Высшее образование и трудовое одичание
Автор – Татьяна Воеводина
Эти заметки – ответ на статью профессора МГУ Юрия Ожигова, которая, в свою очередь, – ответ на мою статью о Системных неумехах, которую вы уже прочитали. Со статьёй профессора можно ознакомиться здесь…
* * *
Когда-то давным-давно знаменитый филолог и лингвист академик Л.В. Щерба сказал: не люблю спорить и опровергать, потому что убедительное изложение своих мыслей само по себе опровергает иные точки зрения.
Я тоже не люблю спорить и стараюсь этого не делать: мне очень близко базовое положение НЛП, гласящее, что у каждого своя картина мира. В результате споров (политических, идеологических, особенно в формате телевизионного ток-шоу) полемисты только матереют, костенеют и коснеют в своих убеждениях. Цель их – достижение победы и посрамление оппонента, а вовсе не «установление истины по делу», выражаясь юридическим слогом.
В наше время, к сожалению, люди вообще прискорбно равнодушны к истине, но это отдельная увлекательная тема, не буду её касаться. Словом, я не люблю кого-либо переубеждать. Переубеждает человека обычно жизнь и новый собственный опыт.
Но редактор «Завтра» прислал мне ссылку на статью профессора МГУ Юрия Ожигова «Почему рабочему необходимо высшее образование», а потом ещё и интересное письмо бывшего руководителя важного КБ, и мне показалось, что мне следует что-то по этому поводу написать.
Прежде всего, я абсолютно понимаю и уважаю приверженность автора к высшему образованию, которое он почитает абсолютным и непререкаемым благом. Это типичная, нормальная и абсолютно понятная позиция работника высшей школы.
Я тоже хотела бы, чтобы как можно больше людей (оптимально – все люди без исключения) покупали мой товар. Я, как и профессор, считаю, что мой товар всем без изъятья полезен и благотворен. Товары у нас с профессором разные, а подход – один. И точно так же, как я не могу быть объективной в оценке пользы, приносимой моим товаром, так и работник высшей школы не может быть экспертом в вопросе о ценности высшего образования. Поскольку мы оба – заинтересованные продавцы.
Взвешенное мнение о наробразе могут иметь пользователи результатов его деятельности. То есть руководители, которые нанимают и организуют труд тех, кого этот самый наробраз выучил. Они же должны сформулировать задачи образования.
Я думаю, что задачи перед наробразом (школой всех степеней) должны ставить не работники наробраза, сколь бы опытны и заслуженны они ни были. Заказ на образование должен прийти от промышленности, сельского хозяйства, строительства, науки, культуры и прочих сфер практической деятельности.
Авторитетные бизнесмены, чиновники и другие опытные практические работники должны сформулировать заказ на образование. Иными словами: какой именно человек, наделённый какими умениями и навыками и вообще какими качествами, им нужен.
Это напрямую зависит от тех задач, которые стоят перед страной и которое ставит политическое руководство. Пока тут нет ничего внятного и определённого. К какой роли мы стремимся: передовой индустриальной державы или сырьевого придатка? Это главный вопрос.
Нынешняя система образования ориентирована скорее на роль сырьевого придатка. Есть более частные вопросы. Например, зачем нам нужна Болонская система? Говорят: чтобы наши дипломы признавались на Западе. Тогда, следующий вопрос: мы стремимся, чтобы наши специалисты оставались работать в стране или уезжали?
Без ответа на главные вопросы, обсуждение деталей совершенно второстепенных, вроде ЕГЭ, абсолютно бесполезно. Вот, когда будет осознано, какого рода работники нам нужны, вот тогда можно дать задание наробразу. А наробраз должен, получив это задание, найти способы его выполнить.
Тут нет ничего обидного. Военные не принимают решение, когда и против кого воевать, это дело политического руководства. Вовсе не дипломаты, а опять-таки политическое руководство решает, с кем дружить, а с кем нет. А люди этих двух почтенных специальностей решают только вопрос: как? Хватит с них и этого.
