Всё больше россиян оказывается за чертой бедности. Таковых в настоящее время насчитывается 22 миллиона человек. Как пишет датское издание Berlingske, это самое большое количество за последние десять лет.

Очевидно, что успехи российских властей, имевшие место в борьбе с бедностью в течение десяти лет, практически сошли на нет, и бедность снова стала реальной опасностью для многих жителей страны. Как отмечает издание, глубинные причины для длительного российского кризиса существовали ещё до нефтяного обвала в 2014 году. Необходимо было снижать зависимость от нефти, газа и других видов сырья, однако их доля в экономике страны в докризисный период лишь продолжала расти.

Эксперты из Всемирного банка также отмечают растущее социальное неравенство в России: 1% населения страны контролирует 66% экономики. И данная цифра является самой большой среди 24 стран, в которых проводилось исследование банка.

Экономисты пришли к выводу, что неравенство и бедность прямо угрожают «социальному контракту», который был характерен для периода высоких цен на нефть во время первого президентского срока Владимира Путина. В этот период отмечался рост заработной платы, пенсий и социальных выплат.

«Необходимо начать действовать, прежде чем неравенство и бедность вырастут под действием финансовых и политических вызовов», — заявил вице-президент Всемирного банка Сирил Муллер.

О том, что «необходимо начать действовать» патриотически настроенные эксперты в России говорили ещё со времён первого кризиса 1998 года, показавшего зависимость российской экономики от мировой конъюнктуры. Дважды мы выходили из кризисов, и доходы населения росли в основном благодаря банальному росту цен на нефть. Чем же грозит разрыв «социального контракта» между властью и обществом, если в этот раз кризис затянется?

— На мой взгляд, цифра в 22 миллиона бедных россиян сильно занижена, — говоритпрезидент Института национальной стратегии Михаил Ремизов. — Видимо, взяты данные исследований, когда используется понятие прожиточного минимума. В то время как методики ООН и других международных организаций показывают, что в России не менее 35 миллионов человек живут за чертой бедности.

Да, можно согласиться с западными экспертами, что достижения «нулевых» годов, когда из числа бедных ежегодно выходили миллионы человек, фактически сведены на нет. Большая часть так называемых бюджетников снова оказалась за чертой бедности или близко к ней. Правда, пока это не касается военнослужащих, поскольку их доходы в своё время повысились довольно серьёзно.

Даже по официальным данным, второй год продолжается снижение доходов населения. Впрочем, социальное неравенство тоже растёт. Это значит, что богатые становятся ещё богаче, а бедные — беднеют. Российские олигархи и топ-менеджеры, по-прежнему, покупатели самых дорогих яхт наряду с арабскими шейхами.

«СП»: — Почему, кстати, несмотря на давние разговоры, так и не был установлен «потолок» доходов для топ-менеджеров хотя бы в госкомпаниях?

— На самом деле надо не устанавливать «потолки», а нормировать пропорции между средней зарплатой в компании и доходом топ-менеджеров. Не вводится этого потому, что лоббисты нынешней ситуации фальшиво убеждают нас, что российские топ-менеджеры должны получать доходы на мировом уровне. Иначе, дескать, это скажется на эффективности их работы, и они перестанут быть конкурентоспособными в глобальной экономике. Загвоздка только в том, что не существует никакого мирового уровня. Даже если взять западные развитые страны, мы увидим, что в США в крупных корпорациях доходы самых низко-и-высокооплачиваемых работников могут отличаться в сотни и даже тысячи раз. В среднем топ-менеджеры получают в 200 раз больше, чем простые офисные работники. Тогда как в японских корпорациях разница в доходах — один к шестнадцати. Что это значит, что японские менеджеры работают хуже американских? Ничего подобного. Просто в Японии сложился свой тип трудовых отношений, и он ничем не хуже американского. Также и в немецких корпорациях топ-менеджеры получают гораздо скромнее американских коллег. И что, наши управляющие, которые стремятся к «американским пропорциям», лучше японских или немецких? Сильно сомневаюсь.

Поэтому решение о нормировании доходов топ-менеджеров в российских государственных компаниях не только возможно, оно совершенно необходимо. Как с точки зрения социальной справедливости, так и с точки зрения повышения общей эффективности управления. Поскольку система мотивации существует не только на высшем уровне, но и на среднем и низшем. Особенно это актуально для нашей страны, которая уже не первый год является страной с наибольшей разницей в доходах между самыми богатыми и самыми бедными. В России неравенство носит именно патологический характер, и является одним из главных сдерживающих факторов социального и экономического развития.

«СП»: — К чему может привести разрыв «социального контракта» российского общества и власти, о котором говорят западные эксперты?

— В первую очередь, авторы доклада намекают на политические риски для российской власти. Однако большинство сегодняшних исследований напрямую не показывают, что недовольство уровнем жизни и социальной структурой общества трансформируется в рост протестных политических настроений. Пока мы видим просто продолжительную и устойчивую тенденцию к деградации и архаизации общества. И как раз во многом под влиянием того, что десятилетиями сохраняется патологический уровень социального неравенства. Речь идёт о формировании застойной бедности, которая наследуется в поколениях. И у каждого нового поколения шансов выбраться из неё всё меньше. Поскольку становится менее доступным качественное образование, хуже работают социальные лифты и т. д. Будет ли всё это конвертироваться в угрожающие власти социальные т политические протесты — вопрос спорный. Можно только уверенно сказать, что массовый социальный и политический протест — далеко не худшее, что может случиться с нацией и страной. Гораздо хуже — медленная социальная деградация, которая нам гарантирована при сохранении существующих тенденций.

— «Социальный контракт» в «нулевых годах» выглядел так, что общество поддерживало власть или относилось к ней индифферентно в обмен на то, что власть обеспечивала ситуацию в стране, при которой уровень жизни населения в целом рос, — говоритполитолог Павел Святенков. — В результате значительно увеличился так называемый средний класс. Если в 90-е годы значительная часть пенсионеров жила на грани и за гранью нищеты, то в «нулевых» доходы их в целом увеличились. Стало больше порядка в распределении доходов от продажи углеводородов. Объективно больше стало тратиться на государство, а не оседать на счетах олигархов.

Сейчас снова всё больше наших сограждан впадает в бедность и нищету. Это очевидно по таким историям, как массовые отравления «боярышником» в Иркутске.

«СП»: — Чем этот процесс может закончиться?

— Очевидно, что при дальнейшем обеднении россиян могут усилиться протестные настроения. Пока люди, помня опыт предыдущих кризисов, надеются, что ещё полгода-год, и жизнь снова начнёт улучшаться. Однако прежде из кризисов помогала выйти мировая конъюнктура, в частности, рост цен на углеводороды. Если в этот раз кризис затянется, доверие к власти, как и рейтинги первых лиц государства, будут падать. Другое дело, что и при нынешних ценах на нефть, можно было бы делать кое-что для улучшения уровня жизни населения, если не сейчас, то в обозримом будущем. Но ничего этого не делается. Продолжается либеральный экономический курс, правительство, как и прежде уповает, что цены на нефть станут расти.