20:04 Запад отрезал российской элите путь к отступлению |
|
Александр Шатилов: В период 1991-2013 гг. Российская Федерация пошла на серьезные уступки Западу на украинском направлении События Майдана оказались принципиальным вызовом для российской элиты, которую практически вынудили жестко отреагировать на силовое и неконституционное свержение режима Виктора Януковича, считавшегося «пророссийским» президентом Украины. Дело в том, что в постсоветский период Российская Федерация на украинском направлении вела себя достаточно взвешенно и конструктивно, а иногда даже пассивно в плане продвижения своих интересов. Так, Москва традиционно предоставляла «братской» Украине существенные преференции в экономической сфере, фактически дотировала «Незалежную» за счет низких цен на газ, закрывала глаза на несанкционированное изъятие «голубого топлива» украинской стороной. Более того, с 1991 г. Россия практически не вела на территории Украины акцентированной политической работы, полагаясь на партнерство с местными «договороспособными» элитными группами. И это при том, что западные государства проявляли серьезную политическую активность на Украине, причем не только вербуя «агентов влияния» в ее истеблишменте, но и осуществляя многоцелевую работу с различными слоями украинского социума, особенно с молодежью и интеллигенцией. Так, в апреле 2014 г. помощник госсекретаря США по делам Европы и Евразии Виктория Нуланд в интервью американскому каналу CNN заявила, что США вложили 5 миллиардов долларов в проект продвижения демократии на Украине. Более того, если в 1990-е гг. Украина негласно входила в сферу приоритетного влияния РФ (причем такие «расклады» в целом признавались и Европой, и США), то после событий «оранжевой революции» 2004 года Украина де-факто оказалась под совместным кураторством России и Запада. Примечательно, что «двойная ответственность» за контроль над «Незалежной» распространялась только на политическую сферу, в экономике РФ «сохранила» за собой обязательства по оказанию помощи Украине. Изменение «баланса сил» на Украине достаточно быстро «считала» местная элита, которая в сжатые сроки отказалась от однозначной ориентации на Москву. Так, не только в период президентства В.Ющенко, но и при В.Януковиче украинский истеблишмент стал активно играть во внешнеполитическую «диверсификацию», сперва максимально подчеркивая свое «право на суверенность», а потом вообще сделав ставку на евроинтеграцию. Однако даже такие неблагоприятные изменения политической конъюнктуры были достаточно спокойно восприняты руководством Российской Федерации, которое вплоть до 2013 г. ориентировалось на партнерство с Западом в целом и Европой в частности, рассчитывая на то, что западные элиты позволят России вписаться в «глобальное акционерное общество». Таким образом, в период 1991-2013 гг. Российская Федерация пошла на серьезные уступки Западу на украинском направлении, фактически минимизировав свое политическое влияние на соседей. Судя по всему, такая «соглашательская» позиция России была воспринята на Западе, прежде всего, Соединенными Штатами Америки, как ее слабость и в 2013-2014 гг. ими был форсирован проект по окончательному выводу Киева из-под влияния Москвы. Так, сперва было оказано жесткое давление на В.Януковича и его окружение с целью заставить его подписать договор о партнерстве с ЕС, который предусматривал фактическую переориентацию Украины на приоритетное сотрудничество с Западом, причем опять же при сохранении «обязательств» по ее экономической поддержке за Россией. Вполне естественно, что Москва крайне негативно отреагировала на такого рода перспективы «европейского выбора» Украины и осуществила мощное контрдавление на администрацию В.