...ПОДСЧИТАЛИ - ПРОСЛЕЗИЛИСЬ... В сумраке ИХ сознания всегда весело. Им самим. Тем, кто за Ними наблюдает - давно уже не весело... «Выборы — это шоу, а дебаты — часть этого шоу» - пишет весьма молодой по возрасту профессор IE Business school (Мадрид) Максим Миронов[1]. Пишет на «Эхе Москвы» либеральном рупоре РФ, искренне печалясь о провальных итогах либералов на выборах. Можно, конечно, сказать – чего к словам цепляешься? Молодой профессор просто неловко выразился… Но анализ контекста как писаний М.Миронова, так и всего «Эха Москвы» (и всех либеральных изданий) показывает, что это не оговорка. Они именно так и относятся к выборам, и вообще к жизни. Это такой «liberal style» - когда судьбоносными вещами играются, а во время сложнейшей хирургической операции, от которой зависит жизнь пациента – хирургу предлагается хихикать.

Люди пожилые вспомнят фильм «Тот самый Мюнхгаузен» 1979 года, снятый на студии «Мосфильм» манифест несерьёзности от Марка Захарова. И заключительный пафосный призыв клоуна, уже ставшего для либеральной советской интеллигенции героем: «Все глупости на земле делаются именно с серьёзным выражением лица. Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!».

Что ж, либералы неизменны: из 1979 в 2016 тянется прямая преемственность. И для них для всех вопросы жизни и смерти – это действительно шоу, или же частичка какого-то иного шоу… Весёлое расположение духа они очень ценят, а в развале СССР КВН и его «приколы» сыграли далеко не последнее место (как и в растлении молодёжи).

Почему либералы так любят хихикать? Не только потому, что они дурачки от природы, и смех без причины (постоянный и натужный) – признак их дурачины.

Смех – идеальная смазка для шарниров «Окон Овертона»[2].

Кроме этого в «патологической беззаботности» теории «шоу-выбора» (когда судьбу и будущее детей предлагают выбрать шутя, играючи, без серьёзного настроя, практически неосознанно) – есть и ещё один пласт «КВН-культуры».

Этот пласт – фатализм. Либералы лишены способности понимать мир связно и последовательно, видеть причинно-следственные звенья процессов. Они не видят связи между действиями – и закономерной реакцией окружающих сред. Они фаталисты – поскольку полагают всё случившееся неизбежным, а всё не случившееся – невозможным.

А раз что-то уж случается с неизбежной предопределённостью – то лучше, конечно, встречать это оптимистически, весело, с комсомольским задором! Чего плакать и стенать – всё равно ведь ничего не изменить. Вот, скажем, СССР – «он же был исторически обречён». Посему и бодрость духа в стиле «помер Максим – и хрен с ним!».

Надо жить не ностальгическими воспоминаниями, и не туманными мечтаниями утопистов, а прагматически приспосабливаться к сегодняшнему дню. Гегемон Америка – значит, кланяться Америке. Пала Россия ниже Португалии – значит, кланяться ещё и португальцам заодно с Америкой… Главное – делать всё это весело, бодро, жизнерадостно! В любом положении есть место для веселья, как они говорят – «при неизбежности насилия расслабься и получи удовольствие»…

Таков вот облик ГЛУБИННОЙ психологии либерала, вырастающий из его фатализма, который, в свою очередь, вырастает из непонимания жизни и её законов, взаимосвязей, циклов.

Не нужно думать, что все либералы негодяи и предатели. Некоторые из них вполне патриотичны, и Родину любят – а от патриотов отличаются тем, что считают действия по спасению Родины утопией в силу «неизбежности процессов». «Мы, конечно, хотели бы, чтобы в России всё было хорошо, но ничего для этого не делаем – не потому, что лентяи, а просто потому что всякое действие бессмысленно, а исход всегда предопределён раскладом объективных факторов».

Про такое юный профессор Миронов пишет насмешливо: «Когда я слушаю, например, Явлинского, то готов подписаться почти под каждым его словом. Также очень достойно выступал на дебатах Касьянов. Проблема в том, что описание красивой жизни, которую они хотят построить, не меняется из года в год. Двадцать лет назад Явлинский также складно говорил примерно такие же вещи. Гоголь еще в середине 19-го века описал этот тип российского либерального политика, и это название даже стало нарицательным — маниловщина».

