12:45 Татьяна Миткова: «Мы даем новости более объективно, чем в Америке» |
|
Клинтон и Трамп, Лундстрем и джаз, внук и горные лыжи: первое интервью телелегенды после 15-летнего молчания Она ушла из кадра, перейдя «на руководящую работу» много лет назад. В 2011-м, правда, вернулась в эфир, но всего на три года. Но мы-то все помним: бешеные 1990-е, ее голос и лучшую в стране программу новостей. Татьяна Миткова «наложила вето» на общение с прессой 15 лет назад и вдруг заговорила. А повод подоспел: неожиданно для себя она сняла фильм про джаз. «Муж угадал, что победит Трамп» — Как главного редактора службы новостей НТВ не могу вас не спросить: как вам результаты выборов в США? За кого болели? — Ни за кого я не болела. Но как руководитель службы новостей очень радуюсь тому, что это событие свершилось. Есть эмоции, наполнение, есть о чем поговорить! И мы будем говорить об этом на протяжении ближайших недель. А потом, когда будет приближаться время инаугурации 45-го президента США, еще раз к этой теме вернемся. Такие события не часто случаются. Так что для нас это хлеб. — Почему мы в России так интересуемся выборами в далекой заокеанской стране? — Мы всегда проявляли интерес к тому, что происходит за рубежом. Может, это пошло еще с тех времен, когда был «железный занавес» и граждане ничего не знали о том, что где происходит. Это часть нашей ментальности — интересоваться всем, что происходит в мире. Особенно тем, что нас так или иначе касается. Все, что происходит в Америке, касается на самом деле каждого человека, который живет на планете. Ну, может, за исключением каких-нибудь аборигенов Австралии. И то, я думаю, их тоже касается. Потому что США — великая держава. Это самая крупная экономика мира, и мы все от нее зависим. Люди, которые сидели у телевизоров эти дни, конечно, меньше всего думали об этом. Кроме того, любая выборная кампания в Штатах — это шоу. Потрясающее зрелище. И тут все объяснимо. — Вас итоги выборов удивили? — Мы дома с мужем — когда-то он занимался международными отношениями — поспорили. Я сказала, что победит Клинтон, хотя абсолютно ей не симпатизирую. Он сказал, что победит Трамп. — На что спорили? — Ни на что, просто так. Это еще очень долго будет всех нас тормошить, тревожить. Вот я каждое утро быстренько открываю Интернет и смотрю, а что же происходит в Соединенных Штатах Америки, и какая на все это реакция.  — Лет 15 назад вы вдруг перестали давать интервью, хотя до того были вполне доступны для прессы. Очевидно, это было осознанное решение. Почему? — Как человек, который руководит службой информации уже много-много-много лет, я не имею права на публичные оценки того, что происходит. Главные редакторы телевизионных информационных служб вообще не дают никаких интервью. Я в этом смысле отличаюсь только тем, что всегда была публичным лицом — вела новости и т.д. И мною интересовались как публичным лицом — забывая о том, что я еще и занимаю определенную должность. Это в какой-то момент меня стало напрягать. После известных событий 2001 года на НТВ, когда произошла смена собственника и раскол в коллективе, я дала большие интервью, по-моему, журналу «Профиль» и журналу «Итоги». И на этом поставила точку. «Я стала понимать джаз» — 19 ноября в эфир выходит ваш фильм об Олеге Лундстреме. Но ведь вы не были замечены в любви к джазу. — Я сама до сих пор удивляюсь. А дело было так. Ко мне обратились продюсеры одной из ведущих компаний, производящих телевизионный продукт. На встречу пришел еще и Леонид Лундстрем — племянник знаменитого нашего джазового музыканта, композитора, аранжировщика Олега Лундстрема. Пришли они ко мне совершенно с конкретным предложением – принять участие в создании фильма об Олеге Лундстреме. Потому что в этом году 100 лет со дня его рождения. Сказать, что я была удивлена – это не сказать ничего, потому что, как вы справедливо отметили, я не была замечена в любви к джазу. Я в самой себе