Сегодня система образования – бесцельна. Школа учит невесть чему, невесть для какой цели. Теперь объявлено: школа не должна натаскивать на ЕГЭ. Тогда благоволите объяснить: а что она должна делать? Мне кажется, в высшей степени резонным, что всё больше детей переходят на так называемое домашнее обучение, индивидуальный план или что-то в этом роде, т.е. попросту уходят из школы, не желая терять время на бесцельное переливание из пустого в порожнее.
Школа всех ступеней, похоже, существует не для какой-то осознанной цели, а просто потому, что в благоустроенном государстве её полагается иметь. В ВУЗы большинство молодых людей отправляется ради продления счастливого детства, отмазки от армии; потому что родители велят; потому что все так делают; потому что надо же куда-то идти, а работы всё равно не найдёшь да и неохота; потому что вдруг в самом деле это для чего-то нужно. Кажется, я перечислила основные мотивы.
Для иногородних ещё есть такая причина: это легальный способ проживания в большом городе для обделывания своих делишек. Большинство поступает в гуманитарные (чаще всего экономические и юридические) заведения, которых повсюду развелось без счёта. Все без исключения мои сотрудники – с высшим образованием. Меня лично их дипломы не интересуют, но знаю, что они в большинстве закончили что-то самоделочное, чаще экономическое, просто чтоб иметь диплом и быть «не хуже людей».
Я возвела напраслину на нашу молодёжь? Они идут, чтобы учиться? Мне кажется, два выразительных факта совершенно зачёркивают это прекраснодушное предположение.
Факт 1. Постоянная, повседневная, массовая, почти безальтернативная закупка курсовиков, дипломов, диссертаций и прочих работ, которые желающий учиться выполняет сам. Купить курсовик – это всё равно как если бы начинающая швея вместо того, чтоб шить, пошла на рынок да и купила готовый халат или рубаху. Если она так делает, значит умение шить в её жизненные планы не входит. Как не входит в жизненные планы школяров чему-то там учиться. Купить, скачать, заказать, со скидкой, три по цене двух – этим полнится Интернет. СтОит раз поинтересоваться – не отпишешься. Это, по моим прикидкам, вполне объёмный бизнес. Желай школяры учиться, его бы не существовало.
Факт 2. Студенты массовым порядком работают. Многих это даже умиляет. Меж тем, если он работает, то это означает, что он не учится. Он просто спихивает кое-как зачёты и курсовики. Если работа не является частью учебного плана или не происходит на каникулах, то она учению во вред. При этом господствует мнение, что начинать работать надо как можно раньше, не работавших не принимают в приличные места, надо копить строчки в резюме. Скорее всего, так и есть: не принимают. Это значит, что работодатели вообще не придают никакого значения учёбе, их интересует одно: где и в чём кое-как наблатыкался соискатель места.
Конечно, есть учебные заведения, куда трудно поступить и где люди скорее учатся, чем отбывают нумер. Это всем известные высокорейтинговые ВУЗы. Их десяток на всю страну, ну два десятка по снисходительному счёту. Вот они и должны быть ВУЗами, а остальные – народными университетами культуры. Сейчас они – просто пункты передержки молодняка и легальной его отмазки от армии.
Но в полной мере от жизни не отмажешься: не каждому удаётся засесть в офис, многим приходится работать какую-то подлинную, не фиктивную работу. Делают они её плохо, криво, неумело, что вполне естественно: не учились же.
В статье «Системные неумехи», с которой и началось это обсуждение, я рассказала о таких горемыках, с которыми столкнула судьба: они делали мне простейшие стеллажи для книг. Расскажу о завершении этой истории. Замерщик куда-то слился: официальная версия – заболел. После некоторого препирательства прибыл на место начальник, который, по его словам, «занимается шкафами» … 15 лет. Я тут же спросила, где он учился, оказалось – он культуролог. С ним был сотрудник, который отрекомендовался архитектором, изучавшим сопромат. Про сопромат он сам рассказал, видимо, для солидности.