Я определил бы иначе, менее литературно, потому что мы же учёные, а не балагуры КВН, тяготеющие к красному словцу. Поскольку Явлинский и его «Яблоко» отказались усилить собой партию национальной измены, главную либеральную – явлинщина есть социально-экономический и политический аутизм.

Про Явлинского и его сторонников я даже не могу сказать, что они плохие люди – потому что люди больные не бывают ни хорошими, ни плохими. У них свой мир, свои законы в этом выдуманном мире, они там живут. Там они побеждают каких-то своих драконов, совершают какие-то свои подвиги и высекают на скалах какие-то свои скрижали. Лучше бы им уйти в литературу и писать в жанре «фэнтези»…

Корни социально-экономического и политического аутизма (заодно и аутизма в области теории образования, культуры и т.п.) таких, как выше описано, лежат – внимание! – в отрыве процесса обобщения от возвратно-корректирующего воздействия практики.

Мысль человеческая без обобщений не может, не живёт. Человек не может только отражать картинки, которые видит, он обязан и вынужден их сортировать, обобщать, создавая абстракции, «универсалии».

Например, о зерне, даже в единственном числе, он начинает говорить как о ВСЯКОМ зерне, а не только конкретном, лежащем на его ладони. И описывая свойства зерна – пытается понять свойства не только зерна на ладони, но и вообще всякого его подобия, всякого зерна.

Так рождаются обобщения, абстракции – «хлеб теоретиков». Появляются понятия, которые «везде и нигде».

«Зерно» - о котором мы говорили, с одной стороны, во всех зёрнах, на всей земле, на всех полях. Но в то же время его не существует отдельно от конкретных зёрен, нет в природе «зерна вообще» - образом которого мы пытаемся описать свойства всех зёрен. Абстракция – это предмет, которого нигде среди предметов нет, но который в то же время важнее всех предметов.

Общая теория зерна конечно же, важнее конкретного зёрнышка на ладошке, потому что конкретных зёрнышек миллиарды миллиардов, они разбросаны всюду, как мусор. А «зерно» - абстрактный образ – даёт нам знание о всех о них сразу. Поэтому о нём пишут книги и рисуют картины. Но скушать его нельзя. Нельзя его растереть в муку или пожарить, как конкретные, реальные зёрна.

Вывод? Наша мысль отражая практику, обобщает её. Затем сделанные нами обобщения перепроверяются практикой. То есть наши представления о зерне должны быть подтверждены поведением конкретных зёрнышек.

Почему? Потому что наш ум мог неправильно обобщить практику. А если он неправильно обобщил – тогда рождённая им абстракция бред, химера, безумие: её и на практике не существует, и теоретической пользы от неё ноль (точнее, конечно, не ноль, а отрицательная величина, ведь она вредит реальному познанию мира).

Вот так, подобно маятнику, человеческий разум и функционирует: увидел десять зёрен – сложил в уме в одно. Получилось обобщённое зерно теории. Затем это обобщение перенёс обратно из ума в окружающую реальность, проверил на конкретных зёрнах.

Обобщение должно подтверждаться практикой ПОСТОЯННО. Иначе оно станет сумасшествием, психическим расстройством, «кривым зеркалом».

Суть либерализма в целом, и явлинщины, как наиболее чистой (и даже по-своему честной) его формы в том, что созданные умом абстракции отрываются от реальности и больше к ней не возвращаются.

Из безжизненных абстракций начинает, как из кирпичиков, возводиться «дом-призрак», приют сумасшедших. Из абстракций, не подтверждённых жизнью, складывают абстракции более высокого уровня.

Или – тоже часто бывает – оторванные от жизни обобщающие понятия вытягивают в длинные цепочки равноуровневых абстракций. Типа «перестройка» - это революция», и понимай, как знаешь. Такие цепочки можно произвольно вертеть, переставляя члены (скажем, сказать «революция – это «перестройка»), потому что смысла в цепочках нет, а видимость смысла сохраняется при любой перетасовке терминов.

По сути, эта игра видимостью смыслов в цепочках равноуровневых абстракций – всего лишь «машина» Раймунда Луллия[3].

