11:20 Запрет на критические инструменты и вопросы |
Запрет на критические (аналитические) инструменты. Разновидность иррационализма и феноменализма. патологическая речь В попытках сказать меньше, чем требуется или вовсе не сказать ничего, проявляется еще одна важная задача патологической речи, не только уход от преследования, а также и остановка мысли (thought-stopping patterns), в частности, запрет задавать вопросы, запрет давать определения, запрет на критические инструменты, запрет на размышления о будущем устройстве утопии. Для осуществления запрета на критику применяются в том числе ругательные слова. «Гностический "коран" кодифицирует истину и предназначен для духовного и интеллектуального воспитания „верных“. Благодаря современному опыту тоталитаризма хорошо известно, что это устройство совершенно исключает всякие ошибки, поскольку тоталитаризм может рассчитывать на добровольную самоцензуру самих подданных. Верный член движения никогда не притронется к литературе, которая содержит возражения и неуважительные высказывания в адрес его идеологии. И тем не менее, число верующих будет оставаться небольшим и экспансия и политический успех натолкнется на большие проблемы, если истина гностического движения будет постоянно подвергаться эффективной критике с разных сторон. Это затруднение можно преодолеть и практически устранить, если наложить табу на критические инструменты. Человек, который употребляет запретные критические возражения, должен подвергаться общественному бойкоту и, если возможно, подвергаться политической диффамации. Запрет на критические инструменты употреблялся гностическими движениями с превосходной эффективностью, когда эти движения пользовались политическим успехом. Говоря конкретно, во время Реформации табу было наложено на классическую философию и схоластическую теологию, и поскольку они обнимают собой большую и главнейшую часть Западной интеллектуальной культуры, то, соответственно, эта культура была разрушена ровно настолько, чтобы сделать запрет эффективным. На деле разрушение было столь глубоким, что западное общество так полностью и не оправилось от этого удара» [1]. мистика полноты Запрета на критические (аналитические) инструменты требует светская мистика полноты. К мистике полноты принадлежит и представление романтиков о произведении искусства как органическом целом. Отсюда вытекает протест против аналитических инструментов: «We murder to dissect» (Уильям Вордсворт). Фридрих Шлегель также осуждает «критика-анатома», который анализирует произведение искусства только через исследование его составных частей, массы его элементов (elementarische Masse). После такого исследования произведение искусства перестает существовать («Греки и римляне», 1797) [2]. разновидности Запрет на вопросы; запрет на определения; запрет на размышления о будущем устройстве утопии. Запрет на вопросы Запрет на вопросы - это запрет на вопросы о сути бытия. Разновидность запрета на критические инструменты. Иррационализм идеологий отрицает причастие человека трансцендентному Смыслу, и, следовательно, все идеологии являются имманентистскими извращениями жизни веры и разума. На речь о сути бытия налагается категорический запрет, что равнозначно полному произволу в области сущностей, которые становятся неопределенными и изменчивыми. патологическая речь В попытках сказать меньше, чем требуется или вовсе не сказать ничего, проявляется еще одна важная задача патологической речи, не только уход от преследования, а также и остановка мысли (thought-stopping patterns), в частности, запрет задавать вопросы, запрет давать определения, запрет на критические инструменты, запрет на размышления о будущем устройстве утопии. цитаты Эрих Фогелен: Маркс с горечью признает, что идея о творении глубоко укоренена в сознании человека. Человек не способен постичь, что значит «быть благодаря самому себе», поскольку это противоречит всему опыту практической жизни. Человек осознает себя звеном в цепи бытия, и он непременно задается вопросом: на чем эта цепь держится? И что надо ответить на такой «глупый» вопрос? Маркс дает тот же самый ответ, что и Конт: не задавай таких вопросов, они «абстрактны», они «бессмысленны», держись реальности бытия и становления! Как и в случае Конта, в самый критический момент изложения доказательств от нас требуют «не задавать глупых вопросов». Тот, кто не задает таких вопросов, есть по определению «социалистический человек». Эрих Фогелен: В корне марксистской идеи мы обнаруживаем духовную болезнь, гностический бунт. Об этом можно больше ничего не говорить. Болезнь проявляется в тех же симптомах, что у Конта, а контовской системе эта болезнь досталась по наследству от антирелигиозного сциентизма XVIII века. Душа Маркса демонически закрыта для всякой трансцендентной реальности. В критической после-гегелевской ситуации он не смог выпутаться из трудностей, вернувшись к свободе духа. Его духовное бессилие вынуждает скатываться в гностический активизм. Мы видим в этом характерное сочетание духовного бессилия с мирской жаждой власти, которое выражается в грандиозном харизматическом мистицизме. Эта система вступает в конфликт с разумом, что мы видели в диктаторском запрете на метафизические вопросы о сути бытия, вопросы, которые могут помешать магическому сотворению нового мира внутри тюремных стен революционного восстания. Маркс не допускает рационального обсуждения своих принципов – вы должны быть марксистом или заткнуться. Здесь мы находим подтверждение связи между духовным бессилием и антирационализмом – невозможно отрицать Бога и сохранить разум. источники Voegelin Eric. From Enlightenment to Revolution. — Durham, N.C: Duke University Press, 1975. Сноски 1. Voegelin Eric. The new science of politics. An introduction. — Chicago, London: University of Chicago press, 1974. — P. 140-141. 2. Armstrong Charles I. Romantic organicism. From idealist origins to ambivalent afterlife. — Houndmills, U.K., New York: Palgrave Macmillan, 2003. — P. 36. Два града - научно-исследовательский образовательный портал |
|