14:20 За что воюет Барак Обама |
|
Президент США дал весьма примечательное интервью корреспонденту CBS Стиву Крофту в его программе «60 минут». Это интервью действительно означает начало новой эпохи - реанимацию или даже реинкарнацию Рузвельтовской Америки, убитой предательством Трумена. Стыдно читать, как это интервью комментируют в России. Причем как правило эти антиобамовские комментарии являются тупым переводом американских статей на эту тему. И я очень сомневаюсь, что следующий президент будет так упорно сопротивляться давлению партии войны. В любом случае он будет опираться на достижения Обамы в этой области и вся надежда на то, что Обама нанесет непоправимоый ущерб партии войны сегодня, сейчас! За что воюет Барак Обама. И зачем Вашингтон, 19 Октября 2015, 00:11 — REGNUM Несколько дней назад президент Обама дал весьма примечательное интервью корреспонденту CBS Стиву Крофту в его программе «60 минут». Обама выглядел усталым, но довольным, как человек успешно завершивший нечто очень важное, быть может, самое важное дело в своей жизни. Между тем ему еще предстоит год стоять за штурвалом внутренней и внешней политики США, и те дела, которые считаются самыми главными для его президентства, весьма далеки от завершения. В частности, дальнейшая судьба Трансатлантического и Транстихоокеанского партнерств вызывает большие сомнения. Причем судьба последнего, уже, казалось бы, решенная в наилучшем для Обамы смысле, внезапно вновь оказалась под угрозой после «предательства» Хиллари Клинтон. Бывший госсекретарь непосредственно перед теледебатами атаковала этот договор, одним из авторов которого она является. И произошло это после того, как Обама не стал по ее требованию вводить бесполетную зону над Сирией и вооружать так называемую умеренную оппозицию режиму Асада. Надо сказать, время для такого интервью было выбрано крайне неудачно. Стивен Крофт считается тяжеловесом американской журналистики, и дать ему интервью — несбыточная мечта множества американских политических деятелей, в том числе членов Конгресса и Сената США. Он был первым журналистом, которому Обама дал интервью сразу после того, как стал президентом, и очень может быть, что это его последнее на этом посту, некая ретроспектива его деятельности. Между тем сейчас рейтинг Обамы находится на крайне низкой точке, и ему пришлось отвечать на вопросы Стива Крофта, связанные с очень низкой оценкой его достижений подавляющим большинством американцев. Тем не менее Барак Обама отвечал на эти вопросы с открытым забралом, утверждая, в частности, что его самым большим достижением является успешная борьба с последствиями экономического кризиса 2008 года, которую он вел весь свой первый срок в Белом доме. Но пока он боролся с экономическим кризисом, его госсекретарь Хиллари Клинтон умудрилась поддержать исламистские перевороты в Тунисе, Египте, Ливии и Сирии, получившие название «арабской весны», и свой второй срок Обама начал с того, что постарался исправить последствия ее деятельности. В частности, именно с его благословения произошел контрпереворот в Египте, после которого президент Обама предложил Конгрессу объявить войну «Исламскому государству» официальным заявлением Конгресса США. Именно так требует объявлять настоящую войну конституция США, в отличие от необъявленных, «гуманитарных» войн, которые так любит устраивать Хиллари Клинтон. К сожалению, те, кто считают, что сначала надо свалить Асада, а уже потом заниматься «Исламским государством», успешно провалили это предложение президента США, так как оно позволило бы Обаме ввести в действие закон 1939 года «О сотрудничестве с врагом» и посадить в тюрьму всех, кто сбрасывает оружие ИГИЛ и покупает у них нефть. И они продолжили вооружать так называемую умеренную оппозиции Асаду, которая, получив оружие, мгновенно превращается в ИГИЛ, борьба с которым благодаря им превратилась в позор Америки. А теперь, когда Россия начала действовать самостоятельно