12:25 Трусливый волк — это не заяц. А храбрый заяц — не волк |
|
Если во дворе ночью раздаётся крик, люди типа А выходят посмотреть, люди типа Б закутывают голову в одеяло. Когда не хватает денег, люди типа А стараются заработать, люди типа Б начинают экономить. Сейчас очень часто повторяют фразу президента Д.А. Медведева «Свобода лучше, чем несвобода». Кому-то она нравится, кому-то нет. Но те и другие полагают, что данный тезис донельзя банален. Однако это не так. Если мы поместим эту фразу в более плотный контекст, мы увидим глубины, в которые не всегда приятно заглядывать. Неприятно, но нужно. Потому что мы всё-таки в XXI веке живём и должны набраться мужества для рационального анализа. Замечательный филолог и мыслитель Михаил Гаспаров говорил примерно так: «У человека, собственно говоря, нет никаких прав. Но у него есть главная обязанность. Обязанность понимать». Постараемся и мы понять некоторые нетривиальные следствия из банальной, казалось бы, фразы президента о свободе. С одной стороны, конечно, да. Лучше быть свободным, чем несвободным. Умелым, чем неумелым. Любимым, чем нелюбимым. То есть лучше что-то иметь, чем этого лишиться. Именно так. Свободный человек, которого лишили свободы (в любом смысле — хоть в правовом, хоть в бытовом, хоть в морально-философском), несчастен. Любимый, которого перестали любить, — тоже. И даже умельцу, растерявшему свои трудовые навыки, не позавидуешь. Вроде бы всё просто и неинтересно. Но с другой стороны, всё гораздо интереснее. Почему Медведев не сказал: «Свобода лучше, чем рабство»? Потому что эта фраза была бы методологически неверной. И в самом деле. Можно ли сказать, что лучше быть умелым, чем ленивым? Лучше быть любимым, чем бесстрастным? И наконец, что лучше быть свободным, чем рабом? Нет. Наверное, нельзя. Умелость и лень, любимость и бесстрастность, а также свобода и рабство — вещи совсем разные. Хотя они находятся как бы рядом и отчасти как бы зависят друг от друга. Ленивому трудней стать умелым. Бесстрастных людей меньше любят. А свободные и рабы сосуществуют внутри одной нации и даже пребывают в своеобразном симбиозе. Но мало ли кто или что находится рядом или пребывает в симбиозе! Взять, к примеру, волков и зайцев. Зубастый и быстроногий молодой волк — конечно, лучше, чем старый, беззубый и хромой. Но можно ли сказать, что волк лучше зайца? Или что трусливый волк превращается в зайца, а смелый заяц — в волка? Даже смешно. Свободный человек, которого обратили в рабство, — это одно. Назовём его словом «порабощённый». Он пытается бунтовать. Он понимает, что у него отняли. Даже в самых ужасных условиях порабощения (то есть несвободы!) он может сохранять внутреннюю свободу, внутреннее достоинство. Его можно вынудить выполнять приказы. Но он никогда не станет любить или оправдывать своих поработителей. Раб по своей психологии, по образу жизни, мысли, действий — совсем другое. Он привык, приспособился, и ему хорошо. Он любит хозяина. Слово «раб», однако, воспринимается как очень обидное. Особенно в России. Примерно как в Северной Америке слово «негр». Но давайте не будем искать эвфемизмов. Если вместо «негр» говорят «афроамериканец», то вместо «раб» нужно говорить, ну, к примеру, «добровольно покорный». Ну его! Не надо слов, у которых такое липкое и пачкающее семантическое поле. Как ком глинистой почвы, который выдёргивается из грядки вместе с сельдереем. Давайте проще, и чтобы без обид. Тип А и тип Б. В семидесятые годы Джордж Энгель и Артур Шмале описали два главных способа реагирования, свойственных живым организмам, и людям в том числе. Первый тип они назвали action engagement («действие-включённость»), второй тип — conservation withdrawal («консервация-отказ»). Речь идёт об активной или пассивной реакции на любой вызов извне. Действовать или замереть. Включиться в ситуацию или отказаться от активности. Распрямиться или согнуться. Вот здесь кончается биологическое и начинается социальное. Дать сдачи или попросить пощады. Шагнуть навстречу трудностям или отступить перед ними. Возмутиться или утешать себя тем, что «могло быть и хуже». Добиться своего или сказать: «Не очень-то и хотелось». И вот что важнее всего: признать наличие проблемы или отрицать наличие проблемы. Если во дворе ночью раздаётся крик, люди типа А выходят посмотреть, люди типа Б закутывают голову в одеяло. Когда вдруг начинает не хватать денег, люди типа А стараются побольше заработать, а люди типа Б начинают сокращать свои расходы. Наконец, если что-то нехорошее происходит в обществе или государстве, люди типа А пытаются действовать, люди типа Б оправдывают собственное бездействие словами «от нас всё равно ничего не зависит». Кстати, по данным социологических служб, у нас более 80 процентов людей считают именно так. «От нас всё равно ничего не зависит». Три восклицательных знака. Агрессивное отстаивание своей слабости и никчёмности: такой вот социальный парадокс. Более 80 процентов — это слишком сильный перевес в сторону типа Б. Вообще-то в природе и обществе тип А и тип Б присутствуют примерно поровну. В природе — чтобы обеспечить