Упразднение Росса заняло несколько лет. В 1840 году Российско-американская компания вывезла из Калифорнии 120 своих служащих, а также большую часть движимого имущества. Скот был забит и тоже вывезен в Ново-Архангельск. В сентябре 1841 года был найден покупатель для недвижимого имущества. Им стал мексиканский гражданин швейцарского происхождения Джон Суттер (Саттер), основавший в Калифорнии свою колонию «Новая Гельвеция»[44]. Он согласился купить все оставшееся имущество за 30 тыс. пиастров (42857 руб., 14 коп. серебром) с рассрочкой платежа на четыре года, начиная с 1842 года. Официальное соглашение с ним было подписано в декабре 1841 года. Первые два года Суттер обязан был выплачивать долг не деньгами, а припасами и продуктами на сумму 5 тыс. пиастров ежегодно. В третий год он должен был заплатить тоже припасами на сумму 10 тыс. пиастров. А в последний четвертый год, он обязан был заплатить оставшуюся сумму (10 тыс. пиастров) наличными деньгами. Важным было условие, что до тех пор, пока весь долг не будет выплачен Российско-американской компании, Суттер не мог распоряжаться принадлежащим ему в «Новой Гельвеции» имуществом, оцененным в 145 тыс. рублей серебром[45].

Вопрос о выплатах Суттером денег за Росс в историографии до сих пор остается не решенным. В коллективной «Истории Русской Америки» утверждается, что в «установленные сроки» Дж. Суттер «не выплатил своего долга за Росс»[46]. В статье американского ученого Б. Дмитришина сказано следующее: «Никто не знает наверняка, сколько из 30 тыс. деньгами и продуктами Российско-американская компания получила от Суттера»[47]. Во введении к сборнику документов «Россия в Калифорнии» сказано: «Однако, продав Росс, Компания на протяжении 1840-х годов так и не смогла добиться от Суттера полной выплаты (невыплаченный остаток составлял 28 тыс. пиастров)»[48]. А.В. Гринев, опираясь, по всей видимости, на биографический словарь Р. Пирса, отмечал: «Суттер так никогда и не расплатился с РАК, поскольку на его землях 24 января 1848 г. было обнаружено золото, и начавшаяся золотая лихорадка поставила предпринимателя на грань разорения: в 1852 г. он обанкротился»[49].

Однако изучение балансов компании и сопоставление их с другими источниками позволяют скорректировать устоявшуюся точку зрения. Действительно Суттер не смог выплатить долг в положенные ему сроки. Помешали неурожаи и начавшаяся между США и Мексикой война. За расчетный период (1842–1845 гг.) товарами и припасами им была выплачена только четвертая часть долга, то есть 7,5 тыс. пиастров. Однако, поскольку на Суттера возлагалась обязанность оплачивать еще и перевозку товара, а этого он не делал, так как продукты вывозились на кораблях РАК и силами компании, то к окончанию срока платежа его долг практически остался без изменений. А с учетом набежавших процентов, он даже немного увеличился. В балансе Российско-американской компании за 1846 год за Суттером значился долг в размере 43 227 рублей 7 копеек серебром. Российско-американская компания не особенно беспокоилось о том, что Суттер не выполняет свои обязанности. В залоге у РАК имелось имущество этого калифорнийского предпринимателя в «Новой Гельвеции»[50].

После присоединения в 1848 г. Верхней Калифорнии к Соединенным Штатам, Российско-американская компания возобновила свои претензии к теперь уже американскому гражданину Суттеру. В 1849 году по требованию компании он выплатил 15 тыс. пиастров, которые были выданы не товарами, а золотом, добытым в его владениях. Оставшуюся сумму он должен был выплатить осенью того же года. В отчете Российско-американской компании было написано: «От рассрочки и вообще медленности уплаты этого долга компания не может понести никаких убытков, потому что, по силе, заключенного с Суттером контракта, он обязан уплачивать не только проценты, но и часть расходов, которые компания имела при посылке своих судов по этому делу в Калифорнию, а колониальному начальству предписано, при взыскании долга с Суттера руководствоваться без отступления условиями контракта» [51].

