Поймите нас правильно

Автор – Павел Шипилин

Давненько иностранцы не пытались так понять Россию, как в последние пару лет. И это действительно для них важно, если они хотят научиться прогнозировать, как Москва может отреагировать на то или иное событие. На самом деле, всё не так сложно.

Чтобы легче было представить, чем для России является Украина и Крым, полезно привести полную аналогию.

После присоединения Крыма, зарубежный экспертный анализ чаще всего сводится к одному незамысловатому объяснению: в Кремле засели параноики, чьи действия неожиданны, предвидеть их невозможно. Я бы только приветствовал такой легкомысленный подход: если противник не догадывается, что ты предпримешь в следующий момент, то для него все твои вполне логичные шаги становятся внезапными. И до тех пор, пока никто не считает нужным их просчитывать, победа всегда будет на нашей стороне.

Если бы не одно «но»: каждый раз, когда Россия решительно пресекает поползновения главного геополитического конкурента, возникает угроза глобальной войны. Что, согласитесь, весьма неприятно. Карибский кризис, который на десятилетия послужил уроком великим державам, основательно забыт. Если бы американцы опять научились прогнозировать развитие ситуации, учитывая в своих планах наши опасения, всем бы от этого стало только легче.

К сожалению, пока серьёзных кремленологов на горизонте не просматривается.

Я склонен считать, что пока дело действительно обстоит плохо – за четверть века господства мирового гегемона он и его сателлиты расслабились и совершенно выпустили нас из поля своего зрения. Что и позволило нам незаметно усилиться и в итоге, уверенно прочертить красные линии условных границ.

Более того, оценка современных кремленологов тех процессов, которые у нас происходят, часто неточны. Например, недавно они в очередной превысили влияние протестов дальнобойщиков на внутриполитическую ситуацию. А ведь всё наоборот: именно эта экономическая борьба, в которой Запад почему-то разглядел буревестника революции, позволила неплохо попиариться самому Путину.

«Я сам из рабочей семьи, понимаю, что мужики вкалывают, работают, за рулём сидят, но надо выходить из этих серых схем. Но мне хочется их поддержать, поверьте. Надо им помочь. Надо некоторые вещи доработать», – элегантно встал на одну доску с дальнобойщиками президент во время большой пресс-конференции в декабре.

Свой парень, все понимает. В итоге, протест скис, так толком и не начавшись.

На Западе явно путают Россию сегодняшнюю с Россией 90-х – весьма политизированную и голодную, жаждущую перемен и готовую по первому зову мутить Майдан и менять вождей. Не заметили, что мы стали другими – более респектабельными, что ли. Никто же всерьёз не рассчитывает, что французы или немцы выйдут на улицы из-за экономического кризиса и устроят госпереворот. Другие люди, другие традиции, другая ситуация.

Вот и у нас теперь примерно так же.

Ещё хуже обстоят дела с прогнозами наших внешнеполитических шагов. И я даже не имею в виду Швецию, где пронатовское лобби просто периодически пугает местное население. Забавно было наблюдать полтора года назад, как шведы судорожно ищут потерявшуюся в их водах российскую подводную лодку. Теперь другая напасть – Кремль, оказывается, запланировал оккупировать эту миролюбивую скандинавскую страну. Вероятно, для того, чтобы выслать всё местное население в Сибирь.

И нет в этом плане ничего фантастического, ведь никто не знает, что у этих русских на уме.

Вообще, нужно отделять реальные опасения от мнимых, у которых другая цель. Скажем, Украина рассказывает миру о российском вторжении, чтобы растрясти западных партнёров на кредиты. Американцы внедряют в подсознание страхи, а потом умело поддерживают их, чтобы исправно получать взносы на содержание своей (хорошо, пусть будет натовской) армии, тем самым укрепляя вертикаль своей власти в странах «золотого миллиарда».

Это объяснимо.

Но вот реальные, а не мнимые действия России для экспертов-кремленологов до сих пор, по-моему, остаются загадкой. К счастью для нас.

Например, они почему-то совершенно не ожидали решительного отпора грузинскому вторжению в Южную Осетию. Да ещё сопровождавшемуся убийством наших миротворцев. Теперь, после признания двух республик, которое считается оккупацией, Грузия не представляет геостратегического интереса для США – республика буквально прозябает, оказавшись без поддержки влиятельного игрока, и вынуждена решать свои проблемы сама.

Не ожидали в Вашингтоне и решения застарелой крымской проблемы. И хотя в Белом доме по-прежнему грозят нам небесными карами, всё это эмоции, которые, на самом деле, говорят о слабости великой державы, а вовсе не о её силе. Месть может определять политику объекта геополитики – страны вроде Украины или Грузии, для глобального игрока это чувство вредно, так как приводит к ошибкам.

Что мы сегодня и наблюдаем в той же Сирии. Странно, но американские аналитики совсем не ожидали, что Россия вмешается в ближневосточный конфликт, да ещё и на стороне действующей власти. Удивительная беспечность, не так ли?

Стратеги в Пентагоне так долго успокаивали себя и своё начальство слабостью России, у которой есть лишь «ржавые танки и нелетающие ракеты», что новая реальность прозвучала для них громом среди ясного неба. В котором последние двадцать пять лет летали лишь американские самолёты.

Но если наше активное вмешательство в ближневосточное урегулирование ещё как-то можно объяснить неосведомлённостью американцев о наших новых возможностях, то решимость Кремля обезопасить себя хотя бы на постсоветском пространстве они всё же должны были предвидеть. Для этого достаточно было бы взглянуть на ситуацию нашими глазами.

