Сегодня процесс покупки-продажи валюты в России стал обыденным явлением. А вот во второй половине прошлого столетия в СССР действовала довольно суровая 88-я статья Уголовного кодекса, которая за валютные махинации предусматривала вполне реальный срок — вплоть до 8 лет тюремного заключения.

По кличке Косой

Кстати, в этот «капкан» попал, например, актер Эдуард Изотов, исполнитель роли Иванушки в фильме «Морозко». Впрочем, суровое наказание останавливало не всех. К их числу относился и Ян Тимофеевич Рокотов, по причине врожденного дефекта глаза получивший «погоняло» Косой. Родился он в 1927 году в Ленинграде в семье директора крупного завода. После войны Ян перебрался в Москву, где получил прописку в коммунальной комнате у родной тети и поступил в МГУ на юридический факультет. Но получить диплом ему удалось не сразу, поскольку молодой человек попал под каток сталинских репрессий, был осужден по «контрреволюционной» 58-й статье и несколько лет провел в лагере.

После освобождения Рокотов возвратился в Москву, восстановился в университете, но получение диплома юриста ему показалось простой формальностью. Профессиональный валютчик показал своему товарищу по зоне, как можно легко и прилично заработать, став завсегдатаем «плешки». Так называлась территория у Пушкинской площади, в непосредственной близости от гостиниц «Москва» и «Националь», где совершались валютные сделки.

Пик деятельности «черного рынка» пришелся на лето 1957 года, когда в столице проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов и Москву наводнили сотни тысяч иностранцев. После его завершения на Западе уже не было секретом, где во время визита в Белокаменную можно получить за доллар не 10 рублей по официальному курсу, а «четвертак». Причем местные воротилы охотно скупали и золотые монеты, которые потом оседали в тайниках «цеховиков», владельцев подпольных производств. И при этом валютчики получали навар почти в 500%.

Просчет дельца

Надо сказать, что Косой, занимаясь валютными делами, не брезговал и профессией «кидалы». Так, на глазах одного из своих клиентов, который попросил его обменять на валюту крупную сумму денег, он разыграл целый спектакль со своим «задержанием» и «сыщиками», в роли которых выступили его подельники. А также — чудесным бегством, в результате которого пришлось «пожертвовать» сумкой с наличностью. В другой раз он умудрился всучить дряхлому и полуслепому подпольному миллионеру свинцовые чушки вместо золотых монет.

Понятно, что никто из потерпевших с заявлениями в милицию не обратился. Тем более что милицейские чиновники не только знали о проделках компании Косого (в состав которой входили также его помощник — аспирант Института народного хозяйства имени Плеханова Дмитрий Яковлев, и мелкий маклер — студент Владислав Файбишенко), но и закрывали на их деятельность глаза. Причин было две: во-первых, все трое являлись осведомителями, услугами которых уголовный розыск пользовался при раскрытии более серьезных преступлений. А во-вторых, милицейское начальство охотно отдыхало и пировало в ресторанах за счет Рокотова. Сам он тоже был не прочь вкусно покушать в любимом ресторане «Арагви», куда приезжал на такси, однако в быту старался вести себя скромно. Квартиру он себе так и не купил, продолжая жить в коммуналке с тетушкой, ходил в одном и том же потертом костюме, в котором, кстати, потом предстал на суде.

Вот только «крыша» скоро исчезла, поскольку расследование валютных преступлений было поручено КГБ СССР, и глава этого ведомства Александр Шелепин взялся за дело засучив рукава. В результате в мае 1961 года чекисты задержали Рокотова на Ленинградском вокзале. В тот день он получил в камере хранения чемодан со своим богатством на 3 миллиона рублей в золотых слитках и валюте и, по примеру Александра Ивановича Корейко, собирался переправить его в камеру хранения соседнего Казанского вокзала. Вместе с ним за решеткой оказались и двое его основных подельников, а также еще несколько человек, которые участвовали в перепродаже валюты.

Впрочем, оказавшись в следственном изоляторе, Косой особо не унывал. Как юрист, он полагал, что получит не больше 5 лет. В конце концов, к зоне ему было не привыкать — а там либо амнистия, либо условно-досрочное освобождение. Но судьба распорядилась по-своему.

Приговор: «высшая мера!»

Тем временем, пока шло следствие, Никита Сергеевич Хрущев отправился с официальным визитом за рубеж. И там, во время прогулки на кораблике, он обратил внимание на большое скопление людей на набережной. Посол подобострастно объяснил, что это местный черный рынок, и тут же Хрущев со свойственным ему темпераментом обрушился на «прогнившую капиталистическую систему». В ответ на эту тираду один из западных дипломатов заметил, что такому черному рынку, как в Москве, в Европе аналогов не существует. Хрущев, понятно, об этом не знал, поэтому его лицо покрылось багровыми пятнами.

По возвращении в столицу он немедленно вызвал на ковер председателя КГБ СССР. Александр Шелепин тут же протянул ему оперативное дело «Рокотова — Файбишенко». Никита Сергеевич, внимательно ознакомившись с ним, взъярился еще больше, когда узнал, какое наказание грозит преступникам. 8 лет за подрыв экономики Советского Союза?! И уже через неделю на свет появился Указ Президиума Верховного Совета СССР, в соответствии с которым планка наказаний по валютным преступлениям поднялась до 15 лет лишения свободы с конфискацией имущества.

Впрочем, ни Рокотова, ни Файбишенко, ни Дмитрия Яковлева, дело которого было выделено в отдельное производство, это опять не обеспокоило. Ведь еще с появления римского права наказание осуществлялось в соответствии с законом, действующим в момент совершения преступления. Кроме того, Косой уповал на свой статус «жертвы сталинских репрессий», отсидевшей долгое время в лагерях. Студент же полагал, что по причине молодости он вообще отделается легким испугом. Но как они ошибались!

Как и во времена Большого террора 1930-х годов, все центральные газеты запестрели заголовками, в которых подсудимые назывались «стервятниками и мерзкими подонками из грязного болота спекуляции». Поэтому неудивительно, что поправ не только социалистическую законность, но и устои международного права, в конце июня 1961 года Московский городской суд приговорил Рокотова и Файбишенко к 15 годам колонии строгого режима. Казалось, «справедливость» восторжествовала! И тут Хрущев, что называется, закусил удила! По его требованию вердикт был отменен, а дело направлено на новое доследование. И уже в июле на свет появился еще один Указ Президиума Верховного Совета СССР, который в качестве высшей меры наказания за валютные преступления предусматривал расстрел.

21 июля 1961 года в газете «Правда» было опубликовано короткое официальное сообщение: «Генеральным прокурором СССР был внесен в Верховный Суд РСФСР кассационный протест на мягкость приговора Московского городского суда по делу Рокотова и др. Учитывая, что Рокотов и Файбишенко совершили тяжелое уголовное преступление, Верховный суд РСФСР на основании части второй статьи 15-1 Закона о государственных преступлениях приговорил Рокотова и Файбишенко к смертной казни — расстрелу с конфискацией всех изъятых ценностей и имущества».

Приговор был окончательным, обжалованию не подлежал, и уже через несколько дней осужденных расстреляли в Бутырской тюрьме. Чуть позже такая же участь постигла и третьего участника преступной группы — Дмитрия Яковлева.