Это работа мозга, но пустая, бессмысленная и беспочвенная. Человеку искренне кажется, что он думает, мыслит – но он ничего не понимает по итогам раздумий, ни к чему ни приближается, ничего не постигает и не уточняет.

В современной жизни такую жвачку для мозга выдают чаще всего либералы.

Их разговоры о любом предмете могут быть бесконечными – но приближают к пониманию предмета не больше, чем их молчание.

Когда они говорят о политике или об экономике – это в их устах схоластика в худшем смысле слова «схоластика».

А всё потому, что если нормальный человек негодные, ошибочные абстракции, обобщения выбрасывает по итогам проверки практикой, то либералы их копят, хранят и продолжают использовать, создавая причудливые «музеи смысловых галлюцинаций».

Ключевая абстракция, с которой работают либералы, абстрактное понятие, давшее им имя – «СВОБОДА» (лат. «LIBERTAS»). Как оно вообще появилось в человеческой речи? Люди обобщали практику, и заметили, что есть «необходимость», не оставляющая вариантов, а есть возможность выбора из нескольких вариантов, как противоположность необходимости. Так появилось понятие «Свобода».

Причем в английском языке, например, оно сперва появилось, как избавление от необходимости платить, предоставление какого-либо блага бесплатно. То есть английское слово было противоположно по смыслу рыночности, купле, продаже, плате! То есть если мы скажем по-английски «рыночные свободы» - мы скажем оксюморон, нелепость! Свободными считались те, кого не обязывали платить, то есть, например, высшие сословия, не платившие налогов.

У свободы нет, да и не может логически быть такой противоположности, как «несвобода». Наоборот, несвобода является необходимой частью всякой свободы: чтобы один был свободен, другой должен быть несвободен, поэтому, например, преступников «лишают свободы» - чтобы добропорядочные граждане могли оставаться свободными.

Онтологической парой для свободы является необходимость.

Не понимая этого, либералы выдумывают мир, который они «освобождают» от необходимого и неизбежного, вырывают слово «свобода» из его логического гнезда и превращают в безумную химеру.

Свобода – это всегда конкретное освобождение от чего-то, связанное с несвободой от чего-то другого.

Вместе с ростом любой свободы параллельно растёт и парная ей несвобода. Только в этом случае слово «свобода» имеет житейский, бытовой смысл, а иначе оно превращается в бессмыслицу, в ничего реального не обозначающее понятие.

Либералы оторвали слово от корней, и теперь оно у них не обозначает ничего – потому может означать что угодно: они записали в «свободу» и ельцинскую клептократию, и тоталитарную американскую масонерию, и украинский фашизм, и кровавых диктаторов – «наших сукиных сынов», по их определению.

Это неизбежно – если абстракция потеряла связь с практикой, с реальными конкретными случаями, и не сверяет свои обобщающие умозаключения с ними.

В воздушных замках воображения можно громоздить любые конструкции, строить любые модели – правда, реальностью они вам управлять уже не помогут.

Когда окружающий мир сам по себе, а вы, как либералы и сочувствующая им часть интеллигенции – живёте в своём мире, это и называется социально-экономический аутизм.

Ну, а поскольку люди базовых вещей не понимают, и вообще забыли, откуда взялось обобщение практик в форме термина «свобода» - то любые их тексты с этим термином по сути своей аутичны.

Естественно, не только с ним, но и с любым другим абстрактным термином – потому что у либералов утрачена культура мышления, разрушен аппарат связного и отражающего объективную реальность мышления.

Как пишет «во всём согласный» с Явлинским ювенальный профессор Миронов – «…у оппозиции полномочий, финансовых ресурсов нет, поэтому нельзя спрашивать с нее, чтобы она предъявила то, чего требует — честные суды…»

А мне стало интересно – как вообще себе Миронов представляет «предъявление честных судов»? Что, "партия власти" заваливает избирателей листовками с требованиями «нечестных судов»? Есть ли хоть одна власть на свете, которая заявляла бы, что требует нечестных судов?!

Если «введение честных судов» - пункт политической программы либералов (а таки-да, они в каждом материале тему суда треплют в этом смысле)- то это проявление и очевидной неадекватности и очевидного инфантилизма. С таким же успехом можно требовать любящих жён для всех мужей и спасения для всех утопающих…

Взрослый и разумный человек никогда не поверит в то, что «честность судов» может ввести указом победившая на выборах партия или президент. Никакое положительное качество нельзя ввести законом. Ведь никто же формально и официально не выступает за коррупцию в суде, за её легализацию и расширение!