Латышский публицист Александр Гильман, пытаясь вразумить местных русофобов, вывел два условия, при которых Москва может вмешаться во внутренние дела экс-республик СССР.

«Рассуждения о росте российской угрозы опираются на конфликты России с соседями. Однако все эти ситуации возникли, когда существовали два условия. Во-первых, тамошние русские или другие народы находились в жёстком конфликте с действующей властью и радостно встречали российских солдат-освободителей. Во-вторых, была некоторая территория, на которой эти люди составляли подавляющее большинство и были готовы сформировать местные органы власти практически без оппозиции, лояльной предыдущему руководству», – пишет автор.

Ни по одному из этих параметров прибалтийские республики не годятся как цель российской экспансии. Разумные люди это прекрасно понимают.

Но я бы уточнил: Россия признавала новые государства только в тех трёх случаях, когда «некоторые территории» представляли собой республики, то есть, государства с собственной конституцией, хотя и в составе других государств. И появились эти республики ещё в 90-е годы, задолго до прихода Путина к власти. То есть, и Южная Осетия, и Абхазия, и Крым имели собственную историю борьбы за независимость, иногда кровавую.

А ещё я бы добавил геополитическую составляющую. Грузия и Украина не только провозгласили курс на Запад, сопровождавшийся откровенной русофобской риторикой, но и намеревались вступить во враждебный нам военный блок. О чём не раз объявлялось громко и уверенно. Более того, в 2008 году Киев направил в Брюссель официальное письмо с просьбой включить Украину в программу ПДЧ – План действий по членству в НАТО.

Надеюсь, американские стратеги учитывают эти четыре фактора в своих прогнозах. Если так, то вряд ли они станут применять геополитическую иглотерапию и давить на такие спящие горячие точки, как, например, Приднестровье или Нагорный Карабах. Иначе и эти республики, заявившие о себе ещё накануне девяностых, после короткой и, скорее всего, бескровной войны вполне могут быть признаны Россией независимыми государствами. Что неизбежно изменит политический ландшафт на постсоветском пространстве и укрепит наше военно-стратегическое положение.

Самое яркое тому подтверждение – Крым. Даже либерал Владимир Познер признал, что действия России были и логичными, и оправданными. Причём, не постеснялся объявить об этом в Париже французской аудитории.

Майкл Макфол считает российского президента «так себе стратегом». Он убеждён, что внешняя политика России стала более агрессивной не в ответ на политику США, а в результате протестов внутри страны 2011-2012 гг. «Чтобы поддерживать свою легитимность внутри страны, Путин по-прежнему нуждался в Соединённых Штатах в качестве противника. Он также искренне верил, что США представляют собой тёмную силу в мировых делах», – пишет Макфол.

Сомневается в стратегической прозорливости российского президента и Стивен Сестанович. «Путин культивирует загадочность, жёсткость и профессионализм КГБ, и этот имидж работал на него. Но кризис на Украине продемонстрировал иной стиль принятия решений. Путин принимал импульсивные решения, и национальные интересы России оказались подчинены его личным политическим мотивам. Он действовал не как хладнокровный реалист», – возражает Миршаймеру этот специалист по постсоветскому пространству.

Как мне кажется, пока Майкл Макфол и Стивен Сестанович будут считаться экспертами по России, на выводах которых базируются те или иные геополитические решения США, нам бояться особо нечего.

Джон Миршаймер куда для нас опаснее, ибо в состоянии предвидеть реакцию Кремля на действия Белого дома. А значит, может реально усложнить нам жизнь, не вызывая раздражения и ответной реакции. Его «геополитика для чайников» действительно проста: «Великие державы всегда чутко реагируют на потенциальные угрозы в непосредственной близости от собственной территории».

Профессор предложил представить «ярость Вашингтона, если бы Китай сколотил сильный военный альянс и попытался включить в него Канаду и Мексику». «Российские лидеры неоднократно говорили своим западным визави, что считают включение Грузии и Украины в НАТО неприемлемым, равно как и любые попытки настроить эти страны против России. Российско-грузинская война 2008 г. не оставила сомнений в решительном настрое Москвы, – напомнил Джон Миршаймер. – Именно русские, а не Запад, в конечном итоге, решают, что считать угрозой».

В возросшей напряжённости он обвиняет Соединённые Штаты, которые «так и не смогли уразуметь, что их политика на Украине закладывает фундамент для крупного столкновения с Россией». Как и политика расширения НАТО на восток, против чего Москва всегда возражала.

Новые кремленологи заметно уступают старым, времён холодной войны. В США оказались не у дел такие геополитические зубры, как Збигнев Бжезинский или Генри Киссинджер. Не случайно Джон Миршаймер цитирует Джорджа Кеннана, который коротко, всего несколько месяцев, был послом в СССР ещё при Сталине. «Мне кажется, что русские постепенно начнут крайне враждебно к этому относиться, что повлияет на их внешнюю политику, – прокомментировал Кеннан решение Сената о первом этапе расширения НАТО в 1998 году. – Думаю, что это трагическая ошибка. Для этого не было никаких причин: никто никому не угрожал».

Безусловно, эти трое никогда не были нашими друзьями. Но, в отличие от тех аналитиков, что пришли им на смену, всегда относились к своим геополитическим конкурентам серьёзно. И понимали, что политика – это, прежде всего, искусство компромисса, а не лихорадочный набор угроз и санкций. Иначе мир неизбежно окажется на пороге ядерной катастрофы.

Возможно, в чём-то мы действительно загадочны и непонятны для Запада. Но только не в вопросах национальной безопасности – здесь мы ведём себя вполне предсказуемо. Достаточно лишь поставить себя на наше место.