Януковича. В свою очередь, демонстративный отказ Януковича от подписания «евроинтеграционных» соглашений, да еще буквально в последний момент, вызвал резкое неодобрение в Вашингтоне и Брюсселе, которые с этого момента начали активную политическую игру как против украинского руководства, так и против Российской Федерации. В этом плане проект Майдана и силовое отстранение от власти Виктора Януковича стали свидетельством того, что Запад отказался от компромиссного сценария по Украине и сделал ставку на принудительное вытеснение России с украинского (а шире - с постсоветского) политико-экономического пространства. Особо стоит подчеркнуть, что у США и ЕС был в запасе гораздо более умеренный вариант развития событий, который предполагал политическую «паузу» до президентских выборов 2015 года, которые Янукович (в силу ряда факторов) практически однозначно проигрывал. Тем не менее, Запад пошел на принципиальный конфликт с Януковичем и Россией, спровоцировав революционный сценарий, причем в его самом радикальном исполнении. С учетом того, что большинство правящей элиты России имеет за плечами формальный и неформальный опыт ведения бизнес-деятельности, жесткий сигнал Запада был «дешифрован» адекватно, но дал эффект, совершенно неожиданный для США и ЕС. Российское руководство восприняло Майдан и последующие события как желание Запада, прежде всего, Вашингтона, «прогнуть» его и унизить в глазах мирового сообщества, а также геополитических партнеров и союзников. В бизнесе такая ситуация чревата эскалацией дальнейшего давления на проигравшего вплоть до окончательного «отжима» у него активов. Таким образом, «безропотное» отступление России на украинском направлении угрожало ей системными рисками, в том числе в плане нарастания внутриполитической напряженности и активизации внутренней радикальной оппозиции (как либеральной, так и ультранационалистической). Соответственно, вполне логичным и естественным ответом со стороны Москвы на Майдан стала «вежливая» реинтеграция Крыма. Однако и после этого руководство Российской Федерации предложило Западу различные варианты «замирения» и стабилизации ситуации, включая проект «федерализации» Украины с распределением «зон ответственности» за ее территории. Тем не менее, Запад (прежде всего, США) восприняли «крымский ответ» России ни много ни мало как покушение на свое глобальное лидерство и вместо поиска компромисса, продолжило раскручивать маховик конфликта, поощряя своих «майданных» партнеров к резким действиям. Результатом такой недоговороспособности Запада стало обострение ситуации на Юго-Востоке Украины, а затем и появление там самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик, которые вступили в вооруженный конфликт с вооруженными силами Украины. Справедливости ради, стоит отметить, что в эскалации украинского конфликта роль элит Евросоюза была вторична, особенно это касается не представителей евробюрократии (которые в своем большинстве однозначно поддержали в украинском вопросе администрацию Б.Обамы), а национальных элит европейских государств. С учетом того, что многие европейские государства (Германия, Нидерланды, Италия и др.) экономически были завязаны на партнерство с Россией, им было явно не выгодно идти на обострение, а затем и на введение санкций в отношении Москвы. Тем не менее, США сумели пролоббировать антироссийский курс ЕС, опираясь на своих союзников в Европе (А.Меркель, Ф.Олланд и др.). При этом такое давление они даже не считают нужным скрывать. Так, в начале октября 2014 г., выступая в Гарвардском университете, вице-президент США Джо Байден заявил, что изначально страны Европейского Союза не стремились вводить экономические и визовые ограничения в отношении РФ. Однако в этом вопросе США взяли на себя роль лидера и настояли на том, чтобы Европа присоединилась к антироссийским санкциям. Более того, Джо Байден признался, что Бараку Обаме приходилось ставить ЕС в неловкое положение, чтобы санкции были введены, несмотря на экономические риски для тех стран, которые их вводили. В итоге «благодаря действиям Вашингтона», по мнению вице-президента США, удалось заставить Россию «расплатиться за вмешательство в ситуацию на Украине». Причем такая жесткость США имела под собой как минимум два рациональных мотива. Во-первых, администрация Барака Обамы стремилась таким образом спровоцировать межнациональный и межкультурный разрыв между Россией и Украиной. По ее мнению, это стало бы надежной гарантией от политического и экономического (например, в рамках Таможенного союза и Евразийского экономического союза) сближения двух стран, особенно в свете текущей активизации Москвы на постсоветском пространстве. Здесь руководящим для «демократической» элиты США стало мнение известного советолога З.