и лидером антиигиловской коалиции де-факто оказался президент России, Барак Обама внезапно дает интервью Стивену Крофту, несмотря на то, что большинство американцев расценивает эти геополитические изменения как стратегическое поражение США, за которое несет ответственность лично президент. И Стивен Крофт задает ему вопрос: «А не утрачивают ли США лидерские позиции на Большом Ближнем Востоке благодаря слабости Барака Обамы как президента?..» Барак Обама начинает отвечать на этот вопрос в своей обычной дипломатичной манере, но Стивен Крофт начинает его перебивать и довольно агрессивно перечислять упреки в адрес Обамы. Последний в ответ включает свои ораторские способности и заставляет интервьюера признать, что эти упреки исходят от Израиля, Саудовской Аравии и ястребов Республиканской партии. В ответ Барак Обама открытым текстом говорит, что те, кто его упрекают в слабости, на самом деле хотят, чтобы он дал полный ход поставкам новейшего американского оружия противникам Асада и против России и даже начал новую войну в Сирии против законного правительства этой страны. А в ответ на упрек в сдаче лидерских позиций президент Обама отвечает, что президент Путин лидером не является, так как действует вынужденно и, конечно, предпочел бы, чтобы армия президента Асада решила проблему ИГИЛ, «Аль-Каиды», «Аль-Нусры», а также прочей неумеренной оппозиции самостоятельно, без вмешательства российских ВКС. Кроме того, Обама переопределяет само понятие «лидерство», утверждая, например, что настоящее «лидерство» — это копирайт на борьбу с изменением климата, а не исполнение обязанностей Верховного главнокомандующего. И в каком-то смысле он прав, так как засуха в Калифорнии и ураганы с наводнениями в Новом Орлеане, Нью-Джерси и Нью-Йорке, конечно, представляют для США угрозу значительно большую, чем правительство Асада в Сирии. К сожалению, в США такая точка зрения все еще считается благоглупостью, но президент Обама говорит эти «благоглупости», с большим трудом удерживаясь от торжествующей улыбки. Более того, создается впечатление, что он говорит нечто очень важное, ради чего он и пошел на это интервью. Так что же это за дело, завершение которого вынудило президента Обаму пойти на этот шаг, заставив его отвечать на самые неприятные вопросы в самое для себя неудобное время? Ответ на этот вопрос дал, как ни странно, телеканал Fox5, который обратил внимание на слова Обамы в этом интервью, согласно которым он благодаря хорошей работе разведки США давно знал о том, что Россия готовится применить вооруженные силы для защиты сирийской государственности, олицетворяемой президентом Асадом. А возбудились ведущие на Fox5 не на похвалу американской разведке, которой все равно никто не поверил, а на то, что из этого признания следует, что Барак Обама чокался с президентом Путиным за здоровье ООН, зная, что так называемую умеренную оппозицию Асаду вскоре будут бомбить российские «Сушки». И действительно, если Обама знал о том, что Россия готовится бросить свою военную мощь на весы сирийского конфликта, то во время личной встречи с президентом Путиным он, вне всяких сомнений, обсудил возможные реакции на эту акцию партии войны в США, которую возглавляет Хиллари Клинтон. И она не обманула ожидания, вполне предсказуемо потребовав введения «бесполетной зоны» в Сирии, которую она уже вводила в Косово и Ливии с неизменным успехом в смысле развязывания войны. И тогда становится понятным дополнительный смысл пуска российских крылатых ракет «Калибр» из акватории Каспийского моря, который в то же день после попытки объявить бесполетную зону в Сирии весьма наглядно показал, что американская авианосная группа в Персидском заливе во главе с авианосцем «Теодор Рузвельт» находится в зоне поражения малых ракетных кораблей «Буян-М». Соответственно, становится понятной и мгновенная реакция на пуски «Калибров» президента Обамы, который, «опасаясь за стратегический ресурс» авианосной группы