выживание вида в меняющихся условиях. В обществе — чтобы сохранить баланс между инновациями и стабильностью. Но когда стабильности слишком много, это опасно. Конечно, всё это обусловлено исторически. Но от этого не легче. Любое действие — это риск, это тревожно и опасно. Любое бездействие — это покой, сохранение того, что имеешь. Иллюзия безмятежности. Надо лишь понять, что это два разных способа существования. То, что для людей типа А естественно, как дыхание, для людей типа Б мучительно, как пытка. Пытка — действовать, пытка — рисковать, а главная пытка — отвечать самим за себя. Лучше, когда за тебя решают другие. Отсюда понятна неизбывная и поистине всенародная любовь к Сталину. Его любят не за порядок. Порядка при Сталине было примерно столько же, сколько в пресловутые девяностые: карточки не отоваривались, зарплаты задерживались, начальство самодурствовало, планы не выполнялись, отчёты фальсифицировались, кругом сплошная нехватка, взятки и приписки. Не говоря уже о небывалом взлёте послевоенного бандитизма. Его любят не за победу в Великой Отечественной войне. До 1965 года (когда начался официальный культ Великой Победы) Сталина любили точно так же, несмотря на все антисталинские партсъезды и резолюции. Так что любовь к Сталину и уважение к Победе — это независимые переменные. И уж конечно, его любят не за то, что СССР стал супердержавой и контролировал полмира; не за то, что «нас все боялись». Эти переживания — удел психически нездоровых лиц, которых (в нарушение прав душевнобольных) иногда приглашают в ток-шоу. Простым людям наплевать, кто кого контролировал и боялся. Но Сталина они любят. И самое главное: его любят не за массовые репрессии, депортации, раскулачивание и голодомор. Чего уж тут хорошего! Любой обыватель понимает, что эта чёртова машина может загрести его в любой момент. Но Сталина всё равно любит. Так за что же? А вот за что. За возможность оставаться рабом — пардон, личностью типа Б. Не действовать самостоятельно. Не отвечать за себя. Не рисковать. Не высовываться. Не иметь своё суждение. Не вмешиваться ни во что. Не искать работу и тем более подработку. Не заступаться за слабого перед сильным. В общем, не делать ответственный выбор во всех областях общественной и частной жизни. Именно за это ему готовы простить репрессии. Советский общественный договор выглядит так: «Мы (народ) наделяем вас властью и позволяем вам роскошествовать в масштабах госбюджета и своевольничать вплоть до массовых убийств. Но за это вы (власть) должны гарантировать, что мы останемся… этими… ну, в общем, личностями типа Б». В.И. Ульянов (Ленин) родился за сто лет до публикации статьи Дж.Энгеля и А.Шмале. Поэтому он по чисто хронологическим причинам не мог писать о реакциях action engagement или conservation withdrawal. О типе А и типе Б. Он говорил попросту — о рабах и свободных. Но, по-моему, Ленин был неправ, когда написал вот эти знаменитые слова: «Никто не виноват, если он родится рабом. Но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает своё рабство <…> — такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам». Звучит очень красиво. Просто Цицерон! Но на самом деле — пустая риторика. Среди рабов, оправдывающих и прикрашивающих своё рабство, большинство составляют неплохие люди. Честные и добрые. Талантливые. Иногда просто гениальные, как некоторые советские деятели искусства. Но — рабы. Пардон, это Ленин меня увлёк. Люди типа Б. Их нельзя за это осуждать. Дело не в людях типа Б, а в людях типа А. Поэтому особенно противно, что многим активным политикам и публицистам нравится, что в обществе слишком много людей типа Б. Разумеется, сами эти активисты принадлежат к типу А. Очень смелые и разворотливые господа. Но они убеждают сами себя и друг друга, что наш народ — исконно пассивный, покорный и доверчивый, но при этом хамоватый и вороватый. По этой причине народу нужны добрые, но строгие пастыри. Неприятно также, что народ спокойно выслушивает этот антинародный бред. Неприятно, но понятно: хоть горшком назови, только в печь не ставь. Назови дураком, холуем, ворюгой, неумёхой, пьяницей, да хоть овощем! Не заставляй только действовать, рисковать, отвечать за себя. А брань на вороту не виснет. Так — или примерно так — полагают более 80 процентов нашего народа. Те, кто говорит «От нас всё равно ничего не зависит». Задача — перевести как минимум 30 процентов людей из типа Б в тип А. Восстановить нормальный социально-психологический баланс. Это очень трудная задача. Потому что эту работу должны взять на себя те, кто уже сейчас активен, смел и предприимчив. Но их всего 20 процентов. А из них не менее половины — сторонники старого советского социального контракта: мы покорность в обмен на безответственность. Так что здоровых сил в обществе — всего 10 процентов. Или целых 10 процентов? В любом случае хочется верить, что здоровые силы возобладают. |
|
|
| Всего комментариев: 2 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
По этой теме смотрите: 
ВСЕ НОВОСТИ:
АРХИВ САЙТА:
Copyright MyCorp © 2024
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
0