не находила пристрастия к этому музыкальному жанру — просто потому, что любила другие. Я по первому образованию пианист. Но по специальности никогда не работала, потому что, как говорила героиня Валентины Теличкиной из фильма «Журналист», «…журналистика меня захватила». Но мне всегда была близка классическая музыка, хороший рок. И вдруг джаз. Конечно, фамилия Лундстрема мне была знакома, и не только его. Конечно, Гаранян. Конечно, Лариса Долина, которую я с моим будущим тогда мужем услышала первый раз в Сочи. Она выступала с джазовым репертуаром, я была потрясена: «Господи! Как же это классно!» Потом искала по всем радиостанциям: ну где же Долина с джазом? Наверное, в том, что мне предложили такой проект, есть закономерность. Мне даже не понадобилось время, чтобы подумать, сразу сказала: «Да, я согласна». Я поняла, что очень бы хотела в этом участвовать. Предполагалось, что это будет фильм не о музыке, а о человеке и эпохе, в которую он творил. Ведь не случайно Олег Лундстрем вошел в Книгу рекордов Гиннесса как руководитель самого долгоиграющего джаз-бенда в мире.  — Оркестр Лундстрема много гастролировал. Где вам удалось побывать в ходе съемок? — Мы первым делом поехали в Казань, где начался советский период жизни Лундстрема и его музыкантов, когда они вернулись из китайского Харбина в СССР. В 1946-м они переехали в Казань, откуда их попросили перебраться в город Зеленодольск. В Казани они могли выступать, но жить было негде. А в Зеленодольске им предоставили какое-никакое жилье. Мы видели это жилье. Это городской дом культуры: большой актовый зал, из которого вынесли сиденья для зрителей. Поставили нары, столы. И вот так они жили – 19 человек с семьями. Ездили работать в Казанскую консерваторию. А потом мы полетели в Канзас-сити. Это один из трех джазовых центров Америки. Там живет потрясающая джазовая вокалистка Дебора Браун, которая выступала с Олегом Лундстремом в Америке, которая приезжала и в СССР с гастролями, и последние годы приезжает в Россию. Совершенно потрясающая певица. Я всем бы рекомендовала, у кого есть такая возможность, попасть на ее концерты, когда она будет в Москве или в каком-нибудь другом городе. Джаз для меня теперь ассоциируется прежде всего с Деборой Браун. Конечно, снимали и в Китае, где Олег Лундстрем сформировался как музыкант. В Шанхае даже сохранился клуб, где выступал оркестр Лундстрема.  – Известно, что в СССР джаз не жаловали. Была же поговорка: «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». С чего вдруг Лундстрема разрешили? — Вот именно на этот вопрос мы и пытались найти ответ в фильме. Напомню историю: вот они вернулись из Харбина, ехали в теплушках много-много суток. Они не подозревали, что джаз в СССР был фактически запрещен. Была знаменитая статья Максима Горького «О музыке толстых», это газета «Правда» от 18 апреля 1928 года. Я процитирую: «…но вдруг в чуткую тишину начинает сухо стучать какой-то идиотский молоточек – раз, два, три, десять, двадцать ударов, и вслед за ними, точно кусок грязи в чистейшую, прозрачную воду, падает дикий визг, свист, грохот, вой, рев, треск; врываются нечеловеческие голоса, напоминая лошадиное ржание, раздается хрюканье медной свиньи, вопли ослов, любовное кваканье огромной лягушки; весь этот оскорбительный хаос бешеных звуков подчиняется ритму едва уловимому, и, послушав эти вопли минуту, две, начинаешь невольно воображать, что это играет оркестр безумных, что они сошли с ума на сексуальной почве, а дирижирует ими какой-то человек-жеребец, размахивая огромным фаллосом» — Кошмар. Респондент: А вы говорите – цензура, свобода слова… Вот она, свобода слова! Будь здоров! В такую страну вернулся Лундстрем из вполне себе свободного на тот момент Китая, из общины российских эмигрантов. Они были совершенно неполитизированными людьми, очень любили Родину и хотели ей служить. Но играть то, с чем они приехали, им не дали. И что они сделали? Они