во главе с авианосцем «Теодор Рузвельт» и эскадрильи F-22 «Раптор» на авиабазе в Абу-Даби, приказал им немедленно покинуть район возможного превентивного удара российскими «Калибрами», возможности которых были столь наглядно продемонстрированы в день рождения президента России. Теперь вводить бесполетную зону над Сирией просто нечем, а влияния Хиллари Клинтон явно недостаточно для перемещения ударной авианосной группы в другой регион планеты, особенно при активном противодействии президента США. Об этом решении президента Обамы с возмущением и поведал своим зрителям телеканал Fox5. А то, что они не понимают, что речь идет о предотвращенной ядерной войне, следует отнести на совесть милитаристской пропаганды. Fox5 просто не может вот так просто взять и объяснить американцам, что Россия опять является сверхдержавой, военная мощь которой как минимум сопоставима с военной мощью США, причем не только в ядерных, но и в конвенциональных вооружениях. А для президента Обамы это, конечно, является большой победой, достойным результатом его политической карьеры, так как он, судя по всему, давно знает об изменившемся стратегическом балансе, но президент, который, не желая признавать этот факт, доведет дело до катастрофы, не будет первым черным президентом США. Александр Бродский regnum.ru *** Говорит президент Обама ("CBS", США) Стив Крофт расспрашивает президента Обаму о самых разных вещах, в том числе о российском вмешательстве в Сирии, об ИГИЛ и о президентской гонке 2016 года. Ниже приводится расшифровка интервью, которое вышло в эфир 11 октября 2015 года. Это интервью у президента взял корреспондент Стив Крофт (Steve Kroft). Уже неделю нарастает напряженность в Сирии, где Россия наносит авиаудары и проводит ракетные обстрелы со своих кораблей, помогая сирийскому президенту Башару аль-Асаду и в некоторых случаях действуя против повстанческих группировок, пользующихся поддержкой США. Это сложная и весьма рискованная ситуация, осложняемая и без того непростыми отношениями между президентом Обамой и его российским коллегой Владимиром Путиным. Добавьте к этому начавшуюся в США кампанию праймериз, и будет вполне понятно, почему настало время поговорить обо всем этом с президентом, что мы и сделали во вторник в Белом доме в комнате Рузвельта. Это была оживленная и энергичная дискуссия, начавшаяся с вопроса об ИГИЛ. ------- Стив Крофт: В последний раз мы беседовали в это же время в прошлом году, когда из-за действий ИГИЛ начинала ухудшаться обстановка в Сирии и Ираке. Вы только что озвучили план по оказанию авиационной поддержки войскам в Ираке и по нанесению некоторых авиаударов в Сирии. Вы также говорили о подготовке и оснащении умеренных сирийских сил. Вы тогда сказали, что это ослабит, а со временем и уничтожит ИГИЛ. Президент Барак Обама: Со временем. — Со временем. Прошел год и — — Я не говорил, что это будет сделано за год. — Нет. Но вы сказали... — Здесь где-то скрывается вопрос. Дым над Кобани после авиаудара сил коалиции во главе с США — Здесь есть вопрос. Если смотреть на ситуацию и если смотреть на успехи, то найти их будет нелегко. Можно привести лишь один аргумент: единственное, что реально изменилось, это количество смертей, которое продолжает увеличиваться, а также количество беженцев, уезжающих из Сирии в Европу. — Сирия — это трудная проблема для всего мирового сообщества и, что самое важное, для самого народа Сирии, который страдает от опустошительной гражданской войны. Он попал в западню, оказавшись между жестоким диктатором, который сбрасывает бочковые бомбы на собственное население и думает, что сохранение его власти важнее будущего его страны. С другой стороны стоит варварская и безжалостная организация ИГИЛ, а также некоторые ответвления «Аль-Каиды», действующие внутри Сирии. Что мы сумели сделать? Мы сдержали импульс силы ИГИЛ, которое пыталось захватить ключевые территории; мы нанесли ответные удары, в частности, в Ираке, в