том, что в тюрьме никто не будет его бить и убивать. Бояться там нечего, есть гражданские институты, которые могут помочь. В тюрьме никто никому не обязан доверять или поддерживать дружбу, там нельзя никому и ничему верить.

Далее. Человек должен понимать, что в тюрьме долги ничего не значат. Он находится в затруднительном положении, а значит никому ничего сейчас не должен экстренно возвращать. Расходы и так будут большие. Ну, чтобы срок изменить и выйти раньше. Это не секрет. Также как и в самой тюрьме, не должен и не обязан ничем никому из сидящих по соседству. Кроме того, в тюрьме существует большая зависимость от еды, которую передают, потому что руководство далеко не всех учреждений адекватно относится к питанию заключенных.

— Рацион питания достаточен для взрослого мужчины?

— Есть распоряжение Правительства №205, в котором описывается, что должен получать в местах заключения человек, но есть приложение к нему, которое гласит, что можно просто соблюдать калорийность, поэтому во многих местах три раза в день едят каши.

— «Блатная» иерархия сохранилась сегодня?

— Конечно! Со мной сидел человек, который за решёткой четверть века, но он не считал и не называл себя блатным, хотя множество людей знал и много где сидел. А еще со мной сидели люди, которые работали таксистами и считали себя блатными.

Когда я первый раз приехал в лагерь, я наладил свой быт, все у меня было неплохо, а потом я из лагеря обратно уехал в изолятор по новым уголовным делам. И вот тот самый смотрящий, который вроде бы как самый блатной мужик в зоне, он мой телефончик нашел, сложил и отдал представителям определенных структур. Если такой человек считается блатным и на положении, то кто тогда был я?

Если такой человек меня сдал, упаковав телефон в папочку определенную. Есть замечательное выражение там: «живи, кем жил». Я жил здесь не совсем скромно, но там я жил очень скромно, потому что для большинства заключенных я был инопланетянином из телевизионного экрана. Главное – оставаться там человеком.

— Как ТАМ изменились ваши привычки и предпочтения за три года?

— Знаешь, я всегда хотел поработать в государственной структуре, но как-то не получалось, на работу туда меня не брали, а тут проработал в серьезной государственной организации, увидел, чем она живет изнутри. Опыт положительный. Поэтому, если где-то буду писать резюме — смело напишу: есть серьезный опыт работы в госструктурах, три года.

Почему я, после того как вышел, некоторые время молчал? Объясняю, очень долгое время я общался с людьми, у большинства из которых вообще отсутствует образное мышление и способность к анализу. Там есть хорошее выражение: «пояснить по сути или на коротке». Это как раз-таки о том, что не у всех присутствующих там оперативная память может одновременно обрабатывать два следующих друг за другом сложносочиненных предложения, поэтому у них все «на коротке» и «строго по сути». От этого налёта упрощённого общения надо и отойти, и отдохнуть. Поэтому я свое общение со СМИ на первых порах минимизировал, мне не нравилась моя собственная лексика.

Сказать, что-то глобально изменилось со вкусами — да не особо.

— Сейчас есть престижные и непрестижные статьи в тюрьме?

— Практически нет. Среди молодежи, в уважении грабеж. Остальные статьи относительно девальвированы низким качеством следствия и суда, потому что у нас сажают людей по факту не за то, что они сделали. Расскажу историю, шёл мальчик через границу на Украине, ну от девочки шел, его поймали, на всякий случай, «кинули» наркотик в карман, мальчик на пять лет «уехал». И, спрашивается — за что, для чего он там сидит и в какую сторону он будет перевоспитан?

Вот таким людям сидеть там, ни за что, очень и очень печально. А я, хотя и сидел «не за свое», но ведь очень много полезного успел сделать. За что реально и посадили…

Беседовал Денис Штанько