стали исполнять джазовые обработки татарских народных мелодий. Поди докажи, что это джазовая обработка. Это же татарские народные мелодии звучат! Они не ушли в подполье, не стали маргиналами, диссидентами или, не дай Бог, революционерами. Они просто продолжали делать свое дело. И делали, делали, делали… И постепенно от татарских мелодий переходили к другим. И вот он уже начал звучать, этот джаз. Наконец, в консерватории Казанской им дали статус оркестра. Стали выступать по всей стране. Их не звали на многомиллионные стадионы, но они продолжали делать свое дело. В стране возникали маленькие джаз-бенды. Музыка эта начала хождение в советский народ. Официально ее по-прежнему не приветствовали. Но джаз Лундстрема звучал на партийных съездах! Это, конечно, величайший парадокс в нашей истории. — В итоге вы полюбили джаз так, как любите классику и рок? — Я стала его понимать. Я еду в машине и у меня звучит Radio Jazz. — Джаз стал популярен, потому что для советских граждан стал формой побега от реальности? — Я бы не стала говорить о том, что этот жанр был популярен. Джаз для многих — это Дюк Эллингтон, Гленн Миллер. Это, конечно же, Лундстрем. А в СССР в пред- и послевоенные годы джаз ассоциировался с оркестром Утесова и фильмом «Веселые ребята». И слава богу, что таким образом удалось как-то снивелировать «идеологию вражеского музыкального направления». — Вы будете дальше снимать документальное кино? — Это не первый мой опыт. Но до сего момента я участвовала в создании документальных фильмов только для западных телекомпаний. Планы есть. «Телевидение рано еще хоронить» — Хотите вы или нет, но вас называли и будут называть легендой нашего телевидения. Вам нравится, что происходит с нашим телевидением сегодня? — Не могу сказать, что я чувствую себя очень комфортно как участник телевизионного процесса. Конечно, телевидение – это часть наших медиа. Но мне кажется, что это часть, которая с каждым днем утрачивает свое влияние. — Из-за Интернета? — В том числе. Я сама себя ловлю на том, что знаю: в это время по телевидению будет некий продукт, который стоило бы посмотреть, но не смотрю — у меня нет на это времени. Я его в Интернете потом увижу. То же самое касается новостей. У меня утро с чего начинается? Я жаворонок – рано утром нужно на тренировку бежать, в теннис поиграть и так далее. Я открываю ленту новостей в Интернете: быстренько, быстренько, быстренько. — Вам горько, что так происходит? — Нет, это абсолютно естественный процесс. В свое время говорили, что театр помрет, потому что появилось телевидение. Сейчас говорят, что телевидение помрет, потому что появился Интернет. Я думаю, что и телевидение рано еще хоронить. Просто, наверное, у телевидения сейчас тоже кризис жанра. — Опять же на рейтинги приходится ориентироваться. — Подстраиваемся, естественно, под них. Ну, что делать? Мы, к сожалению, очень зависимы от финансовой составляющей. $IMAGE6$ — Понятно, что Интернет выигрывает по оперативности. А чем, по-вашему, телевизионные новости все-таки лучше, чем в Интернете? Понятно, чем: по телевидению живая картинка и она совершенно другого качества. Есть ощущение присутствия, что это здесь и сейчас происходит. Все новости выходят в прямом эфире. А бывает прямой эфир — вдвойне прямой, потому что зритель видит прямую трансляцию того, что сейчас происходит. Как это было, например, со взрывом башен-близнецов в Нью- Йорке. Как это было при захвате школы в Беслане. Практически все крупные террористические акты последних лет транслировались в прямом эфире. Ощущение, что ты свидетель всего этого, производит сильное впечатление. Поэтому новости на телевидении, думаю, будут еще долго востребованы. — Вы наверняка следите за работой западных коллег: смотрите CNN, BBC, Fox News. Есть кардинальное отличие между работой служб новостей там и у нас? — Я бы сказала, что мы даем новости гораздо более широко и объективно. Если посмотреть на