В феврале 1986 года у берегов Новой Зеландии в проливе Кука затонул советский пассажирский теплоход «Михаил Лермонтов». 30 лет назад следствие по данному происшествию шло не один месяц - и у нас в стране, и за рубежом. Однако до сих пор неясно, что это было -трагическое стечение обстоятельств или чей-то злой умысел.

Техническая сторона дела

После гибели теплохода «Михаил Лермонтов» западные журналисты попытались подзаработать на трагедии, наверняка выполняя чей-то заказ. В первую очередь отмечались ненадежность советских судов, их плохая техническая оснащенность.

Например, английская газета «Таймс» писала, будто бы даже спасательные шлюпки на «Лермонтове» настолько проржавели, что пассажиры пробивали их дно ногами, а сигнальные лампочки на спасательных жилетах не горели.

Все это не соответствовало действительности. Согласно Парижскому меморандуму (он был учрежден в 1982 году с целью координации действий европейских стран по контролю выполнения иностранными судами международных требований в области обеспечения безопасности мореплавания и защиты окружающей среды) в июне 1985 года в порту Хаммерфест на «Лермонтове» была проверка международной комиссии. Ее заключение однозначно: «Судно найдено в хорошем состоянии. Выдан сертификат сроком на шесть месяцев». В декабре того же года теплоход прошел еще одну проверку, уже в Австралии. Капитану выдали документ с более чем краткой пометкой: «Замечаний нет». И вообще, по Парижскому меморандуму соответствующим службам портов разрешено не выпускать в плавание неисправное судно. Однако «Михаила Лермонтова» в море выпустили. Значит, все было в порядке.

Что касается шлюпок и сигнальных лампочек, то на лайнере имелся полный комплект шлюпок из стеклопластика и металлических сплавов высокой прочности, так что ни о какой ржавчине не могло быть и речи. А сигнальные лампочки действительно не горели, поскольку они начинают светиться только в воде. Но все пассажиры и члены экипажа (за исключением одного) были спасены до того, как кто-либо из них попал в воду, поэтому лампочки и не сработали.

Конкуренция - вещь серьезная и опасная

Лайнер «Михаил Лермонтов» был построен в ГДР на судоверфи города Висмар. Порт приписки — Ленинград, Балтийское морское пароходство. В социалистическом соревновании корабль сразу вышел на передовые позиции среди пассажирских судов Минморфлота СССР.

Капитаном на «Лермонтова» назначили опытнейшего моряка Арама Михайловича Оганова (в том роковом рейсе он на теплоходе отсутствовал). Лайнер не раз совершал кругосветные путешествия. И самое главное: иностранные туристы охотно пользовались услугами советского судна в связи с более дешевой, чем в западных компаниях, ценой на билеты и с высоким уровнем обслуживания.

Конкуренция. Не в этом ли причина разыгравшейся драмы? Оганов сказал по этому поводу следующее: «Мы мешали иностранным компаниям. Будучи капитаном, я получал письменные и устные угрозы, неоднократно с судном случались инциденты. Однажды, когда мы стояли в порту Сан-Франциско, я получил известие, что «Михаил Лермонтов» заминирован. Надо признать, командование американской военно-морской базы отреагировало мгновенно: водолазы нашли прикрепленную на днище магнитную мину. Правда, без взрывателя. История получилась шумная. Думаю, западным конкурентам было необходимо посеять панику среди потенциальных пассажиров лайнера. В другой раз нас вынудили уйти с одной из международных линий, угрожая взорвать «Михаил Лермонтов». Мы стали работать на Австралию, но снова пересеклись с конкурентами. В тот рейс я был в отпуске. Лоцман, который вывел судно на риф, потом даже не скрывал своей вины. Теплоход затонул на глубине 33 метров на расстоянии 800-900 метров от берега. Такая гибель случайной не бывает».

