Все последние годы зависимость российской элиты от вложений на Западе считалась прочной и непреодолимой. Это обстоятельство многие аналитики в России и за рубежом считали базовой характеристикой постсоветского государства.

 

Корысть, безыдейность, цинизм и лицемерие рассматривались как основные черты российского правящего круга. Это обстоятельство служило аргументом против возможного агрессивного поведения Москвы: не посмеют, у них деньги в Европе и США, у них недвижимость и компании на Западе, у них дети на Западе. Серьезная новость последних дней в том, что либо деньги у них не на Западе, либо эти деньги им не нужны, либо принимает решения та группа, для которой приз под названием «наш Крым» ценнее любых западных активов. Они готовы ими пожертвовать — пойти на гамбит. Иными словами, можно говорить о том, что конфигурация ближнего круга изменилась. Решения в Кремле стала принимать «группа честных» или «партия бескорыстных». Сохранять ли кавычки вокруг этих слов — не знаю.

Между тем реакция западных политиков на действия российского руководства по отношению к Украине определяется привычным представлением, в котором мотивом российских поступков может быть только корысть. Западные политики мыслят санкциями. Причем такими санкциями, которые минимально затратны для их государств и обществ. К примеру, реализовать «список Магнитского» было нелегко политически, но совсем недорого экономически. Серьезных потерь, кроме репутационных, он не принес: и у американской стороны, и у всех фигурантов было время подготовиться. Эта позиция вполне понятна: в условиях свободы прессы и периодических выборов западные политики не могут игнорировать общественное мнение. Они должны как-то наказывать злодеев. Но по тем же причинам они не могут себе позволить жертвовать многим: применение насилия и жесткие институциональные меры (например, запрет на листинги российских компаний, отъем английских футбольных клубов у Романа Абрамовича и Алишера Усманова) слишком проблематичны в правовом государстве и могут дорого обойтись. А отказы от саммитов и санкции против конкретных лиц — политически выгодны и экономически дешевы.

Путин на такую реакцию и рассчитывает. Возможно, он считает, что предупредил коллег достаточно: о том, что элите пора национализироваться, было сказано не раз. Некоторые запреты, впрочем легко избегаемые, существуют и на уровне закона, например запрет госслужащим иметь счета в зарубежных банках. Но Путин и его «партия бескорыстных» (имена подставьте сами), конечно, не рассчитывают на законы. Они рассчитывают на страх.

Если то, что делает Путин сейчас, не блеф, то это будет иметь огромные последствия для всей системы власти в России и ее взаимодействия с миром. Это будет означать, что Путин сделал какой-то важный выбор. Это выбор между привлечением капитала и его мобилизацией, что в пределе может означать выбор между рыночной и административно-командной экономикой, между разговором и принуждением, между естественными процессами и форсированными: не меньше ручного управления, а больше.

Некоторое количество позитивных для действующей элиты следствий этого решения можно найти.

— Поляризация общества по принципу «друг — враг» очень удобна для власти. Попытки критиковать внутреннюю политику и коррупцию можно сразу списывать на вражескую пропаганду.

— Нынешнее руководство страны оказывается легитимно безальтернативным. С одной стороны, повестка безопасности оказывается всепоглощающей и требует пребывания старого лидера у власти. С другой — отказ от персональных активов за рубежом означает, что «партии честных» жить нужно только здесь и только при власти.

— Падение рубля помогает экспортерам сырья и бюджету: они начинают получать больше рублей на вырученный доллар. На выполнение социальных обещаний остается больше денег. Удорожание доллара и евро относительно рубля будет препятствовать поездкам через границу: люди будут отдыхать дома.

— Появляется всем понятный ответ на вопрос, почему России чужды независимые институты, например суд и выборы. Чужды, потому что угрожают безопасности. Независимый суд может теоретически оправдать революционеров, а выборы — привести к власти сторонников враждебного Запада. Отныне выборы могут быть только управляемыми.

— Повестка дня вообще полностью перекраивается: появляются сверхзадачи (защита русских, мобилизация ресурсов перед лицом Запада), которые перевешивают такие соображения, как неэффективность государства и недостаточное финансирование человеческого развития, т. е. образования, медицины.

— Запускается процесс чистки элиты — об этом мы и сказали в самом начале.

— Появляется больше возможностей для сближения с быстро развивающимися странами Азии, особенно с Китаем.

Но предсказуемые и непредсказуемые негативные последствия кремлевского гамбита, боюсь, окажутся более весомыми, чем выигрыши. О многих минусах уже сказано: запуск дурной спирали сепаратизма опасен (см. сегодняшнюю редакционную статью), у России много государственных активов, которые могут оказаться под угрозой, обеднение населения еще никому не помогало, ссора с Западом и переориентация на Китай обернется опасной и долгосрочной зависимостью от хитрого оппонента.

Но более существенно одно фундаментальное обстоятельство, которым пронизаны все «выигрыши»: чем меньше оттенков серого, тем жестче разделение на своих и чужих и тем нужнее насилие. Недовольство среди элиты возможно, и для борьбы с ним может потребоваться насилие. Обеднение населения будет подпитывать недовольство властью, для усмирения которого потребуется насилие. Гарантированная управляемость выборов в конце концов вызовет возмущение общества и потребуется насилие. Надеюсь, что окончательный выбор еще не сделан.