В чём благо западных санкций для России

Автор – Андрей Ваджра

В 2014 году Запад принудил Россию сделать то, что она, на мой взгляд, должна была сделать ещё много лет назад – перейти к продуманной, последовательной политике протекционизма. Суть т.н. «экономического национализма» я изложил тринадцать лет назад в своей книге «ПУТЬ ЗЛА.Запад: матрица глобальной гегемонии», считая его необходимым условием развития экономик постсоветского пространства.

Однако либеральная экономическая доктрина тотально господствовала долгие годы над всей территорией бывшего Союза. В одних постсоветских государствах она тормозила экономическое развитие, в других – методично уничтожала местную экономику. Достаточно сильное негативное влияние она оказывала и на Россию. Но, как говорится, не было счастья, так несчастье помогло.

Кстати говоря, Украина после госпереворота, окончательно утратив свою государственную суверенность и независимость, под давлением Запада дошла в своём экономическом либерализме до абсурда, и поэтому обрекла остатки своей экономики (прежде всего, промышленность) на уничтожение.

Чтобы не заниматься пересказом ранее написанного, просто приведу выдержку из своей книги, в которой излагается суть того, что сейчас делает Россия в экономической сфере под давлением западных санкций…

Главным заблуждением правительств тех незападных стран, которые решили интегрировать свои финансово-экономичес­кие системы в «мировую экономику», является убеждённость в том, что этот шаг позволит их народам достичь таких же высот в материальном благосостоянии, каких достигли жители запад­ных государств.

Однако они никак не могут понять, что глобаль­ная система «мировой экономики» строилась для того, чтобы создать условия, благоприятствующие процветанию только За­пада, ведь она в своей основе предполагает обогащение одних путём экспроприации (в той или иной форме) других. Запад­ный капитализм основывается на предельной поляризации богат­ства и бедности, он не предусматривает счастья для всех, наоборот, он практическим образом постулирует, что кто-то может добиться счастья лишь ценой чьего-то несчастья.

Вот что по этому поводу пишет И. Валлерстайн: «Что каса­ется возможностей национального развития в рамках капита­листической мироэкономики, просто невозможно, чтобы оно реализовалось для всех государств. Процесс накопления капи­тала требует существования иерархической системы, в которой прибавочная стоимость распределена неравномерно как в про­странстве, так и между классами. Более того, развитие капита­листического производства в историческом времени фактичес­ки вело к постоянно возрастающей социально-экономической поляризации населения мира (а на самом деле, даже её требова­ло)...

Поскольку неравное распределение преимуществ как ис­торически, так и теоретически постоянно, всякое «развитие» в одной части мироэкономики на самом деле имеет своей обо­ротной стороной «упадок» или «регресс», либо «слаборазвитость» кого-то другого. Это было не менее справедливо для 1893 года, чем для 1993 года; более того, про 1593 год можно ска­зать то же самое. Таким образом, я не говорю, что страна X не может «развиваться» (сегодня, вчера или завтра). Я утверждаю лишь то, что в рамках существующей системы нет пути, двига­ясь по которому, могли бы одновременно развиваться все (или хотя бы многие) страны.

Отсюда не следует, что какие-либо страны не могут вводить новые формы механизированного производства или развивать информационные технологии, или строить высотные здания, или создавать какие-то другие внешние символы модернизации. Вообще-то это могут все. Но это не обязательно означает, что страна или, по крайней мере, большинство её населения будет жить лучше. Состояние страны или населения может фактичес­ки ухудшаться, несмотря на видимое «развитие». Вот почему мы говорим теперь об «устойчивом развитии», подразумевая нечто реальное и прочное, а не статистический мираж…».

Эта особенность ещё в XIX столетии была чётко определена немецким экономистом Фридрихом Листом (1789-1846), кото­рый занимался исследованием особенностей экономического взаимодействия индустриально развитойВеликобритании и аг­рарной Германии, специализировавшейся на производстве зер­на в ущерб своей промышленности.

Уже тогда он пришёл к заключению, что тотальное установ­ление принципа свободной торговли, предельное снижение та­моженных пошлин и максимальная рыночная либерализация на практике усиливает то государство, которое давно и успеш­но двигается путём рыночного развития, но при этом экономи­чески и политически ослабляет и подрывает то государство, ко­торое развивалось по другим принципам, но затем стало руководствоваться алгоритмами рыночных отношений.

Исходя из этих закономерностей, Лист выступил против классической политэкономии. Он не подвергал критике А. Сми­та по сути его теории. Он лишь указывал, что эта теория космо­политична, что она в принципе игнорирует национальные осо­бенности экономического развития народов мира. Лист подчёр­кивал, что навязывание догматических общих «естественных» законов всем странам в конечном итоге почему-то оказывается выгодным наиболее развитой стране того времени, родной Смиту Великобритании.