Бжезинского, который давно уже писал, что без альянса с Украиной России никогда не удастся возродиться в качестве геополитического конкурента США и что Вашингтон должен проводить политику «размежевания» Москвы и Киева. Во-вторых, США в настоящий момент реализуют проект Трансатлантического экономического партнерства, который фактически предполагает поглощение европейского бизнеса американскими компаниями. Соответственно, для того, чтобы европейские элиты были более сговорчивыми, и потребовался украинский конфликт. В Вашингтоне понимали, что Россия в любом случае будет вынуждена отреагировать предельно жестко и просчитали, что такие действия РФ напугают европейцев, вызвав у них ассоциации и фобии из времен «холодной войны». В итоге Евросоюз станет весьма покладист в отношении «трансатлантической» политики США и примет американские «правила игры». Пока такой расчет оправдывается - ЕС в украинском вопросе занял откровенно антироссийскую сторону и дал возможность Вашингтону навязать себе «войну санкций». Таким образом, Майдан № 2 явился серьезным вызовом для российской элиты и ее самой главной и жесткой проверкой на прочность. И хотя не отреагировать на государственный переворот на Украине она не могла, тем не менее, существовал ряд политических, экономических и психологических барьеров, которых ей пришлось преодолевать, принимая решение относительно «крымского ответа». Так, отечественный истеблишмент едва ли не в подавляющем большинстве был «западническим», правда, не в стиле «поклонения перед Западом» образца 1990-х гг., а в рамках концепций «суверенной демократии» и «глобального акционерного общества», которые предполагали идею интеграции Россию в «цивилизованное сообщество» на правах признанного партнера (пусть и «миноритария»). Соответственно, делая выбор в пользу защиты национальных интересов и реинтеграции Крыма, представители российской элиты ясно понимали, что это приведет к жесткому столкновению с США и их сателлитами и пересмотру всех предыдущих планов и надежд на равноправное и взаимовыгодное сотрудничество с Западом. Кроме того, значительные сомнения отечественной элиты относительно «ответа Керзону» были связаны с экономическими факторами. Так, часть истеблишмента опасалась за свои активы, финансы и имущество, приобретенные и «размещенные» на Западе. Другая часть полагала, что Россия, вступив в конфронтацию с США и Евросоюзом по «украинскому вопросу», понесет существенный урон в результате неизбежных санкций. Третьи считали, что, будучи завязана на зарубежье в плане поставки целого ряда стратегических товаров и услуг, Российская Федерации вряд ли сумеет обеспечить оперативное и эффективное «импортозамещение». Наконец, еще одно сомнение большинства представителей российского «правящего класса» было связано с тем, что психологически они тяготели к западной культуре, предпочитали отдыхать на европейских курортах, обучать своих детей в лучших университетах ЕС и США. Более того, зачастую родственники представителей топ-элиты проживали и делали бизнес как раз на Западе (примечательно, что дочь министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова была «эвакуирована» из США только осенью 2014 г.). Поэтому «отлучение от Запада» для многих из них стало культурным и психологическим шоком. Тем не менее, выбор в пользу крымского сценария был сделан. Правда, судя по некоторым утечкам, данное решение принималось относительно «келейно» и сверхсекретно, в рамках Совета Безопасности Российской Федерации, в котором доминируют сторонники «жесткой линии» во взаимоотношениях с Западом. При этом даже многие высокопоставленные сотрудники Администрации президента РФ оказались просто поставлены перед фактом. Эффективные действия «вежливых людей» и политтехнологов России, обеспечивших предельно мягкую и безболезненную реинтеграцию Республики Крым и Севастополя, во многом поддержали на тот момент внутриэлитный консенсус - большинство представителей отечественной бюрократии и бизнеса приняли эту инициативу как «данность», а многие даже вполне искренне поддержали ее. Причем это касается не только «патриотического» истеблишмента российского «правящего класса», но также «умеренной» его части и даже некоторой части «системных либералов. Особо активную позицию по реинтеграции Крыма заняли российские силовики, поскольку, с одной стороны, большинство из них изначально