некоторых населенных пунктах, оказавшихся под угрозой. А в Сирии нам удалось сорвать целый ряд его операций. Но чего мы пока не сумели сделать, и я первый это признаю, это изменить динамику в Сирии. А цель здесь заключается в поиске путей оказания помощи умеренной оппозиции на местах. Но мы никогда не испытывали иллюзий и не считали, что сами сумеем решить проблему в Сирии военными средствами. — Хотелось бы обсудить некоторые моменты по очереди. Вы упомянули очень много моментов. Во-первых, ситуация с ИГИЛ, где вам удалось попасть в безвыходное положение. Так что же произойдет с ИГИЛ? — Ну, со временем... — Я имею в виду, что кто-то должен с ними сражаться. Но то, что происходит сейчас, не работает. Они по-прежнему оккупируют большие территории в Ираке. Они по-прежнему оккупируют большие территории в Сирии. Кто будет от них избавляться? — Со временем сообщество наций избавится от них от всех, и мы будем возглавлять эти усилия по избавлению от них. Но мы не сможем от них избавиться, если не сложится благоприятная обстановка в Сирии и в некоторых районах Ирака, когда местное население, местное суннитское население, будет действовать согласованно с нами, дабы избавиться от них. — Вы говорите об умеренной оппозиции в Сирии. Ее очень трудно найти. А еще вы говорили о неудачных попытках отыскать некоторых оппозиционеров и обучить их. Вы получили от конгресса полмиллиарда долларов на обучение и оснащение 5 тысяч человек, а в итоге, по данным командующего Центральным командованием, вы подготовили 50 человек, причем большинство из них либо погибло, либо дезертировало. Сколько, он говорил, осталось — четыре или пять? — Стив, именно поэтому я с самого начала скептически относился к идее о том, что мы сумеем создать в Сирии армию своих ставленников. Моя цель состояла в том, чтобы испытать оппозицию, понять, сумеем ли мы подготовить и вооружить умеренную оппозицию, которая готова воевать против ИГИЛ. И мы поняли, что пока Асад остается у власти, от этих людей очень трудно добиться того, чтобы они сосредоточили свое внимание на ИГИЛ. — Если вы скептически относились к идее поиска, обучения и вооружения умеренных сирийцев, то почему вы согласились на эту программу? — Ну, Стив, потому что мы должны пробовать разные способы. Потому что у нас есть партнеры на местах, которые заинтересованы в некоем разрешении этой проблемы. И... — И они хотели, чтобы это сделали вы. — Ну, нет. Я так не говорил. Я думаю, нам важно испробовать все имеющиеся варианты действий. — Я знаю, что вы не хотите об этом говорить. — Нет, я с радостью поговорю об этом. — Я хочу поговорить об этой программе, потому что если вы надеетесь получить 5 тысяч бойцов, а получаете пять, значит, кто-то где-то допустил серьезный просчет, знаете ли. — Знаете, э-э, Стив, позвольте мне вот что сказать. — Это большой конфуз. — Смотрите, нет сомнений, что это не сработало. И знаете, одна из проблем, с которой я столкнулся во всей этой душераздирающей ситуации в Сирии, состоит вот в чем. Есть люди — знаете, которые настаивают, что надо просто отправить туда несколько грузовиков с оружием и людьми, готовыми воевать. А потом, когда начинается эта программа обучения и оснащения, и она не дает результата, то люди говорят: «А почему она не работает?» Или: «Если бы ее начать на три месяца раньше, она бы дала результат». — Но вы сами говорили, что никогда не верили в нее. — Но я также говорил, что в такой изменчивой ситуации, как в Сирии, где очень много действующих лиц, — там нет никаких простых решений типа серебряной пули. Именно поэтому я очень четко заявлял, что приоритеты Америки - это, первое, обеспечить безопасность американского народа. Второе, мы готовы сотрудничать по дипломатическим каналам и там, где можно, поддерживать умеренную оппозицию, чтобы убедить русских и иранцев оказать на Асада давление с целью начала переходного периода. Я также заявлял, что мы не будем даже пытаться влезать в военную