Я не знаю, учит ли этому сопромат, но доски они использовали недосушенные, что привело в некоторой волнистости. Знаток сопромата пояснил, что так и должно быть, т.к., когда встанут книги, нагрузки как-то волшебно распределятся и… дальше я не поняла. Потом они уехали и обещали в следующий раз привезти надставки для стоек, которые оказались короче нужного по причине неправильного замера. И то сказать: слившийся замерщик орудовал не портновским сантиметром или старорежимной рулеткой, а лазерным прибором. Не знаю уж, кто он по образованию (замерщик, естественно, а не прибор), но стойки оказались на 20 см короче нужной длины. Прошло ещё дней десять, в течение которых мы с начальником находились в оживлённой переписке.
Наконец явились ещё двое – весёлый блондин с рыжей бородкой и угрюмый брюнет – ассистент блондина. Они были до зубов вооружены разной техникой, названия которой я не знаю даже отдалённо. Работники очень культурные: привезли с собой сменную обувь и даже пылесос, чтобы убрать за собой опилки и иную грязь. Блондин был в щегольском комбинезоне стального цвета.
Начали монтировать. И тут стало ясно, что ремесла они не знают. Это же видно по тому, как берётся человек за дело, сколько он совершает лишних и пустых движений. Словом, делали они не как мастера, а как простые мужики, взявшиеся за, в общем-то, несложное дело у себя дома. Прилаживали долго, наконец, приладили. Пока стоит. Работа заняла 2 месяца и 4 дня.
«Вот высшего образования достойные плоды», – сказал бы Фонвизин, живи он в наши дни.
Гораздо умнее и полезнее для всех было бы, если б эти парни, а также тысячи им подобных, получили после 8-го класса какую-то внятную профессию. Научились чему-нибудь. Научившись, они стали бы уважать своё дело и, возможно, даже любить. Потому что человек любит то, что умеет, что получается, ему хочется повторить собственный успех, он ощущает себя умельцем, знатоком, его самооценка повышается.
Захочется ему потом ещё чему-то поучиться, никакие возможности для него не закрыты. Но большинству не нужна культурология с сопроматом – он захочет совершенствоваться в собственной специальности. Такие люди, имеющиеся во множестве, – это подлинный показатель умелости народа. То, что сейчас всё делают роботы, – это инфантильный миф. Роботы хороши на массовом производстве, а работы бывают всякие.
Образование нужно в тех количествах и такой направленности, чтобы это было полезно и народному хозяйству, и самому работнику. Всё излишнее вредно – это ещё латинская пословица: Omne nimium nocet. Поверхностное, да просто имитативное высшее образование – дело не просто пустое – вредное. Оно не даёт никакого ремесла, а только внушает пустопорожние претензии и неопределённое раздражение на мир, который эти претензии не удовлетворяет.
А получить подлинное высшее образование, по моим наблюдениям, способно максимум процентов десять населения. Эти люди его непременно получат. И будет даже лучше, если они его получат после того, как приобретут какую-то конкретную специальность рабочего или техника. А кому оно не нужно, останутся рабочими или техниками.
Профессор утверждает, что рабочим нужно высшее образование?
Ну, вот те (немногие) рабочие, которым оно нужно, его и получат. Притом, гораздо более осмысленным образом. А кому не нужно, будут просто совершенствоваться в своей специальности. Главное, чтобы они были умельцами, уважающими свой труд. Сегодня таких днём с огнём не сыщешь.
Что касается творчества, то это вообще тонкая материя. От образования она точно не зависит. Можно закончить что угодно, в том числе т.н. «творческий» ВУЗ, и не быть творцом, а можно – наоборот. Как многознание уму не научает, что знал ещё Гераклит, так и творчеству оно научает в ещё меньшей степени.
