На этой неделе президент Украины Петр Порошенко подписал закон о моратории на выплату страной внешних долгов. Этот закон позволяет Киеву в любой момент заморозить платежи в связи с трудной экономической ситуацией в стране. Однако демонстративный отказ от выплат, как показывает история, приносит любой стране больше вреда, чем пользы даже со всеми поправками на обстоятельства. Классический тому пример — решение Советской России не возвращать имперские долги. Выигрыш оказался крайне сомнительным и крайне негативно повлиял на историю страны в среднесрочной перспективе.

В России было пять дефолтов: в 1839, 1885, 1918, 1991 и 1998 годах. В 1839 году возникла гиперинфляция в результате денежной реформы. В 1885 году произошел развал экономики из-за роста военных расходов в связи с русско-турецкой войной.  В 1991 году российское правительство объявило дефолт после развала СССР. В 1998 году разразился рублевый кризис.

А вот в 1918 году советское правительство отказалось от выплаты царских долгов. Этот отказ означал уход от западного капитализма.

Давайте этот момент вспомним подробности …

Вообще ДЕФОЛТ – нарушение платежных обязательств заемщика перед кредитором, неспособность производить своевременные выплаты по долговым обязательствам или выполнять иные условия договора займа.

В широком смысле слова этим термином обозначают любые виды отказа от долговых обязательств (т.е. он является синонимом понятию «банкротство»), но как правило его используют более узко, имея в виду отказ центрального правительства или муниципальных властей от своих долгов.

А для начала вспомним историю . История невозврата долгов cуверенными государствами уходит корнями в глубокую древность и почти сливается с историей государственного бюджета. Дело в том, что внутренние и внешние займы являются одним из универсальных источников доходов государства. Однако у правительства (в отличие от частного заемщика) всегда есть соблазн отказаться от выплаты долга, не опасаясь наказания: государство само является высшим гарантом выполнения любых обязательств, а потому оно не накажет самого себя. От частого применения дефолта удерживает то, что раз обманутые кредиторы больше уже не будут давать займы правительству, которое не выполняет своих обещаний.

Дефолты возникали по разным причинам – от чисто экономических, когда заемщик действительно был не в состоянии производить платежи, до политических, когда сильный не платил слабому либо когда новое правительство отказывалось признавать долги, сделанные предшествующим руководством.

Классическим примером государственного дефолта является история с английским королем Эдуардом III, который в 1327 отказался платить по долгам своего предшественника итальянским банкирам. Не всегда неуплата долга проходила для царственных особ безболезненно. Так, французский король Иоанн II Добрый, попавший во время Столетней войны в 1356 в плен к англичанам, был отпущен ими для сбора выкупа, но затем оказался вынужден из-за неуплаты части суммы вернуться в английский плен, где и умер. Испанский императорКарл V, будучи не в силах уплатить долги, передал на время права на эксплуатацию Венесуэлы своим немецким банкирам – Фуггерам. Его сын Филипп II за время своего правления трижды приостанавливал уплату государственных долгов. Одним словом, во времена «мрачного средневековья» аккуратная расплата царствующих особ по долгам была скорее исключением, чем правилом.

В новое время кредитно-денежные отношения «обросли» нормативными актами на межгосударственном уровне, поэтому «платежная дисциплина» правительств заметно возросла. Но и эта эпоха богата случаями невозврата государственных долгов, причем со стороны отнюдь не самых бедных стран.

Так, Оливеру Кромвелю в 1650-е были крайне необходимы деньги на завоевание Ирландии. Он занимал их у лондонских богачей, а также у протестантов во всей Европе. Расплачиваться с кредиторами, а также с солдатами и офицерами собственной армии, Кромвель собирался землей, конфискованной у ирландских католиков. Земель на всех, конечно, не хватило, и Кромвель «забыл» рассчитаться с иностранцами. Еще чаще отказывалось от своих долгов французское правительство: в 16–19 вв. Франция объявляла дефолт фактически каждые 30 лет.

После победы капиталистического строя правительства стали объявлять дефолт гораздо реже, поскольку неплатежеспособность правительства подрывала авторитет национального бизнеса. Когда же от своих долговых обязательств перед банками развитых стран отказывались правительства стран периферии, то это нередко становилось предлогом для колониальных войн. Так, после отказа от долгов правительства Мексики правительство Наполеона III начало в 1850-е настоящую войну против этого государства. Другой известный дефолт 19 в. – дефолт, объявленный правительством Египта в 1875, после которого зонаСуэцкого канала оказалась фактически аннексированной европейскими державами.

В начале 1918 года пришедшие к власти в Петербурге и Москве большевики оказались перед дилеммой. С одной стороны, идеологическая позиция требовала как «мира без аннексий и контрибуций», так и непризнания долгов перед капиталистической системой, а финансово-экономическая ситуация в революционной стране была тяжелой. С другой стороны, портить отношения с Антантой, не укрепив свою позицию внутри страны, было чревато. В итоге большевистское правительство все-таки решило рискнуть, и 3 февраля был издан декрет об аннулировании всего внутреннего и внешнего государственного долга. К последнему относились почти 18,5 миллиарда рублей золотом, из которых больше половины пришлось на набранные во время Первой Мировой.