К тому же необходимо отметить, что придерживаться либе­ральных принципов в экономике и последовательно навязывать их другим странам Англия начала «в 1846 году, после того, как 150 лет протекционизма, насилия и государственного контроля поставили её далеко впереди любого конкурента. Но поворот к рынку был сделан с существенными оговорками. 40% британс­кого текстиля продолжало поступать в колонизованную Индию, и то же касалось британского экспорта в целом.

Британскую сталь не допускали на рынки США очень высокие тарифы, по­зволившие Соединённым Штатам развивать собственную ста­лелитейную промышленность. Но Индия и прочие колонии всё же были доступными и оставались таковыми, когда британс­кую сталь изгнали с международных рынков с помощью цено­вой политики». Через столетие, после того как под защитой таможенных барьеров окрепла американская эконо­мика, США также принялись навязывать миру либеральную доктрину.

В противоположность ей Лист, предварительно изучив аме­риканский опыт протекционизма, выдвинул идею «экономичес­кого национализма», которая предусматривает теорию «продук­тивных сил» в противовес фритредерской теории «меновых сто­имостей».

Продуктивные силы в его понимании – все источники бо­гатства нации. Государство должно проявлять заботу об их раз­витии, а не о мгновенной выгоде. Ф. Лист считал, что в перс­пективе выгодно развивать те области экономики, где на дан­ный момент затраты пока ещё выше, чем за границей. Развивать, инвестировать – вот единственный путь снижения затрат в пер­спективе. Он подчёркивал, что подобные действия нужно воспринимать лишь как плату запромышленное воспитание нации. Это воспитание стоит значительных усилий всего народа, но вло­женные в него средства и силы принесут в будущем достаток и процветание всей нации.

Таким образом, Лист рассматривал протекционизм в каче­стве средства для достижения прорыва в экономическом развитии. Он исходил из того, что для преодоления отставания необ­ходимы существенные инвестиции в базовые отрасли нацио­нальной промышленности. Но обеспечить их можно лишь тог­да, когда они в своём развитии будут превосходить конкуриру­ющие сферы производства в Англии.

Однако на тот момент Германия в своём экономическом развитии была значительно слабее Великобритании. В связи с этим Лист сделал закономер­ный вывод, что на время, пока идёт «промышленное воспитание», т.е. модернизация и усиление германской экономики, надо урав­нять условия экономической борьбы искусственно – таможенны­ми барьерами. Когда Германия догонит в своём развитии Анг­лию, считал Лист, тогда и присоединится к системе свободной торговли.

Он заметил, что нация тем богаче и могущественнее, чем больше она экспортирует промышленных изделий и чем боль­ше она импортирует сырья. Если экономическая политика го­сударства ориентирована на экспорт сырья, оно никогда не пре­одолеет свою отсталость и бедность. Соответственно, нужна прямо противоположная политика, которую и стала проводить Германия. Как показала история, благодаря ей, она делает мощ­ный экономический рывок и со временем догоняет в своём раз­витии мировых индустриальных лидеров.

Идеи Фридриха Листа были также использованы в качестве концептуальной основы своей экономической стратегии совре­менными государствами Азиатско-Тихоокеанского региона. Именно это позволило им стать мировыми лидерами в эконо­мическом развитии. Вот что об этом пишет Ноам Хомский:

«Что касается бывших японских колоний, то крупнейшее научное исследование Миссии американской помощи на Тайване обнаружило, что американские советники и китайские планиров­щики пренебрегли принципами «англо-американской эконо­мики» и разрабатывали «государственно-ориентированную стратегию», опираясь на активное участие правительства в эко­номической деятельности на острове посредством обдуманных планов и правительственного контроля за их выполнением». <...> ...в восточно-азиатских странах, преуспевших на пути эко­номического развития, «правительство взяло на себя основную ответственность за осуществление экономического роста», от­бросив «религию», полагающую, что рынки знают все лучше всех, и прибегнув к вмешательству ради улучшения передачи технологий, относительного равенства, образования и здраво­охранения, наряду с промышленным планированием и коор­динацией».

Того же мнения придерживаются Мартин и Шуманн: «У ази­атского бума мало общего с laissez-faire капитализмом большин­ства стран ОЭСР. Все без исключения растущие экономики Дальнего Востока применили стратегию, от которой Запад в конце концов отказался, – широкомасштабное вмешательство государства на всех уровнях экономической деятельности. Вме­сто того чтобы позволить вести себя, как ягнят, на бойню меж­дународной конкуренции, как это сделала Мексика, драконы управляемого государством экономического строительства разработали богатый инструментарий, с помощью которого они держат развитие под контролем. Интеграция в мировой рынок для них не цель, а средство, которым они пользуются осторож­но и по зрелом размышлении.