Кстати, история, рассказанная профессором, про рабочих и Королёва, если что и доказывает, то только то, что отсутствие высшего образования – не помеха мастерству. Не помеха оно и тому, что профессор называет творчеством. Ведь рабочие – герои этого рассказа – наверняка не имели высшего образования: тогда ещё не закружилась современная вакханалия и не утвердилось то, что иначе, как социальным развратом не назовёшь, когда мест в ВУЗах почти столько же, сколько выпускников школ.
(Напомню на всякий случай рассказанную профессором историю: «Сергей Королёв запускал очередной спутник. Сроки поджимали, а документацию сделать не успели. Чертежей нет! А спутник надо сделать и запустить. Он пошёл к рабочим. Так и так, говорит. Надо делать без чертежей. Я надеюсь на вашу рабочую совесть. И они сделали, и он полетел и сделал всё, что должен был! Эти рабочие не были исполнителями, они были творцами».)
Сегодня сотрудник и бывший однокурсник моего мужа по Физтеху, один из руководителей в том самом королёвском НПО «Энергия», вытаскивает с глубокой пенсии тех давних мастеров, которые руками умеют то, что нынешние давно разучились. Вернее, чему не научились. Им было некогда: они получали высшее образование.
Кстати, о «творчестве» исполнителей в изготовлении изделия наш друг думает не иначе, как с содроганием. «Творчество», да ещё вкупе с почти полным упразднением военной приёмки, приводит к тому, что спутники начали падать, как звёзды в августе. Так что с «творчеством» поаккуратнее бы… Мастерства и умения хотелось бы побольше.
Любопытно, что век назад стояла та же проблема. Даже удивительно, насколько похожа наша ситуация на то, что было перед революцией. После отмены крепостного права уровень общей умелости народа не возрос, а прискорбно упал. Об этом пишет знаменитый тогда публицист Михаил Меньшиков, сам выросший в псковской деревне и знающий дело изнутри. Мне хочется привести пространную выписку из его статьи с выразительным заглавием «Трудовое одичание». Статья написана в 1907 г. и вошла в сборник «Письма к русской нации».
«Кончая школу, ученик выходит из неё глубоким варваром во всём, что касается умения жить нравственно, красиво и производительно. Специальных школ у нас поразительно мало, что же касается «общего» образования, то оно на верхах и в низах приготовляет белоручек, не умеющих заработать и фунта хлеба.
У нас не оценивают глубоко просветительского значения ручного, чёрного труда, а между тем оно громадно. Работая физически, вы ежеминутно имеете дело с материалом, то есть с материей природы и со всеми силами, заложенными в материю, со всеми её законами, не перестающими действовать ни на одно мгновение. Не сводя глаз с материала и со своих инструментов, ощупывая собственными руками и взвешивая все изменения собственным мозгом, крестьянин проходил серьёзнейшую школу природоведения.
О свойствах материи и природы вообще он имел более живое представление, чем иной профессор, знакомящийся с материей из книжных формул. Я не говорю, что это просвещение было законченным, но что оно в зачаточности своей было непоколебимо твёрдо поставлено – это для меня бесспорно.
Теперь не только помещики, но и сам народ начинает жаловаться, что деревенская молодёжь ничего не знает. Ни топором, ни сохой, ни косой, ни граблями, ни на верстаке, ни в поле, ни на крыше, ни в огороде. Парень дюжий, а что в нём толку, если он ничего не умеет. На вопрос, что же он знает, нанимающемуся рабочему приходится отвечать, что он знает... грамоту. А нанимателю нужно потолки выбелить, стены оштукатурить, плиту поправить, хлеба вымолотить – все вещи, для которых грамота ни к чему.
"Ступай, – уныло говорит наниматель, – я сам, братец, грамотный, да вот беда: не умею навоз вывезти".
По провинции стон стоит от недостатка плотников, столяров, маляров, кузнецов, слесарей, кровельщиков, швецов, бондарей, гончаров, сапожников и вообще всякой мастеровщины. Нет умелых работников, способных вспахать поле, скосить луг и т.п. За деревенскими нуждами крестьянам приходится ездить в города и там разыскивать умелых людей. Подковать лошадь – и то нужно ехать десятки вёрст. На что же это похоже?..»