Ленин и Троцкий на праздновании второй годовщины Октябрьской революции Фото: Mary Evans Picture Library / Global Look

Россия оказалась в блокаде, из которой нужно было как-то выходить. Тем более что и бывшие союзники поняли, что коммунистический режим установлен надолго и, значит, следует искать с ним точки соприкосновения. Наибольшие усилия в этом направлении прилагала Великобритания под руководством премьера Дэвида Ллойд-Джорджа, которая уже успела заключить с Москвой торговый договор. В конечном итоге все участники войны впервые договорились встретиться на конференции в Генуе, на которую должны были прибыть и российские представители.

Политики на конференции в Генуе Фото: Scherl / Global Look

Конференция открылась 10 апреля 1922 года. Советскую делегацию в Генуе возглавлял народный комиссар по иностранным делам Георгий Чичерин, то есть представительство было максимально серьезным. Но разговор оказался жестким. Сразу после того как зашел разговор о возврате долгов, советская сторона выставила встречные требования: компенсация в размере 39 миллиардов рублей за причиненный в ходе гражданской войны ущерб. Кроме того, советские представители отказались вернуть иностранную собственность, национализированную в ходе революции.

Тактика советской стороны заключалась в том, чтобы договориться с разными странами по отдельности. Скажем, Великобритания и Италия, потерявшие в России не так уж и много, были готовы к сотрудничеству. Но были и Франция с Бельгией, категорически недовольные слишком мягким обращением с большевиками. Бескомпромиссная позиция французского премьера Раймона Пуанкаре также сыграла свою роль в неготовности участников договариваться по-настоящему. Великобритания, сильнейший на тот момент игрок в Европе, была готова уступить Франции взамен на ее уступки по Германии, которая на тот момент была более приоритетной целью дипломатии для экс-Антанты.

Кроме того, цели советской стороны были довольно двусмысленными. Инструкции советских партийных органов предписывали делегации Чичерина «в действительности за кулисами переговоров возможно более рассорить буржуазные государства…, преследуя и реальные интересы, то есть создав возможность отдельных соглашений с отдельными государствами и после срыва Генуэзской конференции». При таком настрое не стоит удивляться, что нормального диалога так и не получилось.

В итоге переговоры завершились ничем. Разговор было предложено продолжить спустя несколько месяцев в Гааге, но и там выработать какую-то общую позицию не удалось. Вместо этого советские дипломаты поехали в Рапалло, где смогли уладить все спорные вопросы с Германией. Москва повторила отказ от немецких репараций, но одновременно утвердила за собой конфискованную во время и после войны собственность Германии и ее граждан. Таким образом, именно Берлин стал главным партнером СССР на ближайшие десять лет.

</p> Дэвид Ллойд Джордж Фото: Scherl / Global Look

Хотя это было существенно лучше, чем ничего, успехи молодого советского государства на почве финансово-экономической дипломатии были скромными. Веймарская Германия с ее запредельной гиперинфляцией была столь же нищей, сколь и Россия, и ждать от нее помощи на восстановление хозяйства было бы странно. А в 1933-м году к власти пришли нацисты, и Советский Союз оказался в изоляции.

Со временем политические отношения с бывшей Антантой до известной степени уладились, страны Запада в течение 20-х годов признавали СССР одна за одной. Однако вопрос отказа от погашения кредитов висел дамокловым мечом над экономическими связями. Самой большой проблемой стала невозможность перекредитоваться, а также выйти на западные, в первую очередь американские финансовые рынки, хотя советские структуры время от времени выпускали облигации на английских и американских биржах и даже кредитовались под экспорт. Однако все это были не те суммы, на которые можно было рассчитывать при более благосклонном отношении государств-кредиторов.

Скажем, в 1933 году СССР поднял вопрос о кредите в США в размере миллиарда долларов. Эта сумма составляла примерно одну пятую всех затрат по планам индустриализации. Американцы, поколебавшись, сказали «нет». Неудачными оказались попытки кредитоваться и в других странах.

Если бы СССР изначально обладал хорошей кредитной историей, то вероятность получения этих и даже больших сумм была бы куда большей. Возможность занять средства за рубежом в условиях такого дорогого удовольствия как индустриализация была бы для советской власти исключительным подспорьем. С доступом к мировому кредитному рынку государство действовало бы более уверенно и, вероятно, не пыталось бы использовать такой спорный способ изъятия товаров у населения как коллективизация. Последняя, проведенная в спешке и крайне непрофессионально, нанесла тяжелейший удар по советскому сельскому хозяйству (скажем, поголовье крупного рогатого скота не удавалось восстановить в течение нескольких десятилетий).