В 1850 году колониальное начальство отправило в Калифорнию помощника правителя Ново-Архангельской конторы В.И. Иванова. Ему было поручено взыскать с Суттера оставшуюся часть долга. Иванову удалось взыскать 7 тыс. пиастров. Оставшуюся сумму в размере 7 997 рублей 72 копейки (или около 5,6 тыс. пиастров) должен был получить назначенный в Сан-Франциско русский вице-консул Стюарт[52]. В последующих отчетах компании ничего не говорится о долге Суттера. Стоит, правда, заметить, что из краткого баланса компании за 1851 год исчезла отдельная графа под названием «долг за селение Росс», которая неизменно присутствовала во всех предыдущих балансах.

Таким образом, за период 1842–1850 гг. согласно отчетам Российско-американской компании Суттер заплатил за селение Росс как минимум 29,5 тыс. пиастров, что составляет почти весь долг за купленное им селение Росс. Заметим, что большую часть долга он заплатил золотом, а не продуктами и товарами, как это было указано в договоре. Оплата золотом, по всей видимости, была выгоднее для Российско-американской компании, так как продовольствие она получала от Компании Гудзонова Залива.

Однако вернемся к причинам продажи русской колонии в Калифорнии. Официальные причины продажи, изложенные в отчете Российско-американской компании, сразу же стали доминировать в историографии. Историк П. А. Тихменев в своей капитальной монографии писал: «заселение [Форт Росс – А.Е., М.К., А.П.] представляло собою для колоний только тяжелую обузу. Оно требовало раздробления колониальных сил, переселения значительной части партий алеутов и, наконец, усиленных расходов, не обещая в будущем никакой надежды на удовлетворительное вознаграждение». Таким образом, он считал экономические факторы главными в ликвидации колонии. Правда, при этом Тихменев указывал и на некоторые политические обстоятельства, в частности на неопределенность статуса колонии. После того, как миссия барона Ф.П. Врангеля в Мексике не привела к желаемым результатам, и правительство России не поддержала компанию в намерении юридически оформить статус русской колонии в Калифорнии, Главное правление РАК с согласия Особого Совета компании приняло решение упразднить его. Кстати, в своем труде Тихменев ничего не говорит о том, что Суттер не выплатил долги за купленные им строения[53].

Примерно такую же аргументацию приводит советский историк С.Б. Окунь. Он писал: «Колония Росс всегда приносила компании одни только убытки. Ее сохраняли лишь в надежде на благоприятные обстоятельства в будущем». Однако, после неудачной попытки закрепить статус колонии, предпринятой Ф.П. Врангелем, «эта последняя надежда была потеряна»[54].

В 90-х гг. прошлого века приоритеты были расставлены уже по-иному. Это было сделано академиком РАН Н.Н. Болховитиновым. Он писал, что хотя в качестве ликвидации селения Росс правление РАК в первую очередь выдвигало экономические факторы, более важными были общеполитические мотивы. Под ними Болховитинов понимал не только неопределенность статуса колонии, но и сближение Российско-американской компании с Компанией Гудзонова залива, благодаря которому РАК стала получать продовольствие от англичан[55].

Несколько позднее Н. Н. Болховитинов опубликовал подборку документов, касающуюся ликвидации Росса. Центральное место в ней занимал сам контракт, заключенный Российско-американской компанией с Компанией Гудзонова залива. По его мнению, «главной причиной решения о ликвидации русской колонии в Калифорнии стал контракт между РАК и КГЗ, заключенный Ф.П. Врангелем и Джорджем Симпсоном в Гамбурге в начале 1839 г., который не только урегулировал старые разногласия, но и создал основу для успешного сотрудничества этих двух компаний в будущем»[56].

В работе «Россия в Калифорнии» изложена похожая точка зрения: «Колония была не только нерентабельной, но и геополитическим «камнем преткновения». Против нее были и испанцы, и мексиканцы. Попытка Ф.П. Врангеля договориться с мексиканскими властями в самом Мехико (1836) не имела успеха из-за ограниченности его полномочий и нежеланием Николая I идти ради Росса на дипломатическое признание Мексики, что означало бы прецедент большого значения для русской внешней политики. Консерватор Николай I был не готов к такому решению»[57]. Продажа же Росса определялась соглашением с КГЗ о поставках продовольствия в Русскую Америку[58]. В новейших, в том числе интернет-публикациях также пишут о якобы «страшной убыточности Форта Росс»[59].