На наши дни похоже, Михаил Осипович. Прискорбно похоже на наши дни.
Чтобы стричь – надо уметь стричь, а не быть искусствоведом. Чтобы уметь починить или смонтировать водопровод – надо быть водопроводчиков и больше ничем. Не требуется быть теоретиком гидравлики или иным каким мудрецом. Мудрец здесь не просто излишен – он вреден. Потому что практический работник – это не недоделанный теоретик, это просто – другое.
Квалифицированный рабочий – это вовсе не недоделанный техник, а техник, в свою очередь, вовсе не полуфабрикат инженера. Точно так же инженер – это не недоумок, которому не повезло стать профессором. Это отдельные типы квалификации. Квалификация может быть высокой и низкой, т.е. может быть умелый рабочий и косорукий неумеха, как может быть хороший, толковый инженер и инженер тупой и никчёмный. Но ни коем образом нельзя сказать, что инженер – квалифицированнее рабочего. У каждого – своя квалификация. Как рабочий не может делать инженерскую работу, так и наоборот – инженер рабочую.
Филолог совершенно не обязательно практический знаток языков, а изучение теорграмматики и истории лингвистических учений (есть и такой предмет) ни на йоту не приблизит к практическому умению переводить или преподавать язык. В старину языки преподавали гувернантки и девушки, имеющие квалификацию «домашняя учительница», и результаты были не хуже нынешних, когда то же самое делают иной раз и кандидаты наук. А всё потому, что для практического дела нужен человек, обученный этому делу, и больше ничего. Такая простая идея. Обидно даже, насколько простая.
Представление о том, что чем больше образования, тем лучше – заскорузлая и чрезвычайно отсталая чепуха. Она родилась тогда, когда образованных людей катастрофически не хватало и казалось: чем больше – тем лучше. Это вроде поговорки «кашу маслом не испортишь». Когда-то масло было ценностью и редкостью для простого человека, вот ему и казалось, что чем больше его положить в кашу – тем лучше будет. Казалось так, потому что никто этого масла вдоволь не ел. А дорвались до масла – тут тебе и холестерин, и диеты и всё прочее. Оказывается, маслом можно очень даже испортить и кашу, и собственное здоровье. Ровно такая же история и с образованием. Просто, как говорится, один в один.
Американские кадровики, кстати сказать, хорошо понимают, что «переобразованные» (overeducated, overqualified) – делу во вред, поэтому уровень образования, требуемый для той или иной позиции, ограничивается и сверху, и снизу.
Многие мои знакомые приходят в ужас: «Как же так – не нужно высшее образование? Вы хотите закрыть нашей молодёжи доступ к культуре, к знаниям...».
Вовсе нет! Пускай осваивают культуру. Пускай читают книжки, а не только ЖЖ, ходят в музеи, а не только сидят «ВКонтакте», пускай, наконец, записываются в Народные университеты культуры. Я обеими руками – за.
Только вот дипломов не надо выдавать, формируя тем самым ложное самовосприятие. Не объявляем же мы астрономом и не выдаём диплома парню, почитавшему кое-что о звёздах и даже сходившему пару раз в планетарий.
Об образовании надо думать и говорить. Хорошо бы «Завтра» завело специальную рубрику на эту тему. Мне кажется, образование – это и есть то самое «главное звено», потянув за которое можно вытащить всю цепь. Из болота вытащить. Тут нужен взгляд прямой и трезвый.
Надо отрешиться от предрассудков и «мамашкинских» эмоций: ах-ах, как же деточка вдруг окажется без высшего образования, хотя бы подзаборно-политологического! А как можно смягчить неприятность – об этом в следующий раз.
Н. Левашов «Об образовании и воспитании в России и СССР»
Левашов Н.В. «Об образовании и науке»
Тупые выпускники российского ВУЗа на собеседовании
3