кампанию внутри Сирии. Возьмем ситуацию в Афганистане, поскольку я подозреваю, что вы о ней спросите. А я хотел привести ее в качестве примера. — Хорошо. У меня такое чувство, господин президент, что вы устраиваете мне обструкцию. — Нет, нет, нет, нет, нет. Стив, если вы хотите, прокрутите пленку, вы задавали мне длинные вопросы, делали заявления, а теперь я на них отвечаю. Поэтому давайте так: если вы задаете мне большой, развернутый вопрос, то я даю большой и развернутый ответ. Возьмем в качестве примера Афганистан. Мы пробыли там 13 лет, почти 13 лет. В Афганистане по-прежнему трудно. Мы вложили туда огромные деньги, и у нас там до сих пор тысячи военнослужащих. Поэтому представление о том, что спустя год после начала войны в Сирии, куда действующее правительство нас не приглашало и откуда активно пытается нас выдавить, мы сможем все это быстро решить, это... — Мы не говорили, что быстро. — Это, это — иллюзия. И, и... — Никто этого не ждет, господин президент. — Ну, да, я понимаю, Стив, но простой довод, который я хочу привести, состоит в том, что решение сирийской проблемы в конечном счете будет зависеть не от того, направим мы туда кучу войск или нет. Для разрешения лежащего в ее основе кризиса действующие лица должны признать, что должен быть переход к новому правительству. А в отсутствие этого ничто не сработает. — Одним из главных действующих лиц там сейчас является Россия. — Да. — Год назад, когда вы давали мне интервью, между США и Россией на украинской границе разгоралась военная истерия. Сейчас то же самое происходит в Сирии. Год назад вы сказали, что Соединенные Штаты — Америка — она ведет за собой остальных. Что мы - незаменимая нация. Похоже, что господин Путин бросил вызов этому лидерству. — Каким образом? Давайте подумаем об этом... Давайте... давайте... — Ну, во-первых, он ввел в Сирию войска. У него там сейчас есть люди. Во-вторых, русские впервые со Второй мировой войны проводят военные действия на Ближнем Востоке... — Ну, это... — Бомбят людей, которых мы поддерживаем. — И это лидерство, Стив? Позвольте задать вам вопрос. Когда я пришел к власти, Украиной правил коррумпированный руководитель, являвшийся марионеткой Путина. Сирия была единственной союзницей России в регионе. А теперь, вместо того, чтобы полагаться на их поддержку и использовать ту базу, которая у них есть в Сирии, причем, уже очень давно, Путин вводит свои войска, свою армию, чтобы хоть на последней ниточке удержать своего единственного союзника. А на Украине... — Он оспаривает ваше лидерство, господин президент. Он бросает ему вызов... — Ну, Стив, я должен вам сказать, что если разрушение экономики и вынужденная отправка войск на поддержку единственного союзника - это лидерство, то у нас разные представления о лидерстве. В моем понимании лидерство бывает по изменениям климата, по международному соглашению которое мы можем заключить в Париже. В моем понимании лидерство - это мобилизация всего мирового сообщества с тем, чтобы Иран не получил ядерное оружие. А что касается Ближнего Востока, то у нас есть коалиция из 60 стран, которая не выстраивается внезапно вокруг российской стратегии. Напротив, она заявляет, что эта стратегия не обеспечит успех. — Я говорил не о его лидерстве, а о том, что он бросает вызов вашему лидерству. Он очень плотно вмешался в ситуацию. Вы можете себе представить, чтобы сейчас в Сирии произошло хоть что-то важное без участия русских, без их вмешательства? — Но так было и раньше. Имейте в виду, что последние пять лет русские поставляли оружие, предоставляли финансирование, как и иранцы, как и «Хезболла». — Но они никого не бомбили, и у них не было там войск... — И то, что им пришлось это сделать, не является свидетельством их силы. Это свидетельство того, что их стратегия не работает. — А вам не кажется... — А вам не кажется, что Путин предпочел бы, чтобы Асад сам был в состоянии решать свои проблемы? Тогда ему не пришлось бы направлять