Слева направо: заместитель народного комиссара иностранных дел Максим Литвинов, Вацлав Воровский, С. С. Пилявский, народный комиссар внешней торговли Леонид Красин на международной конференции в Генуе.Фото: РИА Новости 

Но, может быть, другого выхода у Советской России, кроме как отказаться от долгов, и не было? Действительно, сумма обязательств на первый взгляд выглядела неподъемной, превышая весь ВВП страны. В советской историографии этот дефолт оправдывался в том числе и тем, что государство освободилось из-под тяжкого бремени и могло начать с чистого листа.

Однако реальность намного сложнее. Во-первых, по факту не все долги (как оказалось) нужно было отдавать. Большая их часть в случае России относилась к военным, взятым уже во время Первой мировой. И если посмотреть на международный опыт, то мы видим, что практически никто из должников не заплатил не то что полные суммы по этим обязательствам, но даже и половины от них.

После войны крупнейшим мировым кредитором оказались США, которые загнали в долги даже Британскую империю. В общей сложности американцы профинансировали страны Антанты (исключая Россию) на 10,5 миллиарда долларов (более 200 миллиардов долларов в нынешних ценах). Уже к началу 1920-х годов стало ясно, что разрушенные экономики европейских стран такие суммы потянуть не смогут. В 1922 году Конгресс создал комиссию, которая должна была заниматься вопросом урегулирования этой задолженности. 

В 1930 Англия отказалась обслуживать свой долг Америке в 14,5 млрд. долл. Частично Англия оправдывала свои действия тем, что ряд правительств американских штатов находились тогда (и до сих пор находятся) в дефолте по обязательствам перед Великобританией, взятым еще в середине 19 в. и существенно превысившим к 1930 английский долг Америке. Последовав примеру Великобритании, долги Первой мировой не вернули Америке также Франция и Италия, не имевшие перед американцами никакой обратной задолженности. На Германии лежал долг по выплате репараций, тянувшийся со времен Версальского договора. Правительство Гитлера в 1933 от их выплаты отказалось, но послевоенное правительство Аденауэра вновь признало их, и в 1953 ФРГ обязалось выплатить их после воссоединения Германии. Однако, став единой, в 1990 Германия на 20 лет реструктуризировала эти долги.

После переговоров с союзниками утвердили новую программу выплат. Европейцы согласились на колоссальных масштабов реструктуризацию. Все долги должны были быть выплачены на протяжении 62 лет, при этом итоговая сумма к погашению составила всего лишь 22 миллиарда долларов. То есть доходность не превышала 1 процента годовых, что даже в наше время сверхнизких ставок просто смехотворно. Фактически это означало списание 51 процента долга.

На самом деле взыскать даже эту сумму не удалось. Какое-то время должники относительно исправно платили, хотя переговоры о послаблениях велись в постоянном режиме. Но тут грянул кризис 1929 года и Великая депрессия, вновь обрушившая европейскую экономику. Президент США Герберт Гувер ввел мораторий на все межнациональные платежи из-за всеобщей паники и бегства капиталов. Когда мораторий истек, европейские страны, ссылаясь на различные обстоятельства, скопом отказали Америке в дальнейших выплатах. К 1934 году дефолт перед США объявили все государства Европы за исключением Финляндии. Тем история «непомерных военных долгов» и закончилась.

Разница между поведением Советской России и стран Антанты, однако, очевидна. Если первая проявила демонстративное упрямство и неуважение к принятым нормам, чем серьезно осложнила отношения с иностранными государствам, то европейцы поступили хитрее. До последнего момента соглашаясь с необходимостью платить, они выбивали из кредиторов различные уступки и послабления. При этом заимодавцы объективно понимали, что все получить им так или иначе не удастся, поэтому были готовы идти навстречу. В конечном итоге европейские должники, выступив единым фронтом, смогли добиться полной отмены долгового бремени.

К началу Второй мировой войны ситуация с правительственными долгами становилась все тяжелее. Между 1930 и 1935 из 58 стран, выпустивших международные займы, 21 оказались в дефолте. А к 1937 оказались в «подвешенном» состоянии 70% ценных бумаг долга суверенных стран мира, обращавшихся на американском фондовом рынке.

Можно вспомнить и о дефолте, объявленном в январе 1918 Советской Россией по долгам царского и Временного правительств. Лишь к концу 20 в., когда они сильно девальвировались, новое российское государство решило их частично погасить. Так же произошло и с советским долгом по ленд-лизу: когда началась «холодная война», правительство СССР прекратило платежи по поставкам американского оружия в годы Отечественной войны, а современное российское правительство признало этот долг.

В конце 20 в. участились дефолты по долгам бедных и развивающихся стран, вызванные тем, что их бюджеты оказывались физически не в состоянии обслуживать накопившиеся громадные задолженности. Так, только за 1990-е дефолт по обязательствам в национальной валюте объявляли 12 стран, в том числе Ангола (1992–1997), Аргентина и Бразилия (1986–1990), Венесуэла (1995–1998), Хорватия (1993–1996), Шри-Ланка (1996). Самым катастрофическим оказался дефолт в Аргентине в 2001, который привел к смене нескольких правительств, погромам и мародерству в городах этой страны. В 1998 дефолт объявили страны с переходной экономикой – Россия и Украина.