Взрослый и разумный человек понимает, что всякое требование перемен в реальном мире (а не в фантазиях аутистов) в обязательном порядке должно указывать: источник, движущие силы, механизм реализации и плательщика. Если кому-то что-то даёшь – укажи сразу и честно, у кого собираешься это отобрать. Кто пойдёт отбирать, когда, с какими силами?

Это единственный путь остаться в реальности, и не превращать «выборы в шоу», как вырвалось у бедного Миронова выше по тексту. «Я считаю демократических лидеров партий, которые были представлены в бюллетенях, — врунами. Хотя врун, наверное, сильно жесткое слово. Они, скорее, фантазеры — то есть вруны, но без злого умысла» - пишет Миронов. И не понимает, что сам такой же врун или фантазёр, в зависимости от наличия или отсутствия у него злого умысла…

+++

Сегодня мы живём в мире, уровень лицемерия в котором стал не только чудовищным, но и чудовищно-примитивным, на уровне людоедского племени «ням-ням»: отторгли Косово, после чего требуют соблюдения территориальной целостности других стран. ПРОПЛАТИЛИ (официально, по линии ООН) референдум в Южном Судане за его отделение от Северного, и тут же отказались признавать референдум в Крыму. Заявили, что никто не смеет входить на территорию Ирака без согласования с правительством Ирака даже для борьбы с ИГ – а сами вошли в Сирию без согласования с правительством Сирии под предлогом борьбы с ИГ… Заявили, что под российскими бомбами в Алеппо страдают 200 тыс. мирных жителей – и начали массированные бомбардировки Мосула, где 1,5 млн. мирных жителей: «их будут использовать, как живой щит, но это не должно нас останавливать» (из официального заявления представителя Пентагона).

То есть Запад делает дела не просто циничные, но и глупые в своём открытом, неприкрытом цинизме.

Напомню, что Риббентропу хотели на юбилей подарить ларец с подписанными им договорами, но не нашли не одного, который не был бы после нарушен Германией! Отказались от идеи такого подарка – что совершенно зеркально для современных США и НАТО: нет ни одного подписанного ими договора, который они бы сами и не нарушили после! То есть в этом отношении НАТО достигло уровня гитлеровской Германии и даже её превзошло…

+++

Так что «весёлые старты» шоу под названием «выборы» очень скоро оборвутся у шутников чем-либо очень страшным. Точка невозврата пройдена и шутить с этим – значит, быть уже не членом Клуба весёлых и находчивых, а членом клуба идиотов…

[1] Статья «Если дырка на штанах — это Путин виноват!», http://echo.msk.ru/blog/mmironov/1855578-echo, 14.10.2016 г.

[2] Для того, чтобы перевести недопустимое и немыслимое в обыденное и привычное – проще всего вначале вводить его в оборот шуткой. «Вы же понимаете, что это понарошку, что это не всерьёз, это всего лишь игра»… Потому либералы и шутят: если бы они сразу предлагали всё, что они предлагают, с серьёзными лицами, их бы избили.

[3] Механизм, изображаемый в сочинениях средневекового алхимика Р.Луллия состоял из нескольких подвижных концентрических кругов, разделённых поперечными линиями на отделения, в которых он клал таблички с общими понятиями или основными категориями всего существующего. Потом Луллий вращал круги - а вращая их так или иначе, можно было получать множество новых, более или менее сложных комбинаций типа «Небо-Вечность-Любовь-Пространство-Время». Луллий писал таблички так, чтобы они обнимали всю область возможного знания: атрибуты божества, логические категории, метафизические обозначения и т. д., до права и медицины включительно. Конечно же, таким способом никакая истина не была ни открыта, ни доказана. Но при перемене мест слагаемых в фразе сумма смысла не менялась, так как изначально была нулевой. Это по своему завораживает – большинство наших учёных и политиков до сих пор занимаются этим делом, составляя в рядок одноуровневые абстракции и получая замысловатые фразы с видимостью смысла…

Николай ВЫХИН, специально для «ЭМ»; 26 октября 2016