Итак, в историографии утвердилось мнение, что причинами продажи Росса были экономическое факторы (убыточность колонии) и политические обстоятельства (неопределенность статуса и сближение с англичанами). Различия лишь в том, что некоторые исследователи считают главными экономические причины (П.А. Тихменев, С.Б. Окунь), другие – политические (Н.Н. Болховитинов).

Представляется, что договоренность Российско-американской компании с Компанией Гудзонова Залива может служить более следствием, а не причиной  продажи Росса. Однако для всестороннего изучения этого вопроса следует более активно использовать новые источники, особенно связанные с переговорами КГЗ и РАК. Но сегодня мы располагаем очень ограниченным кругом архивных материалов, которые не дают полной картины переговоров. Обе компании взаимодействовали друг с другом давно. При этом отношения их были подчас достаточно напряженными. Ученые, изучавшие эту проблему, пришли к выводу, что поставки продовольствия через КГЗ были менее выгодны для РАК, чем получение продуктов сельского хозяйства из Калифорнии[60]. Неопровержимых документов о том, что причиной продажи Росса стало заключение соглашения с англичанами, пока не выявлено. Русская сторона была осведомлена о неизбежной экспансии американцев на западное побережье, о чем неоднократно предупреждал русский посланник в Вашингтоне А.А. Бодиско. По иронии судьбы через пять лет после продажи Росса КГЗ прекратило поставки продовольствия в РАК.

Так, что же такого поведал 11 августа 1849 года В.С. Завойко своему собеседнику М.С. Корсакову относительно причин продажи Росса? Прежде всего, В.С. Завойко заявил, что «это было дело бывшего директора Российско-американской компании Врангеля». Вероятно, имелось ввиду, что именно Ф.П. Врангель, который, правда, был не директором, а советником по колониальным делам при Главном правлении, являлся главным инициатором и проводником всего процесса ликвидации русской колонии в Калифорнии. Далее Завойко сообщил буквально следующее: «государь не раз говорил директорам, что он им в этом поселении никакой помощи не окажет и, если чрез это заселение случится неприятное столкновение с каким-нибудь из иностранцев, он из-за компании войны ни с кем не заведет». Таким образом, Росс всегда был как бы вне дипломатического поля российского государства, которое отдало инициативу в руки Российско-американской компании, предоставив ей право устраивать и содержать селение в Калифорнии, но не впутывать в это правительство. Далее Завойко сказал, что сначала хлеб в Россе «родился с успехом», но потом вдруг колония стала приносить убытки. Оказалось, что «начальники крепости Росс, посылаемые туда от компании, объявляя компании, что у них нет хлеба, продавали много хлеба на сторону и обогащались» (подчеркивание наше – А.П., М.К., А.Е). В результате у правления компании и колониальной администрации сложились впечатления об убыточности колонии. Тут подвернулся «случай выгодно продать Суттеру», что и было сделано[61].

Если об отсутствии поддержки правительства в деле закрепления Росса за Российско-американской компанией писали многие исследователи, то обвинения, выдвинутые Завойко в адрес правителей Росса, достаточно неожиданны. Получается, что убыточность русского селения в Калифорнии была только на бумаге. Реально колония приносила доход, но не Российско-американской компании, а правителям Росса, которые присваивали себе часть средств от продажи хлеба «на сторону». Обвинения, брошенные в адрес «последних правителей» этой русской крепости слишком серьезные, чтобы принимать их беспрекословно. Может быть, В.С. Завойко ошибался? В тексте дневника М.С. Корсакова нет сведений о том, на чем основывал свое убеждение Завойко. Он сослался только на то, что Росс посещал Главный правитель И.А. Купреянов, который и убедился в убыточности колонии. Но, если учесть, что В.С. Завойко был близким родственником одного из Главных правителей колоний Ф.П. Врангеля и хорошо знал дела Российско-американской компании, так как занимал высокую должность начальника фактории, то можно отнестись к его словам серьезно.