придерживались «державно-патриотических» приоритетов, с другой - в крымской операции они видели шанс повысить свои аппаратные «котировки» в отечественном истеблишменте. Также проект возвращения Крыма и Севастополя получил поддержку той части элитного сообщества, которая ранее переориентировала свои бизнес-проекты на восточное направление и поэтому не опасалась санкций Запада. Так, например, «группа Сечина», выстроившая надежные партнерские отношения с китайской стороной, в целом легко приняла «крымский сценарий». «Протестная» часть элиты на тот момент (февраль-март 2014 г.). была акцентирована слабо. Это можно было наблюдать на примере подписавших «альтернативное», антипрезидентское воззвание деятелей культуры под названием «Против войны, против самоизоляции России, против реставрации тоталитаризма». Эта часть творческого истеблишмента заняла крайне негативную позицию по отношению к проекту реинтеграции Крыма. Что же касается либеральной части аппаратного и бизнес-сообщества, то ее представители на данной стадии заняли выжидательную позицию, стремясь оценить новые расклады и «не подставиться» в случае прямого оппонирования главе государства. Тем не менее, не рискуя открыто выступать против реинтеграции Крыма (особенно с учетом относительной легкости его вхождения в состав России), оппоненты «Русской весны» сделали ставку на компрометацию самой идеи воссоединения. В этом плане нельзя не отметить информационную кампанию, имевшую место весной-летом 2014 г., в ходе которой либеральные политики и общественные деятели попытались акцентировать внимание россиян на издержках «крымского сценария». В частности, с одной стороны, ими подчеркивалась «затратность», а с другой - опасность конфронтации с Западом. Данную позицию в октябре 2014 г. в своем выступлении на заседании Российско-Европейского круглого стола промышленников очень четко обозначил глава Роснано А.Б.Чубайс. Подобную же алармистскую позицию занял и экс-министр финансов России Алексей Кудрин. Он, прежде всего, выразил опасение относительно того, что санкции нанесут существенный урон отечественной науке и образованию, а также приведут к резкому снижению иностранных инвестиций. При этом нельзя не отметить, что пассивность либеральной части отечественной элиты и ее молчаливое «согласие» с крымской политикой Владимира Путина была во многом обусловлена тем, что президент принимал решение по реинтеграции в глубокой тайне. Таким образом, сторонники реинтеграции Крыма поставили своих либеральных оппонентов перед фактом, одновременно не дав последним времени для аппаратного блокирования и саботажа этой инициативы. В итоге практически все элитные круги России оказались «повязаны Крымом», что предопределило их дальнейшую лояльность по отношению к курсу президента на жесткую защиту национальных интересов. Также заставило их сплотиться вокруг главы государства прямолинейное давление со стороны Запада, который попытался жесткими мерами (санкции, «невъездные списки», блокирование счетов и пр.) «наказать» команду В.В.Путина, однако при этом добился противоположного результата - большинство отечественного «правящего класса», понимая, что США и Евросоюз «Крым не простят», заняли «оборонческие» позиции. Кстати, несколько позже либеральной части российского истеблишмента удалось затормозить проект «русской весны», добившись от руководства страны отказа от ввода войск на Юго-Восток Украины. Также с лета 2014 г. они предприняли существенные усилия для заморозки конфликта в Донбассе на условиях возвращения ДНР и ЛНР в политическое поле Украины, рассматривая «Минские соглашения» как возможность найти компромисс с «западными партнерами». Однако постепенно даже «пораженческая» часть российской элиты убедилась в недоговороспособности западных коллег, особенно администрации Б.Обамы. В итоге неуступчивость Запада фактически отрезала российской правящей элите пути «к отступлению» и сплотила ее вокруг президента Путина, который, опираясь на такой «крымский консенсус», получил существенную свободу для политических маневров и проведения в жизнь принципиальных политических инициатив (стратегический альянс с КНР, реализация проекта Евразийского экономического союза, создание Банка развития БРИКС и др.). |
|
|
| Всего комментариев: 6 | |||||
| |||||
-1