Трагедия у берегов Новой Зеландии

День 16 февраля 1986 года выдался пасмурным. На мостике находились подсменный капитан Владислав Воробьев и лоцман Дон Джемисон — капитан из порта Пиктон. Профессиональные качества Джемисона не вызывали сомнений. Он был одним из трех новозеландских лоцманов, которые имели патент на проводку больших судов водными путями Фьордленда (национального парка Ноной Зеландии, изрезанного фьордами Тасманова моря). Но здесь нот грамотный специалист принял странное решение: провести советский теплоход узким проливом между мысом Джексона и каменистой отмелью. На следствии лоцман заявил, что данное решение у него возникло спонтанно. Он якобы «хотел дать возможность пассажирам поближе взглянуть на красоты мыса Джексон и его маяк с северной стороны входа в пролив».

Через 40 минут после выхода из Пиктона судно настолько приблизилось к одному из утесов, что, казалось, протяни руку и достанешь ветви растущего на скале дерева. Но в тот момент капитан успел скомандовать «задний ход» и развернул судно.

Через некоторое время Воробьева сменил на мостике старший помощник Степанищев. Как только капитан ушел, лоцман предложил другой вариант, чтобы путешествующие «полюбовались красотами». Сделали новую прокладку курса до того места, где Джемисон должен был покинуть судно.

Лоцман заворачивал корабль все ближе и ближе к берегу. Степанищев, как загипнотизированный, выполнял его команды, видимо, считая, что такой опытный моряк все рассчитал. И через полтора часа теплоход «Михаил Лермонтов» напоролся на подводные камни.

От удара судно получило пробоины. В носовые отсеки стала поступать вода. Экипаж приступил к эвакуации пассажиров. Спасли всех. Причем многих престарелых участников круиза в прямом смысле выносили на руках. Среди спасенных не оказалось только рефрижераторного механика Павла Заглядимова. Он во время аварии находился как раз в носовой части корабля, на своем рабочем месте. Наверное, ударом его оглушило, и он утонул.

Следствие

Джемисон исчез сразу же после того, как спасательное судно доставило его на берег. Появился лоцман только с началом следствия, которое организовало Министерство транспорта Новой Зеландии.

Вот некоторые из признаний Джемисона: «Я не могу объяснить свои действия, но это не было запланированным маневром. В ретроспективе единственным объяснением, какое я могу дать своим действиям, является умственное и физическое переутомление в результате больших рабочих нагрузок. В неделю, предшествующую 16 февраля 1986 года, я работал все вечера до полуночи или около этого».

Возникает вопрос: а не умышленно ли Дона Джемисона довели «до умственного и физического переутомления»? Кроме того, лоцман признался, что за полтора часа до работы на «Лермонтове» он выпил «две водки и пиво». Сколько это вышло в граммах, Джемисон не уточнил. Но по международным нормам мореплавания запрещается допускать к работе лоцмана, принявшего любую дозу алкоголя.

Во время следствия Джемисон добровольно сдал лоцманскую и каботажную навигационную лицензии. Но оставил при себе диплом корабельного капитана британского Министерства торговли, тем самым оградив себя от лишения лицензии по суду. А несколькими годами позже восстановил документы. На данный момент Джемисон — капитан небольшого судна «Стрейтсман», которое перевозит домашний скот, курсируя между Веллингтоном и Пиктоном. Как видим, лоцман отделался легким испугом. А вот Новую Зеландию пять лет не посещали круизные суда, в результате чего страна потеряла миллионы долларов. Значительный урон понесла и наша страна, получив чувствительный удар по престижу советского пассажирского флота.

Стоимость теплохода «Михаил Лермонтов» на тот момент составляла 14 876 570 рублей. Судно не раз ремонтировалось за границей — это также миллионные затраты, которые из-за гибели лайнера себя не оправдали. Каждому пассажиру была выплачена компенсация в размере 20-30 тысяч долларов. Так что конкуренты, если они причастны к этому кораблекрушению, своей цели добились.