работу наших американских коллег во время предвыборной кампании, из их новостей почерпнуть было вообще ничего невозможно. Кроме одного — они все стояли за Клинтон. Как вообще можно в новостях вести предвыборную агитацию? Просто уму непостижимо. Хотя и в нашей истории это бывало. Вспомним вторую половину 90-х годов, хождение на второй срок Бориса Николаевича Ельцина. Как все участвовали оголтело в кампании на его стороне. И как все «мочили», извините за это слово, КПРФ. На американских каналах ровно то же самое. Абсолютно. Все «мочили» Трампа. Честно говоря, было даже неловко за профессию… — Вы на НТВ с 1993 года… — Со дня основания канала. — Вы можете вслед за Флобером, который заявил, что «Мадам Бовари» — это я», сказать: «НТВ — это я»? — Ни в коем случае. — Канал менялся на ваших глазах несколько раз. Есть даже такое понятие – «старое НТВ». Есть люди, которые четко ассоциируются с НТВ, но при этом они давно там не работают. Многие из них — блестящие профессионалы, к которым, думаю, и вы с большим уважением относитесь. Скажем, Екатерина Гордеева, не говоря уж о Леониде Парфенове. Люди уходят, а Татьяна Миткова остается. Что не получилось у людей, которые ушли? Чего им, может быть, не хватило и этого, следовательно, хватило вам? — Я бы не стала заниматься противопоставлениями. Люди часто меняют место работы, сферу деятельности не потому, что у них что-то не получилось, а потому, что они хотят развиваться. Они ищут себя – это нормально. Мне, например, наш до недавнего времени генеральный директор Владимир Михайлович Кулистиков всегда говорил: «Никого не держи». И он абсолютно прав. Хотя всегда обидно, когда кто-то хочет уйти… Это не значит, что я не хочу развиваться. Я просто нашла себя. Но я тоже стремлюсь чуть-чуть куда-то пойти. Вот в течение трех лет мы делали вполне себе экспериментальный выпуск ночных новостей (с 2011-го по 2014-й. — Авт.). Это был очень интересный для меня опыт, тем более, после семи лет отсутствия в эфире. Смотрите, вот Леша Пивоваров ушел с НТВ несколько лет назад на СТС, где занимался интернет-проектами, а сейчас он на RTVi. У него где-то не получилось? Да нет, человек просто пробует себя в разных направлениях.  «Новости про внука уже почти 9 лет» — Насколько мы можем судить со стороны, работа в информационной службе — это, мягко говоря, ад. Неужели вам ни разу не хотелось все бросить и уйти? Фильмы снимать, книжку писать. — Такие периоды, скажем так, были. Это связано с терактами, с войной в Чечне, в Югославии, когда приходилось отправлять журналистов в горячие точки. — Однажды ребята с НТВ попали в заложники… — Да, Лена Масюк (в 1997 году журналист канала вместе с оператором и звукооператором были похищены в Чечне, освобождены через три месяца. – Авт.). Одна эта история чего стоит, понимаете? И в Ирак приходилось отправлять, и в Афганистан, и вот сейчас в Сирию. Мы не отправляем никого насильно, туда едут добровольцы. Но все равно ты подписываешь приказ о командировке. Если с кем-то что-то случится, ты первым должен позвонить родным. И будешь винить себя. И было уже такое. Несколько человек у нас погибли. И это самое страшное. Вот это настоящий стресс. А когда какой-то политик что-то такое ляпнул или во время выборов не в ту урну положили не ту бумагу, и начался скандал… Да, для любого руководителя информационной службы это такие мини-стрессы, которые не проходят просто так. Начинается куча звонков, выяснение отношений и так далее. — А семья не требует: «Бросай все это, возвращайся к очагу»? — Нет, у нас в семье такого не было никогда. — У вас ведь все-таки бывают выходные? Как восстанавливаетесь? — Я в будни два раза в неделю играю в теннис в восемь утра. И в выходные дни играю. А сейчас еще катаюсь на горных лыжах, даже открыла сезон на выходных — под Москвой, конечно. — С некоторыми коллегами жизнь вас развела, по сути, по разные стороны баррикад. Я говорю прежде всего о бывших звездах