15:09 Александр Жучковский. "Договорная война" |
|
Расскажу подробнее о том, что происходило в Широкино и почему считаю отход оттуда сдачей наших позиций. Широкино брал и удерживал Семеновский батальон (1-й мсб в составе 9-го полка) под командованием "Малого". Он был моим первым командиром, когда я участвовал в обороне Славянска. Потом рота Малого разрослась до батальона, который участвовал в боях в Снежном, на Саур-Могиле, затем под Мариуполем. Я не раз бывал в р-не Широкино, поставлял батальону снаряжение, технику, добровольцев, работал там с беспилотниками. Поэтому прекрасно знаю, что там происходило. Проблема не столько в распоряжении оставить Широкино (случается, что тактически уходить с позиций необходимо), сколько в бестолковости и непоследовательности военного руководства, особенно в объяснении этого отхода какой-то странной "миролюбивой" инициативой. Независимо от мотивов таких шагов, ничего кроме деморализации ополчения они не принесут. Если следовать аргументации тех, кто говорит о невыгодности наших позиций в Широкино (высота занята противником, поэтому бессмысленно сидеть под обстрелами), то в любом случае это аргументация капитулянтов, потому что единственно верным решением признается именно отход с позиций, а не их улучшение и занятие той же высоты. Ссылка на минские соглашения опять же является капитулянтской, поскольку признается что украинцы нарушать их могут, а мы не можем, они плохие парни, а мы белые и пушистые, в одностороннем порядке демонстрируем миролюбие и что-то там доказываем "мировому сообществу" (каковые доказательства никому не интересны).  Проблема не в обосновании правильности оставления невыгодных позиций в Широкино (сторонником чего например является уважаемый мной Дмитрий Стешин, которого капитулянтом точно не назовешь), а в том, что невыгодными они стали исключительно по вине военного руководства. Господствующая высота, которую заняли украинцы, была без боя сдана по приказу руководства полка еще пять месяцев назад. На Крещение 19 января Семеновский батальон занял эту высоту, вывесил наш флаг, отбросил противника на приличное расстояние. Но почти сразу поступил приказ оставить высоту и отойти. Погибли люди при штурме высоты, погибли при отходе (украинцы накрыли отступающих танками и артой) - за эти непонятные маневры расплачиваются своей кровью только бойцы. Причем происходило это в разгар боевых действий, задолго до второго "минского перемирия". Но и позже, когда украинцы на этой высоте солидно укрепились, были возможности и решимость ее отбить, а сделать этого не давали. Позже Малой получил добро на повторный штурм, ему обещали разведданные и поддержку артиллерией. В результате не было ни разведки, ни тяжелого вооружения (миномет отстрелял три снаряда и почему-то затих) - бойцы пошли с одним стрелковым оружием и атака захлебнулась, опять бессмысленные потери. После заключения вторых минских соглашений война на этом участке стала еще более странной. Людей отправляли в атаки без тяжелого вооружения. Были дни когда не разрешали отвечать даже из стрелкового. Окапывались под огнем без поддержки артиллерии. При том, что противник не стеснялся использовать полный арсенал и вообще особо не замарачивался по поводу какого-то там перемирия. При этом когда надо, украинские командиры договаривались с командиром 9 полка (они часто встречались и созванивались) о режиме тишины, во время которого противник мог перегруппироваться, пополнить припасы, забрать своих убитых и раненых. Это при том, что "украинские партнеры" нашим таких подарков не делали, ополченцы не могли по две недели погибшего бойца с поля боя вытащить. Даже в таких условиях Малой умудрялся эффективно держать оборону и минимизировать потери личного состава. И жертв было бы на порядок больше, если бы комбат иногда не игнорировал противоречивые приказы и самостоятельно не подавлял вражеский огонь. Собственно из-за систематических препирательств с начальством Малой и был снят с командования. Еще в феврале он мне говорил: "Я брал Широкино кровью и его не сдам". За несогласие с этим странным форматом ведения войны Малого оттуда и убрали. Выдавливал Малого упомянутый командир 9 полка и затем замкомполка (фамилию называть не буду, кто "в теме" знают о ком речь). Сначала он советовал комбату уйти "по-хорошему" (добровольно), а то будет "по-плохому". После отказа Малой был снят с командования внутренним приказом полка, что само по себе было незаконно - это мог сделать только корпус. Чтобы избежать обострения Малого "повысили" до замкомполка по воспитательной работе (замполитом). Когда сюда прибыл командующий корпусом, он был удивлен, что делает на этой должности в штабе боевой командир, и приказал вернуть Малого в батальон. После этого замкомполка стал выносить комбату под разными предлогами предупреждения, причем заочно, не ставя его в известность (чтобы не смог оспорить), и на основе этих предупреждений строчил доносы в Донецк. В конце концов он своего добился и Малой был снят приказом корпуса. Помимо прочего, замкомполка несет ответственность за крышевание незаконного бизнеса (например по весне, несмотря на запрет выхода в море в условиях боевых действий, начали работать рыбхозы, "отстегивая" куда надо), отжимы казенного ГСМ (немалая его часть не доходила до батальона) и многое другое, о чем пока не хочется говорить. За это все несет ответственность не только местное начальство, но и командование корпуса, которое не разобралось в ситуации, не реагировало на "сигналы" о деятельности замкомполка, и в условиях боевых действиях сняло командира, который "с нуля" создавал батальон и пользовался авторитетом среди бойцов. В результате с Малым ушло около 50 бойцов, всего из батальона в другие подразделения (или в "свободное плавание") поуходило до 150 человек. Эта история отрицательно сказалась на боеспособности полка, увеличились потери. Так что если рассуждать в категории выгодные/невыгодные позиции, нужно было либо добиваться их улучшения, либо вообще не занимать Широкино и оборонять его полгода, чтобы потом всё равно уйти. Что касается потерь, то мы их несли, повторюсь, не столько из-за плохих позиций и вражеских обстрелов, сколько из-за непоследовательности командования и невозможности полноценно отвечать противнику. Я одинаково не люблю истерики и в духе "хитрых планов", и в духе "все пропало", всегда по возможности сообщаю о позитивных моментах, удачных операциях, помощи РФ, но не собираюсь избегать критики и одобрять откровенно "сливные" тенденции, особенно когда они касаются близких мне людей и боевых товарищей. Самое нетерпимое для бойцов - это ощущение неоправданных или бессмысленных потерь. Я все чаше слышу от ополченцев про "договорную войну" и вопросы - "За что мы кровь проливали и товарищей хоронили?" Обиднее всего за тех, кто уже не спросит.  |
|
|
| Всего комментариев: 4 | ||
| ||
3