туда кучу летчиков и денег, которых у него нет? — Вы знали, что он все это сделает, когда встречались с ним в Нью-Йорке? — Ну, мы видели — у нас были очень неплохие разведывательные сведения. Мы наблюдаем... — Значит, вы знали, что он планирует это сделать. — Мы знали, что он планирует оказать военную помощь, в которой нуждается Асад, потому что русских беспокоило возможное падение режима, причем в ближайшей перспективе. — Вы говорите, что он делает это из-за слабости. На Ближнем Востоке среди наших противников и даже среди некоторых наших союзников бытует мнение, что Соединенные Штаты перешли к отступлению, что мы вывели войска из Ирака, и туда пришло «Исламское государство» — пришло, и захватило значительную часть его территории. Ситуация в Афганистане очень опасна, потому что талибы снова подняли головы. А ИГИЛ контролирует значительную часть Сирии. — Думаю, будет справедливо сказать, Стив, что если... — Позвольте, я закончу. Они говорят, что вы... — Вы... — Они говорят, что вы демонстрируете не силу, а слабость... — Вы говорите «они», но не приводите почти никаких примеров, что это за люди. Однако... — Нет, я приведу. Если хотите, я процитирую... — Ну, да... вот... — Я бы привел высказывания саудовцев. И израильтян. Я бы сказал, что так говорят многие наши друзья на Ближнем Востоке. Я бы сказал, что так говорят все в Республиканской партии. Вы хотите, чтобы я продолжал? — Ну, что ж... если вы... если вы ссылаетесь на Республиканскую партию, мне кажется, что на их взгляд, я за последние семь с половиной лет все делал неправильно. Да, мне так кажется. Кроме того, следует отметить, что эти самые люди выступали за ввод наших войск в Ирак, а теперь им трудно признать, что это была ошибка. И еще, Стив, я вам гарантирую, что на Ближнем Востоке и, как мне кажется, внутри Республиканской партии есть фракции, считающие, что нам надо было бесконечно направлять войска на Ближний Восток, что единственное мерило силы сейчас - это отправка обратно на Ближний Восток нескольких сотен тысяч военнослужащих. Они думают, что так мы сможем установить там мир, навести порядок в регионе. И для них не проблема, что будут новые смерти, что погибнут тысячи военнослужащих, что тысячи получат ранения, что будут потрачены триллионы долларов. У них нет с этим проблем. Есть люди, желающие, чтобы мы так поступили. И если мы так не поступим, они будут заявлять, что Америка отступает. — Они говорят, что вы выбрасываете на ринг полотенце... — Нет. Стив, у нас колоссальное количество сил и средств на Ближнем Востоке. У нас есть базы, у нас есть авианосцы. Наши пилоты летают в этом небе. В настоящее время мы помогаем Ираку создавать и укреплять армию. Но мне кажется, эти критики ни за что не смогут ответить на вопрос о том, в чем здесь интересы Соединенных Штатов Америки, и в какой момент мы должны сказать: «Вот что мы можем сделать для защиты Америки. А вот то, что нам надо сделать, дабы Америка лидировала, была сильной и оставалась номером один в мире». Не может такого быть, чтобы единственной мерой была отправка очередных 100-200 тысяч военнослужащих в Сирию, обратно в Ирак, а может, в Ливию или в Йемен, и чтобы наша цель состояла не только в поддержании закона и порядка, но и в управлении этим регионом. Это была бы плохая стратегия, Стив. И я думаю, что если мы повторим эту ошибку, то нам будет стыдно. — Вы думаете, мир стал безопаснее? — В Америке стало безопаснее. Думаю, есть места, скажем, Сирия, которые не стали безопаснее после моего прихода на президентский пост. Но если говорить о защите нашей нации от терроризма, об укреплении наших альянсов, о нашей репутации в мире, то мы стали сильнее, это абсолютно точно. Оригинал публикации: President Obama |
|
|
| Всего комментариев: 4 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
По этой теме смотрите: 
ВСЕ НОВОСТИ:
АРХИВ САЙТА:
Copyright MyCorp © 2024
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
1