НТВ Савике Шустере и Евгении Киселеве, которые теперь работают на Украине. А когда-то вы были в одной команде. Как вы теперь к этому относитесь? Это боль навсегда, или, может, вы стираете людей из памяти? — Насчет баррикад я бы не согласилась. Я лично никогда не с кем не воевала. Просто оставалась в профессии. Коллеги выбрали для себя такой путь — они свободные люди, имеют полное право. Если они считают, что им так нужно реализовываться вот в этой части Европы, на этом телеканале, в этом государстве, я ничего против не имею. Не могу сказать, что я пристально слежу за творчеством Евгения Алексеевича и Шустера. Они решают свои задачи, полагаю. — Но вообще идеологические разногласия – для вас повод прекращать общение? — У меня такого в жизни не было. У меня есть друзья, с которыми перестали общаться их близкие родственники на Украине. Это дикость, по-моему. Да, есть серьезные идейные разногласия кое с кем, но это не повод, чтобы не спросить: «Как у тебя дела? Как чувствует себя дочка? Как сестра поживает?» и так далее. — Это выдает в вас сильного человека. — Мне кажется, просто нормального человека. — Мы знаем, что Ирада Зейналова теперь тоже работает на НТВ. В прошлом году, будучи ведущей Первого канала, она вдруг поздравила вас с юбилеем в своей программе «Воскресное время». — Было дело. — Это было неожиданно? Я думал, для одного канала не существует другого. — Я была потрясена. То есть я знала, что будет сюжет, потому что ко мне пришел замечательный совершенно репортер с Первого канала Алексей Зотов брать интервью. Понятно, что его должны были показать 13 сентября. Но в какой программе — я как-то за этим не следила. Но потом посмотрела… Я, конечно, позвонила Кириллу Клейменову (руководителю новостной службы Первого канала. – Авт.), сказала: «Огромное спасибо, пожалуйста, всем от меня передай благодарность» и так далее. — Клейменов же ваш прямой конкурент. Вы можете по какому-то рабочему моменту с ним посоветоваться? — Советуемся, конечно. Мы прежде всего коллеги. Примеров миллион. Общаемся и с Первым каналом, и со вторым, и с каким угодно. Мы друг другу помогаем, иначе бы не выжили. — Вы не любите рассказывать о личном, но… Согласно утечкам, ваш сын Дмитрий подарил вам внука. Как вам в новой для себя роли? — Вы знаете, этой новости в декабре будет 9 лет, и по случаю предстоящего дня рождения мы едем в горы. Человек будет кататься не на подмосковных горках, а на серьезных в Красной Поляне. — Он уже говорил, кем хочет стать? В сторону вашей профессии не посматривает? — Сева был на телевидении, ему все нравится. Но ему много чего нравится, так что посмотрим. Пусть человек познает этот мир. Когда ты в девять лет на чем-то одном зацикливаешься, я не думаю, что это правильно. Только если это суперспособности, и понятно, что с этим может быть связана вся жизнь. Я никогда ни к чему сына своего не подталкивала, вот и внука тоже не буду. Я бы хотела, чтобы он просто вырос разносторонним, порядочным, хорошим человеком. ЛИЧНОЕ ДЕЛО Татьяна Миткова родилась в Москве в семье офицера внешней разведки. На журфаке училась заочно, потому что уже работала на ТВ. Вести новости начала в 1990 году (ТСН на нынешнем Первом канале). В 1991 году отказалась читать сообщение о вводе советского спецназа в Вильнюс, из-за чего была вынуждена уволиться. Удостоилась за этот поступок медали Литвы (отказалась от награды в прямом эфире в 2014 году – в знак солидарности с главредом ИА «Россия сегодня» Дмитрием Киселевым, которого власти Литвы лишили такой же медали). Снимала документальные фильмы как независимый журналист-стрингер для немецкой телекомпании ARD и французской «Франс 2». На НТВ с 1993 года. Руководит новостной службой с 2001-го. Лауреат премии «ТЭФИ», награждена Орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени, Орденами Почета и Дружбы. Замужем. Сын Дмитрий – фотограф и автогонщик. |
|
|
| Всего комментариев: 6 | |||
| |||
-1