Во всех быстрорастущих экономиках Азии степень откры­тости внешнему миру подчиняется принципу авианосца, изоб­ретённому японцами. Высокие пошлины в сочетании с техни­ческими требованиями блокируют импорт во всех отраслях эко­номики, где, по мнению планировщиков, фирмы их страны слишком слабы, чтобы противостоять международной конкуренции, и где они хотят защитить существующие уровни заня­тости.

И наоборот, правительства и органы государственной власти поддерживают экспортное производство всеми средства­ми – от налоговых скидок до бесплатного предоставления ин­фраструктуры.

Важным элементом данной стратегии является манипулирование обменным курсом. Все азиатские страны ко­пируют эту японскую модель и с помощью интервенций центрального банка искусственно поддерживают курс своей валю­ты на уровне более низком, чем это соответствует реальной покупательной способности внутри страны. При этом, в соот­ветствии с официальными обменными курсами, заработки в Юго-Восточной Азии в среднем составляют одну сороковую от того, что получают жители Западной Европы, но при сопостав­лении покупательных способностей они эквивалентны одной восьмой. <...>

Для повышения общего профессионального уровня насе­ления правительства всех стран вкладывают значительную часть бюджета в создание эффективной системы образования.

Там, где этого недостаточно, передача технологий обеспе­чивается дополнительными лицензионными и патентными со­глашениями. Требования относительно доли местных предпри­нимателей в производстве для мирового рынка гарантируют, что значительная часть прибылей остаётся в стране и вкладывается в развитие национальных компаний...

Все эти начинания направлены на достижение общего результата: правительства со­храняют экономический суверенитет и следят за тем, чтобы и местный, и иностранный капиталы служили определённым по­литическим целям. Тех, кто не сотрудничает, выставляют за дверь.

В условиях же торжества либеральной доктрины, та произ­водственная отрасль, которую не упраздняет в слаборазвитой незападной стране открытие её внутреннего рынка, как прави­ло, оказывается не в руках местного национального произво­дителя, а под контролем транснациональных корпораций. То есть, иначе говоря, Запад, благодаря глобализации, «вычищает» незападные страны от их собственных экономических инфраструктур, а на освобождённом пространстве размещает свои предприятия, которые, благодаря низким местным затратам на производство, получают максимальные прибыли.

Однако создава­емый таким образом капитал не остаётся в данной стране, что­бы работать на неё (по причине отсутствия полноценной эконо­мики, лишённой инвестиционной привлекательности), а направ­ляется туда, где существуют условия для получения максимальных прибылей от инвестиций.

В такой ситуации незападные страны оказались фактичес­ки в состоянии полной беспомощности. Лишившись экономи­ческой самодостаточности, они де-факто утратили политичес­кую независимость, став марионетками в руках могущественных транснациональных финансово-политических кланов.

Всякая попытка любого правительства (как на Западе, так и за его пре­делами) преодолеть эту ситуациюнаказывается с помощью по­литического или экономического прессинга, либо военной силы западных государств, которые, как уже было сказано, стали эф­фективным инструментом транснациональной олигархии, при помощи которого она защищает свои узкокорпоративные ин­тересы.

Вот что по этому поводу пишет британский профессор Зигмунт Бауман: «Международный капитал, если так можно сказать, кровно заинтересован в слабых государствах, т.е. в та­ких, которые слабы, но всё же остаются государствами. Предна­меренно или подсознательно, межгосударственные институты в их существующем виде последовательно вынуждают всех своих участников или зависимые от них государства систематичес­ки разрушать всё, что способно замедлить свободное движение капиталов и ограничить свободу рынка.

Широко распахнутые ворота и отказ от всяких помыслов о самостоятельной экономической политике являются предварительным условием по­лучения финансовой помощи от мировых банков и валютных фондов.

Слабые государства – это именно то, в чём новый ми­ровой порядок (подозрительно похожий на новый мировой бес­порядок) нуждается для своего поддержания и воспроизведения.

Слабые государства легко могут быть низведены до полезной роли местных полицейских участков, обеспечивающих тот минимальный порядок, который необходим бизнесу, но при этом не порождающих опасений, что они могут стать эффективным препятствием на пути свободы глобальных компаний».

Подводя итог, он резюмирует: «Экономический, военный и культурный аспекты суверенитета – все три его основы – се­годня подорваны. Утратив способность ограничивать себя в эко­номическом отношении, охранять свою территорию, поддер­живать собственную идентичность, современные государства всё больше превращаются в судебных приставов и полномоч­ных представителей тех сил, которых они уже не могут контро­лировать политически…».

Лукашенко рубит - Путину реально похер на эти санкции Запада

Если мы не будет отвечать Западу, нас забьют ногами