Завойко не назвал конкретные фамилии виновников хищения хлеба. Известно, что И.А. Купреянов на корабле «Николай» побывал в Россе летом 1838 года. Целью поездки была инспекция русской колонии в Калифорнии. Однако еще ранее в донесении Главному правлению от 12 апреля 1838 года он сообщил, что бобровый промысел в Калифорнии практически прекратился. Кроме того, он жаловался на нехватку рабочих рук в селении и во всех русских колониях вообще[62]. В период посещения Росса Купреяновым его правителем был Петр Степанович Костромитинов. В августе 1838 года на его место был назначен Александр Гаврилович Ротчев<[63]. Следовательно, обвинения могут касаться именно этих двух последних начальников колонии.

В 1837 году расходы на содержание колонии составили 72 тыс. рублей, из которых 31 тыс. шла на жалования служащим. Вероятно, именно эти внушительные цифры и послужили причиной увольнения с должности П. С. Костромитинова. Но это не решило проблему. При А. Г. Ротчеве за период с сентября 1838 г. до середины июля 1841 г. расходы составили более 149 тыс. рублей[64]! Эти расходы были явно завышены. Они гораздо превышали расходы на другие конторы на Аляске и, возможно, существовали, только на бумаге.

Таким образом, косвенные данные свидетельствуют о том, что злоупотребления могли иметь место. Для дальнейшего изучения этого вопроса необходимо найти подтверждения этих фактов из других источников, лучше всего нейтральных, иностранных. И такие свидетельства, правда, тоже косвенные, есть.

В 1839 году Росс посетил французский мореплаватель Кирил-Пьер-Теодор Лаплас. В опубликованных позднее записках он очень тепло отзывался о правителе колонии Ротчеве и тех богатствах, которые ему довелось увидеть в Россе. По мнению Лапласа, русская колония в Калифорнии была «основана в 1812 году с единственной целью — снабжать северо-западные владения хлебом, огородными растениями, всеми возможными припасами для стола, наконец, солониною». Увидев «множество бочонков с солониной…, коровьим маслом, яйцами, сырами или капустою, морковью, репою, дынями, тщательно укупоренные и приготовленные к перевозке на место назначения», мореплаватель убедился в том, что Росс вполне справляется с той целью, для которой его учредили[65].

Посетив одно из сельскохозяйственных ранчо, Лаплас с восхищением писал «Я видел пространный хлев, наполненный превосходными коровами, молоко которых превращалось в особенном помещении, защищенном от жгучих ветров, в масло и сыр для стола высших властей в Ново-Архангельске. Я находился в совершенно европейской ферме: я видел риги, наполненные зерном и картофелем; дворы с множеством откормленных свиней; овчарни с овцами, от шерсти которых г. Ротчев вскоре ожидал новой отрасли промышленности; кур и несколько далее плескавшихся в луже гусей и уток»[66]. Может быть из всего этого богатства и разнообразия продовольственных продуктов в колонии попадало не все, а часть уходила «на сторону». Вспомним, что по официальным данным именно в этот период убытки от колонии составляли более 50 тыс. рублей в год!

Когда, чрез несколько лет, Лаплас узнал об упразднении Росс, он не мог в это поверить. Разумеется, мореплаватель стал докапываться до истинных причин продажи колонии. В своих записках он сделал вполне разумный вывод: «По истине происшествия обнаружили в действиях компании и близорукость в отношении интересов как России, так и ее собственных, и отсутствие деятельности в ее предприятиях». Далее он высказал еще одну любопытную мысль, касающуюся причин ликвидации Росс. Анализируя обстоятельства заключения договора между РАК и КГЗ в 1839 году он написал: «Наконец и самый залив Бодего был принесен в жертву требованиям Гудзонбейской компании, недовольной благосостоянием Росса и развитием русско-калифорнийской торговли в ущерб английских купцов. Укрепления, фермы, магазины, дома, обрабатываемые поля, многочисленные стада рогатого скота и табуны лошадей, все, на что я незадолго пред тем указывал как на источник богатств, все это было продано за ничтожную сумму»[67]. Здесь мы видим прямой намек на то, что английская Компания Гудзонова залива была заинтересована в упразднении Росса, обещая снабжать русские колонии на Аляске продовольствием. Действительно, Росс был конкурентом КГЗ. Его отсутствие ставило  РАК в зависимость от английских поставок продовольствия. Ликвидация Росса позволяла этой британской компании получить надежный рынок сбыта своей сельскохозяйственной продукции.

