История с химическим оружием в Идлибе поставила американского президента в очень сложное положение. С одной стороны, Дональд Трамп (как и всякий здравомыслящий человек) прекрасно понимал, что Асад не страдает мазохизмом или суицидными наклонностями, и не станет так подставляться. Особенно сейчас, когда он выигрывает войну в политическом (США и Турция отказались от идеи смены режима в Сирии, с курдами договорились) и военном (армия наступает, отбивая у ИГ и рукопожатной оппозиции новые территории) плане. Однако, с другой стороны, не ответить Трамп не мог.

И дело не только в том, что в ходе инцидента с химическим оружием погибло около 70 человек, многие из которых были детьми. Американские СМИ стали позиционировать эту историю как тест на лидерство Америки, лидерство Трампа. На экранах телевизоров и газетных страницах публиковались жуткие картинки, ужасающие истории о детях, потерявших всех родственников и надеющихся лишь на то, что маяк свободы и демократии загорится праведным огнем.

И если бы Трамп его не зажег, его бы обвинили в слабости или же в намеренном предательстве американских интересов в угоду российским. Со всеми вытекающими в виде импичмента. «Мы взвесили риск, связанный с любыми военными действиями, с риском бездействия», - говорил помощник Трампа по вопросам национальной безопасности Герберт Макмастер. И риск бездействия перевесил.

«Мы приветствуем эти авиаудары, но хотели бы, чтобы они были частью более масштабной стратегии, которая положит конец массовым убийствам... и приведет к смене политической власти в Сирии, - говорят представители сирийской оппозиции. – Нам очень не хватает американского участия, которое уравновесит две державы, помогающие Асаду – Россию и Иран». 

Однако, по всей видимости, их хотелки так хотелками и останутся. Трамп не хочет начинать вторжение в Сирию. И не только потому, что не желает получать свой персональный Афганистан (хотя с иранцами он бы повоевал с удовольствием) или же рисковать началом ядерной войны с Россией. Вторжение США в Сирию поставит под вопрос всю модернизацию американской внешней политики, основанную на прагматичном снижении расходов и повышении эффективности. Трамп хочет отказаться от смены неугодных режимов бомбами в пользу смены режимов соблазном, сделать ставку на укрепление образа Америки как настоящего «Града на холме», идола современного национализма. Вторжение же в Сирию вернет «бушевский» вариант внешней политики, который, собственно, и привел к перенапряжению сил и ослаблению влияния США в мире.

Именно поэтому в Пентагоне и заявили, что вопрос, в общем-то, закрыт. «Мы нанесли авиаудар с целью устрашения режима, дабы он снова не использовал химическое оружие», - заявил спикер оборонного ведомства Джефф Дэвис. По словам Трампа, именно это (а не свержение Башара Асада) является «жизненным американским интересом». Американский президент хоть и заявлял о том, что «изменил» свое отношение к сирийскому коллеге, но не возвращал на повестку дня обамовскую идею о смене режима.

А что же Россия? Кремль выразил возмущение американским авиаударом. «Как считает Путин, этот шаг не приближает нас к конечной цели в борьбе с международным терроризмом, а наоборот создает серьезное препятствие для создания международной коалиции по борьбе с ним и эффективному противодействию этому всемирному злу», - говорит пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Однако на деле удар не мог состояться без российского позволения, иначе а) американские ракеты были бы сбиты российской ПРО и б) Москва могла бы нанести ответный удар по эсминцам, как Путин в свое время и обещал. 

Кремль заинтересован в том, что бы не допустить «взрыва» в виде падения Трампа или американского вторжения в Сирию.

К сожалению,  нельзя исключать новых провокаций, в виде «очередного использования Асадом химического оружия», которые потребуют от Трампа новых, более решительных мер. Которые в какой-то момент могут и не ограничиться договорными акциями.