Рис.6. Первая топографическая карта Москвы (1739г.),
отражающая весьма сложную тектонику района.


Но вот близ центра Москвы Боенская скважина (глубина перфорации составляет 1200-1400 м) вскрывает тепловую (320) и гидрохимическую (262 г соли в литре) аномалию. В излиянии на поверхность рассол вскипает и выделяет газ азотного типа с газовым фактором ~300 мл/л. В этом газе, анализируемом, разумеется, при атмосферном давлении, содержится 3 объемных % гелия.

Возникает вопрос – много это или мало?
Для ответа на него необходимо пересчитать результаты анализа, приведя их к «пластовым условиям», т.е. к глубине 1200 м, (способ В. П. Савченко, В. Н. Корценштейна, ВНИИГАЗ - 9).

Самая высокая концентрация гелия на территории СССР (работы 1960-1992 гг.) по поверхностным водопунктам была установлена на территории Северо-Днестровского разлома. В районе г. Сороки она составила 20 объемных % [1,9]. В спонтанирующем газе тоже азотного типа газовый фактор оказался равным 70 мл/л. С учетом растворимости (минерализация и температура) в этом случае имеется 8 мл гелия в литре воды, что для подземных условий дает парциальное давление около одного бара, т.е. породы Северо-Днестровского разлома на глубине контактируют с однократным значением стопроцентного чистого гелия. Это уже много.

В 1 л вскипающего на поверхности рассола Боенской скважины, газ которой содержит только 3 объемных % гелия, за счет высокого газового фактора содержится около 10 мл гелия, растворимость которого только 3 мл/л (поскольку это рассол). Это значит, что на глубине перфорации Боенской скважины (1200 м), где давление порядка 200 бар (более гидростатического из-за высокой плотности рассола), породы контактируют С ТРЕХКРАТНЫМ ЗНАЧЕНИЕМ СТОПРОЦЕНТНОГО ЧИСТОГО ГЕЛИЯ. Это в три раза более, чем на выходах спонтанирующих вод зоны Северо-Днестровского разлома, отделяющего УКЩ (Украинский кристаллический щит) от Молдавской плиты.

С глубиной в цоколе Москвы парциальное давление гелия соответственно возрастает, растет и температура. Как отмечалось выше, ковалентная активность гелия при этом прогрессивно увеличивается, т.е. растет способность закачки гелия в кристаллическую решетку породы с переводом её в метастабильную субстанцию [2, 5].

На глубине 5 км давление превышает 700 бар (эффект тяжелого рассола). Это приближается уже к условиям физической взрывчатки. Во всяком случае такого рода глубинную субстанцию никак нельзя аппроксимировать «булыжной мостовой» [10].

С приближением к глубине 9-10 км, где давление переходит в равновесное литостатическое, о правомочности допущенной Х.Рейдом аппроксимации говорить уже никак нельзя. Корректнее сказать, что толщина земной коры здесь (т.е. под Москвой) не может превышать 10 км. Это совсем не те 40-50 км, как официально считается. Тем более что с глубиной характер взаимодействия в системе ФЛЮИД-ПОРОДА только усугубляется (по последней информации И.В.Померанцева и др. цоколь г.Москвы совмещается с квазипериодически активизирующимся мантийным каналом).

Причина столь необычной ситуации в недрах Москвы была установлена ещё в 1970-х гг. Сначала здесь были обнаружены локальные тепловая и гелиевая аномалии. Затем последовал удачный космоснимок, показавший, что Москва находится в центре пересечения двух трансконтинентальных систем разломов (рис. 7), ветви которых уходят на Новую Землю, на структуры Памира, к Африканским рифтам Красного моря. Четвертая ветвь уходит от Москвы на северо-запад. Через аномальногелиеносные Эстонию и Швецию она далее прослеживается по дну Норвежского моря, где в сопряжении с Атлантическим рифтом образует наиболее «горячую» вулканическую точку на Земле – Исландию [9].  

Рис.7. Региональная позиция Москвы, расположенной на пересечении
двух трансконтинентальных систем разломов. На рисунке точками
показаны метеостанции с числом аномальных градиентов (перепадов)
давления, являющихся признаком тектонической активизации.
С конца 1988г. активные процессы прекратились, и вокруг Москвы
образовалась область штиля, показанная изолиниями.