Рассуждая далее о Россе и Российско-американской компании, Лаплас задался вполне резонным вопросом: «как согласовать отзывы г. Ротчева о мудрости и способности его начальников» с их реальными поступками, которые ставили компанию в зависимость от ее же конкурентов (КГЗ), которые должны снабжать колонии продовольствием? Ничего другого найти в оправдание он не мог, как обвинить директоров РАК. Лаплас писал: «Поэтому должно непременно искать причину всего мною сказанного единственно в сонливости директоров в Санкт-Петербурге. Это обыкновенное последствие больших барышей, получаемых без труда и риска посредством монополии и под защитою власти»[68].

Здесь стоит обратить внимание на последнего правителя Росса А.Г. Ротчева. Он отличался от всех предыдущих правителей колонии, которые все, кроме К.И. Шмидта, представляли купеческое сословие. Ротчев происходил из интеллигентной семьи, его отец был скульптором. Сам Александр Гаврилович с детства увлекался литературой, искусством, поэзией. С ранних лет он начал пробовать себя на писательском поприще: сочинял стихи, переводил иностранных авторов. В 1828 году против воли родителей невесты он женился на княжне Елене Павловне Гагариной, которая тайно бежала из дома и обвенчалась с ним в Можайске. По воспоминаниям Д. Завалишина брак «княжны Гагариной с безвестным литератором Ротчевым» обсуждало практически все российского общество[69].

Несколько лет Ротчев перебивался случайными заработками: занимал должность копииста, переводил тексты на иностранные языки, пытался публиковать свои произведения за гонорары. В 1835 г., чтобы решить свои финансовые проблемы он поступил на службу в Российско-американскую компанию. Вместе с семьей он уехал в Русскую Америку, где сначала занял должность помощника (чиновника по особым поручениям) при Главном Правителе, а потом стал начальником Росса[70]. Таким образом, если обратить внимание на обстоятельства появления А.Г. Ротчева в Калифорнии, то можно заметить, что у него был, по всей видимости, мотив для злоупотреблений и продажи хлеба на сторону.

Уже после упразднения Росса А.Г. Ротчев стал активно выступать в печати с критикой Российско-американской компании, обвиняя ее в недальновидности и поспешном уходе из Калифорнии. Например, в «Журнале для акционеров» за 1857 год появилась одна из его критических заметок. Ротчев писал: «Владения компании в Калифорнии были вовсе не мечтательны, и при малейшей настойчивости и уверенности в действиях своих компания имела всю возможность расширить эти владения и с голых утесов перейти на тучные пашни этой хлебороднейшей, быть может, области в мире». Далее он сделал такой вывод: «Лучше кончить печальную полемику тем убеждением, что русский человек не способен создавать колонии, и, выступая с этого начала, объясняется и промах Российско-американской компании»[71]. Заметим, что позиция Ротчева относительно руководства Российско-американской компании изменилась диаметрально противоположно. В беседах с Лапласом, когда крепость и селение Росс еще находились под управлением РАК, он говорил о «мудрости» и «способности» своих начальников, а после продажи колонии он подверг их резкой критике.

Возвращаясь к дневнику М. С. Корсакова, обратим внимание на его личные рассуждения по поводу судьбы Росса. Будущий генерал-губернатор Восточной Сибири отмечал следующее: «Все-таки Врангель очень не прав. Его вина была, что начальниками Росса назначались мошенники, и если он уже решился продать ее [крепость – А.П., М.К., А.Е.], то сначала следовало ему через опытных людей убедиться в удобности и произрастании почвы земли… Теперь видно, что исследования повлекли бы за собою открытие золота, которое в настоящее время там во множестве добывается… Главная причина продажи, я думаю … смелости не достало продолжить начатое, обеспечив себя хорошим управлением и строгим надзором за поселенцами от неприятных столкновений с иностранцами»[72].

И наконец, несколько соображений, касающихся финансово-хозяйственной деятельности Российско-американской компании (ФХД РАК) и Росса. При определении убыточности или рентабельности этого русского поселения в Калифорнии исследователи руководствуются сведениями, почерпнутыми из известных, и частично опубликованных отчетов ГП РАК. Явно не достаточно отчетов по ФХД правителей Росса.

Если проанализировать финансово-хозяйственную деятельность РАК с 1835 по 1841 гг., мы можем обнаружить, что компания активно проводила политику уменьшения расходов на содержание колоний[73]. В то же время только за 1835 гг. прибыль составила более 1 170 000 рублей. Особенно подчеркивалось развитие «хлебопашества в Россе». При этом финансовое состояние Росса не относится к проблемным статьям, или «навлекшим на себя недоразумения». Статьи дебета превышали 6 миллионов рублей. Компания располагала достаточными резервными средствами, чтобы без каких либо ощутимых потерь для акционеров поддерживать Росс[74]. При анализе балансов компании видны финансовые проблемы, требовавшие вмешательства, и цифры здесь иного порядка. Так, только на Алеутских островах сомнительного капитала было на сумму более 200 тысяч рублей. При этом в балансе компании за 1838 г. в разделе «кредит» отдельной строкой в статье «по счету содержания колоний» выделены не расходы на селение и крепость Росс, а «экспедиции в Калифорнию». Общая же сумма статьи была более 680 тыс. рублей[75]. Продажа Росса за чуть более 40 тыс. рублей не привела к улучшению состояния РАК, увеличение же активов компании и пик ее благополучия пришелся на начало 1850-х гг. и обусловлен был другими причинами[76]. Но именно в то время, Великий князь Константин Николаевич Романов подвергнул деятельность РАК уничтожающей критике, завершившейся продажей Аляски США в 1867 г.

Подводя итог всему вышесказанному, хотелось бы отметить, что Росс был продан тогда, когда русские достигли наибольших успехов в хозяйственном освоении земель в Калифорнии и получали максимальные урожаи и когда была активизирована деятельность иерея Иннокентия Вениаминова в Калифорнии. Поэтому официальная версия об убыточности Росса выглядит несостоятельной. Кто персонально стоял за решением о его ликвидации еще предстоит выяснить. На сегодняшний день из косвенных источников видно, что этому активно способствовал А.Г. Ротчев, возможно направляя напрямую свои послания директорам РАК, минуя главного правителя колоний. Это легло на благодатную почву, так как директора РАК были озабочены решением вопроса списания долгов и расходов по проблемным статьям. По этой причине часть затрат на кругосветные экспедиции могла просто списываться на содержание Росса. Вслух говорить об убыточности экспедиций было нельзя. Это значило бы ставить под удар государство, заинтересованное в присутствии русского флота в Тихом океане. Прежде же чем объявить решение о продаже Росса следовало решить вопрос о снабжении продовольствием Аляски. Он был решен путем заключения договора между РАК и КГЗ. Но этот договор была скорее следствием, а не причиной решения о продаже Росса.

Перед исследователями истории крепости и селения Росс остается еще немало вопросов, в том числе и о позиции Ф.П. Врангеля, который сначала хотел закрепить колонию за Россией, а потом изменил свою точку зрения. Представляется, что поиск и введение в научный оборот новых архивных материалов поможет ответить на эти и другие вопросы.

В геополитическим масштабе уход из Калифорнии стал первым шагом ухода России с Американского континента. С продажей Росса время открытия и освоения новых территорий в северной части Тихого океана и ведения новых методов предпринимательства практически завершается. Возможно, это имел ввиду М.С. Корсаков, когда писал, что Форт Росс был продан, потому что «смелости не достало продолжить начатое …»[77].

Об Авторах:

Петров Александр Юрьевич – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

Митрополит Калужский и Боровский Климент (Капалин) – кандидат исторических наук, председатель Издательского Совета Русской Православной Церкви, член Высшего Церковного Совета Русской Православной Церкви

Алексей Николаевич  Ермолаев – кандидат исторических наук, заведующий лабораторией истории Южной Сибири Института экологии человека Сибирского отделения РАН.